Если выпало в Империи родиться, лучше жить в глухой провинции у моря?

К флэшмобу "Вторничное досье" от Кейт Андерсенн.

Итак, персонаж для досье -- кентурион Авл Асудий Куриан из моего впроцессника -- "Знака Колеса".
1) Место и время жизни: Альтернативная Земля, VII век, Африканская Империя, область Мавретания Тингитанская, портовый город Ликсус.
2) Должность: командир кентурии, размещавшейся на Ликсусской передаточной станции Трансафриканского гелиографа, в так называемой Булгарской башне.
3) Биография: за спиной тяжкий путь легионера в армии римского образца: «четверть века беспорочной службы в Карфагене и Египте, участие в двух больших войнах и тяжелое боевое ранение, чтобы на склоне лет добиться наконец звания кентуриона».
4) Семья. Видимо, нет. Ну так в отставку он еще не вышел, женой не обзавелся (и не факт, что уже обзаведется). А пока живет в личной каморе прямо в Булгарской башне.
5) Хобби и увлечения: Ну а чем может занимать себя боевой офицер, к концу службы угодивший на далекую окраину Африки, да еще и в сонные мирные времена, когда городок не тревожат ни горцы Атласа, ни средиземноморские пираты. Тоскует Куриан, в общем. Тоскует и безбожно пьет дрянное вино, которое поставляет ему «черный гетул» Йоро, состоящий при нем кем-то вроде денщика. Время от времени он пытается «строить» свое подразделение – некомплектную кентурию, где и пяти десятков человек не наберется, – но по сути и власти-то реальной там не имеет. Для виду-то солдаты ему подчинятся, а за спиной все равно сделают так, как скажут два выскочки-инженера – оптик Иосиф и механик Уфрин.

Ну и отрывок из «Знака колеса»:

По близком рассмотрении рыжий чужестранец понравился Куриану еще меньше, чем при первой встрече. Одетый в буро-серую от осевшей на ткани пустынной пыли рванину, щуплый, со всклокоченными и тоже запыленными огненно-красными волосами, с неровной, росшей клочками щетиной на грязных щеках и подбородке, он вполне походил бы на самого обычного нищего бродягу, если бы не нахальные, пронзительные глаза непривычного ярко-синего, как морская вода в солнечный день, цвета. Да и вел себя рыжий совсем не как подобало бы смиренному попрошайке. В помещение он вошел уверенным шагом, гордо расправив плечи и вздернув острый подбородок. Монтикола едва поспевал за ним. Вид солдат имел растерянный, даже встревоженный, а на рыжего смотрел со странным, совершенно неуместным подобострастием, отчего казался не конвоиром, а чуть ли не слугой наглого оборванца.

Прошествовав через комнату, рыжий остановился перед Курианом шагах в трех, низко поклонился ему, а затем громко провозгласил по-латыни – не переврав слов, но с жутким варварским произношением:

– Привет тебе, почтенный господин! Чем могу служить тебе?

Куриан озадаченно посмотрел сначала на него, потом на Монтиколу, а затем мысленно одернул себя и, с трудом припомнив официальное имя варвара-трактирщика, сурово произнес:

– Мне сказали, что ты, чужеземец, устроил драку в попине «Щедрая нереида», которую содержит в Новом порту достопочтенный Кай Флавий Исул. Так ли это?

На вымазанном пустынной грязью и покрытом многодневной щетиной лице рыжего вспыхнула самодовольная ухмылка. Впрочем, в следующий миг она погасла, сменившись куда более уместным для арестованного бузотера выражением постного смирения.

– Если ты называешь «Щедрой ниридой» таверну, в которой я надеялся отыскать временное пристанище для своей госпожи, то там и правда приключилась драка, – с невероятно натуральным огорчением в голосе произнес рыжий. – Но я к той истории совсем непричастен – разве что не попытался остановить не в меру разгорячившихся моряков.

Куриан презрительно усмехнулся. В искренность рыжего он, разумеется, не поверил ни капельки. Зато позлорадствовал всласть. «“Нирида”! – смеялся он про себя, наслаждаясь чужим невежеством. – Сразу видно, варвар: даже о нереидах не знает!»

