Моя ужасная героиня

Вот и настала весна. А значит, самое время писать посты о любви, романтике и, конечно, прекрасных героинях.

Мою героиню из «Нетореных троп», пророчицу Лайсве, очень плохо принимали критики-коллеги по перу. Я никогда до конца не понимала, в чем причина такой неприязни, мне даже говорили, что она вызывает «презрение и ненависть». 

Читая отзывы, я представляла, что написала про какое-то исчадие ада, серийную убийцу, грабительницу, предательницу и далее по списку. Хотя ничего подобного она в помине не делала. Да, порой она ошибалась, особенно в юности, в оценке окружающих ее людей. Но когда у человека нет опыта, когда сам он по характеру не подлый, это вполне естественно. Тем более, что с возрастом и опытом она взрослела, менялась и становилась куда более проницательной. 

Да, она рефлексивная, мечтательная, ее мало интересуют материальный блага и одобрение общества. Но и книга-то про крах этого самого общества. И еще при жизни героини сама принадлежность к нему сделает людей изгоями, а блага превратить в пыль. А так как героиня пророчица, то она предчувствует эти изменения, как никто другой, потому и отрицает то, что вскоре обесценится целиком и полностью. 

Да, она ранима и очень остро чувствует мир и людей вокруг. Но это помогает ей не закостеневать в зоне комфорта, а постоянно искать и двигаться дальше. Да, отношения с героем у нее складываются не гладко, кто-то даже заявлял, что она его не слышит и не понимает. Хотя как по мне, она понимала его лучше всех, видела все его достоинства и недостатки, могла предсказать все его бурные реакции и даже успокоить. Естественно, когда она была в нормальном своем состоянии, а не когда болела, ослабевала или сама оказывалась в экзистенциальном кризисе. Нормальная реакция, как по мне. 

При этом они умудрялись не замечать всего хорошего, что героиня делала. Помогала, кому могла, искала способы обойтись без кровопролития, не брезговала тяжелой, но честной работой, боролась за свои идеалы и в конце концов даже добилась своей высокой цели. Пускай даже критикам она пришлась не по вкусу и оказалась не совместима с хэппи ендом. Хотя погодите, а какой может быть хэппи енд в книге про конец света? 

Характерный отрывок:

Шумная компании молодых командиров бросала на Микаша призывные взгляды.

– Совсем зазнался, а герой? Даже со старыми друзьями поздороваться не хочешь? – подошёл к ним высокий светловолосый норикиец.

Тёмно-зелёный костюм с золотыми запонками был обшит по краям манжет, воротника и штанин золотым позументом. Точёными чертами этот высокородный командир напоминал кузена Петраса. В ярко-зелёных глазах сквозила та же наглая уверенность.

Ещё четверо его товарищей подтянулись следом.

– Не представишь свою гостью? – он закинул руку на плечо Микашу.

Тот оскалился вымученной улыбкой и отстранился.

– Как раз собирался. Мастер Вильгельм Холлес, – Микаш начал с говорившего.

Несимпатичного парня в скромном сером костюме звали Гаето Ниввар. Из-за больших залысин его оттопыренные уши выглядели несуразно. Бастиан Пейн был чересчур смазливым блондином: губки бантиком, глаза миндалевидные, как у девушки. У Ромена Рока неаккуратная цветастая одежда казалось снятой с кочевого мануша, серьга в ухе – неприлично для такого общества, но никто внимания не обращал. Курчавый смуглый южанин, тоже одетый скромно, но хотя бы аккуратно, назвался Доминго Кирином.

– А это Лайсве Веломри, мой добрый друг, – Микаш мягко улыбнулся.

В его голосе почудилась печаль, и ей стало не по себе.

– Принцесса, да? – Вильгельм фривольно подмигнул. – Микаш много о вас рассказывал.

– Да какая она... – перебил Гаето, но высокородный осадил его тихим:

– Умолкни.

К ним направлялся капитан Вальехиз. Долговязый, педантично аккуратный, он был уже в возрасте судя по морщинам и едва заметной проседи в тёмных волосах. Его чёрный костюм выглядел неуместно строгим и мрачным на сверкающем празднестве. Он обменялся с командирами церемониальными поклонами. Все затихли и потупились.

– Можно на пару слов? – вежливо попросил капитан Микаша.

– Извинишь меня? – тот повернулся к Лайсве и заглянул ей в глаза.

– Конечно, – мягко улыбнулась она.

– Ступай. Мы не позволим ей скучать, слово Сумеречника! – Вильгельм вклинился между ними.

Микаш ушёл, и стало тревожно. Рядом с ним Лайсве чувствовала себя неуязвимой. Если что, он закроет грудью, разорвёт врага голыми руками, отыщет еду и тёплый ночлег. Пока его не было, Лайсве почти забыла об этом, а как вернулся – снова пристрастилась. Не только к его защите, но ещё к ласке и доброте, которые она от чужих мужчин видела очень редко.

