Реальность? Иллюзия? В Зоне обычно без разницы

Заглянул в ленту и тут же нашёл флешмоб, будто специально для меня созданный: герой между иллюзией и реальностью. 

От Клима Руднева: https://author.today/post/730822#

️️️

В реалиях жизни героев "Чëрного Выброса" значительное место занимает работа с ноосферой - информационным пространством Вселенной и псионика - тонкое искусство управления чужим разумом при помощи манипуляций с ноосферой. Для обитателей Зон граница между материальностью и виртуальностью исчезающе тонка, ведь на аномальных территориях энергия ноосферы щедро льëтся через аномалии в материальный мир, преображая всё, чего касается. Именно этим опасным, но благим свойством пользуются "эфирщики" и мастера псионики. 

А уж главный герой, очень ярко одарëнный "ноосферщик", ясновидец и телепат живëт фактически в режиме постоянного подключения к информационному пространству. И, увы, из-за этого часто огребает. 

И да, ура! Ваш реактор наконец понял, как правильно делать рамочки.

Он летел, а точнее, падал куда-то в раскалëнную, воющую от ужаса бесконечность, а вокруг него взрывались энергоблоки и пылали в ядерном огне неведомые города. В тëмных небесах бились в агонии Даэнмор, превращаясь в крылатые ракеты. Чëрные птицы с окровавленными железными клювами собирались в огромную стаю в виде спирали, и спираль эта, словно чудовищное торнадо, кружилась над опустевшим, разрушенным Светлояром. Уродливый волосатый великан плясал на центральной площади Припяти, размахивая, словно плюшевой игрушкой, мëртвым телом майора Кострова. Толпы оборванных, грязных, измождëнных беженцев бились головами о стены узких улиц, задыхаясь и давя друг дружку. А Рэй летел-падал через все эти кошмары, кривя рот в бессмысленном крике ужаса, и сам превращался не то в мëртвого сородича Даэнмор, не то в огненный след гибнущего самолёта и таял, таял, истекая клочьями бессильного пламени, и с каждой секундой этот страшный полëт становился больнее и больнее.

- Это не включение никакое, - пленной птицей заметалось в пустой черепной коробке страшное осознание, - Это атака! Кто-то пробил защиты Храма...

Так страшно активити не было ещё никогда. Даже, наверно, в ту ночь на "Альтаире", там он всё-таки мог мыслить и чувствовать. А сейчас в нём жил только ледяной ужас, рвущийся изнутри сдавленным криком и не оставляющий сил на что-то ещё.

На тренировках с единоверцами Рэя учили и наносить ментальные удары и обороняться от них. Показывали, как метать в противника предельно сосредоточенную ненавидящую волю, заставляя его рассудок буквально взрываться, и объясняли, как рассеивать встречную агрессию щитами ясного холодного разума. Конечно, на тренировках, атаки были заведомо слабее, осторожнее, братья старались освоить и отточить техники, а не изувечить друг друга. Но принцип, что в учебной, что в реальной схватке разума и воли всегда один - раздавить противника своей психоэнергетической мощью и не оказаться раздавленным самому.

Сейчас Рэя не тренировали. Его убивали. Хладнокровно и рассчëтливо. Как-то пробившись через экраны дайар и опрокинув благословение Риенки. И у светлоярского реактора не было шансов, не было ни одного. Слишком огромно. Слишком мощно. Слишком безжалостно. Кто-то придëт к саркофагу и найдëт труп или слюнявого, воющего сумасшедшего.

- Не-ет! - Рэй кричал всем своим существом, опалëнным, корчащимся, гибнущим. Кричал и падал навстречу пылающей жадной бездне.

- Ненееееееееееет!!! Я не хочу! Не хочу!! Помоги... Олмерт!!!

Падение замедлилось.

- Олмерт! Риенка! Майтирэн! - Рэй выкрикивал имена знакомых станций, словно заклятья спасения, словно молитвы, не соображая, вслух или мысленно, всём существом своим, каждой ещё живой клеточкой и частицей.

И они действовали, эти заклятья. Имена АЭС становились щитом. Доброй рукой, тянущейся сквозь измерения.

Падение замедлилось.

Падение прекратилось.

Рэйден был жив, осознавал своё тело, и адски хотел пить. Его разум остался при нём. И чувствовал ласковое бережное прикосновение трёх станций.

Почему РБМК-1000 не позвал родную Светлоярскую, он сам не знал. Наверно, до последнего не хотел втягивать её в это.

Она не обижалась.