– Для госпожи? – переспросил он безотчетно, скорее чтобы заполнить паузу.

Ответ оказался обескураживающим:

– Воистину так! – внезапно воскликнул рыжий. – Я слуга домины Этайн, племянницы вашей правительницы – Святой и Вечной Анастасии!

Заявив это, он замер с невинным, совершенно кротким видом, и только в его чуть прищуренных голубых глазах чудилась затаенная насмешка.

Куриан озадаченно уставился на него. В происходившем явно был какой-то подвох. На правду новость о племяннице базилиссы не походила совершенно. Слишком уж многое вызывало в ней сомнение. Вот, скажем, та женщина, якобы сопровождающая особу императорских кровей! Где это видано, чтобы придворная дама, поправ установления самого Господа Бога, разгуливала по улицам в мужском наряде? А этот рыжий якобы слуга! Да кто бы подпустил наглого комедианта с манерами, достойными обезьяны, ближе чем на милю к высокородной девице! Впрочем, что вообще могла забыть племянница базилиссы в захудалом, пропахшем недозрелым гарумом порту на окраине Империи!

Возможно, окажись на месте Куриана кто-нибудь более рассудительный, он поискал бы этим несообразностям разумные объяснения, а к самой новости отнесся бы более серьезно. Но Куриана обеспокоило совсем другое. Кто – а главное, зачем – мог устроить ему это нелепое представление? Неужели кто-то из сослуживцев решил выжить его из легиона, выставив на посмешище перед солдатами? Воображение услужливо принялось рисовать ему картины одну другой унизительнее, одну другой позорнее. Вот он, немолодой уже человек, прошедший несколько войн и покрытый боевыми шрамами, простирается ниц перед вертихвосткой с размалеванным лицом и отбеленными волосами. Вот его тайный недоброжелатель – здесь перед внутренним взором Куриана почему-то предстало лицо Масуны, странным образом всего за полгода службы выбившегося в десятники, – публично изобличает мнимую племянницу базилиссы. И вот наконец все вокруг, от невесть откуда взявшегося в башне легата гарнизона до самого никчемного солдата, – и сама «племянница» тоже – тычут в него пальцами и громко, злорадно хохочут... Всё это представало перед его внутренним взором во всех подробностях, в самых неприглядных деталях.

– Монтикола! – рявкнул Куриан, потеряв самообладание. – Уведи варвара обратно в кладовую!

– Э... Послушай, почтенный воин... – растерянно забормотал рыжий. – Мне бы надо...

Сдвинув брови, Куриан грозно зыркнул на Монтиколу.

– Что застыл, как соляной столп? Я же сказал: уведи его!

Тот, опомнившись, засуетился: развернул рыжего к выходу, подтолкнул в спину. Рыжий немного поупирался, покричал что-то на своем варварском наречии, но в конце концов все-таки скрылся за дверью.

Едва рыжий убрался с глаз долой, Куриан довольно ухмыльнулся.

– То-то же, – пробормотал он себе под нос. – Кричи не кричи – а против крепкой солдатской руки не попрешь!

Настроение Куриана стало стремительно улучшаться. Вскоре от недавнего раздражения на Монтиколу у него не осталось и следа. «Ладно, пока за то бегство наказывать его не буду», – решил он умиротворенно.

Затем, чуть подумав, Куриан повернулся к Йоро.

– Эй, черномазый! – ухмыльнулся он. – А те двое где – испанец и баба в штанах?

Йоро растянул губы в угодливой улыбке и низко поклонился. Тотчас же едва утихшее раздражение вернулось к Куриану. «Словно не солдат перед офицером, а домашний раб перед господином!» – подумал он, но промолчал.

– Они там же, эрэ кентурион, – прошелестел между тем Йоро. – В той же кладовой, что и красноголовый.

И тотчас же, словно нарочно опровергая его слова, за дверью послышались легкие шаги, а затем чуть хрипловатый женский голос произнес на правильной «книжной» латыни:

– Благодарю тебя за помощь, достопочтенный Масуна, сын Гвасилы.