Моя любимая

Она шла, покачиваясь, по стаявшей снеговой слякоти, расползающейся под ногами.

Худые сапожки потеряли былой лоск и холодная вода просачивалась сквозь дыры.

Она была немного пьяна, как обычно, но это ей было желанно.

Конечно, шаталась она не от этого, а от своей ноши, что ей нужно было нести на плечах.

Седые, спутанные космы падали на лицо, закрывая ее прекрасные, лазурные глаза.

И не было в целом мире краше этих глаз.

И я глядел в них когда-то.

И думал, что эти глаза только мои и ничьи боле.

А она шла, замедляя шаг.

Солидный человек в хорошем, дорогом костюме, сидевший у неё на плечах, замечая это, втыкал ей в грудь и живот острые шпоры.

И её кровь, и кровь её детей капала из ран на грязный снег, делая его розовым.

Её лицо было размалевано, как у дешёвой шлюхи: синие тени на веках, красный контур рта с сомкнутыми губами.

Она давно уже ничего не говорила, всё говорили за неё.

У неё отобрали её корону, её серьги, её кольца, её свободу, её стыд, её будущее.

Я отвернулся, не в силах смотреть на неё.

На мою любимую.

Я всё думаю: а была ли у меня любимая, или я её выдумал?