– Микаш назвал вас принцессой, – тронул Лайсве за локоть Вильгельм.

– Он иногда так делает, – она безразлично пожала плечами.

– Но вы ведь не принцесса? – снова подал голос Гаето, правда, стал поучтивей.

– Нет конечно, я дочь лорда Веломри, хозяина замка Ильзар в Белоземье, – не задумываясь, ответила она.

– Белоземье – это где? Да и не похожи вы на дочь высокого лорда, – усомнился Гаето.

– Это небольшой лесисто-болотный край между Веломовией и Кундией. Если не верите, загляните в родословные книги. Там есть мой портрет, – Лайсве повернула голову в профиль, показывая, в какой позе там запечатлена.

– Мы и не думали сомневаться в вашем происхождении, – примирил их Вильгельм. – Просто удивительно, что такая благородная госпожа сопровождает безземельного. Что подумает ваш отец?

Лайсве снисходительно улыбнулась:

– Я уже вышла из того возраста, когда зависела от мнения отца. Микаш спас меня от демонов, когда мой высокородный жених сбежал, поджав хвост. Позже мы вместе приехали в Эскендерию и сдружились. Он честный человек и герой этой военной кампании. Почему мне должно быть стыдно?

Они замолчали и потупились. Лайсве облегчённо выдохнула: вроде и границы дозволенного не переступила, и осадила достаточно.

– Он вас содержит? – поинтересовался Вильгельм тихо, вкрадчиво.

Захотелось влепить ему оплеуху за нескромный вопрос.

– Нет, я работаю…

– Работаете? – снова встрял Гаето и похабно подмигнул. – Не у госпожи ли Жюли? Она хорошо своих девочек муштрует, а Ромен?

Командир с серьгой громко фыркнул и поднял большой палец.

Что?! Не могли же они спутать её с наёмными компаньонками или того хуже – куртизанками?

– Я работаю в лаборатории доктора Пареды при кафедре Мистических возможностей одарённого разума, – объяснила Лайсве, когда её перестали перебивать. – Я одна из Норн. Вы должны были видеть нас на параде.

– Видели, – хмыкнул Вильгельм.

Остальные смотрели на неё со скептическими ухмылками. Она отвернулась, ища глазами Микаша. Он беседовал с Вальехизом в другом конце зала. Музыка стала более оживлённой. Мужчины приглашали ожидавших у стен дам на танцы. Лайсве с тоской разглядывала кружащиеся пары.

– Не обижайтесь. Мы должны были вас развеселить, а только расстроили. – Вильгельм встал перед ней и заглянул в глаза: – Простите нас, вы ведь такая великодушная. Другую Микаш бы не полюбил, я уверен.

Извинился, надо же! Высокородные никогда не извиняются, будь они хоть тысячу раз неправы.

– Прощаю, – ответила она, стараясь оставаться любезной.

– Я вам верю. И про вашего отца, и про работу, и про подвиги Микаша, – не унимался Вильгельм. – Вы так смотрите на танцующих. Хотите присоединиться? С удовольствием составлю вам компанию

– Благодарю, но я дождусь Микаша. Я обещала ему первый танец, – Лайсве сложила руки на груди и отвернулась к гостям.

– Он, наверное, даже танцевать не умеет.

– Вы будете удивлены.

– Даже если так, что он может вам дать? Дешёвая одежда, дешёвое жилье, дешёвый мужчина портят ваше милое личико и свежую красоту. А ведь с вашим тонким вкусом и манерами вы могли бы блистать. Скажите, что вы видели, дочь белоземского лорда, кроме мрачных камней родового замка и убогой лачуги книжников?

Ох, льстец! Уже хотелось высказаться, как он снова невзначай прихватил её за локоть:

– Слышали о театре? Эскендерские модницы очень любят эту волшебную забаву. Хотите, свожу вас на представление?

– Театр прекрасен, – согласилась Лайсве. – Сейчас мастер Одилон ставит пьесу о кровавой вражде двух знатных родов Сумеречников. Я читала сценарий. Представление произведёт фурор. Думаю, уговорю Микаша сходить со мной на премьеру. За приглашение спасибо, но мастер Одилон уже обещал оставить для нас лучшие места.

Вильгельм скривился, но быстро взял себя в руки:

– Вы же умная девушка, должны понимать, неравные отношения ни к чему хорошему не приведут. Когда-нибудь вы захотите большего, и разочарование станет ужасным ударом. Знайте, в трудную минуту вы можете обратиться ко мне. Вы понравились мне с первого взгляда, там на ступенях дворца. Я всегда вас приму!

Лайсве вскинула бровь, рассматривая его безукоризненную внешность и одежду. Вот-вот заведёт балладу о редком неграненом камушке, как кузен. Правда, до властного шарма и велеречивости Петраса ему как до Зюдхейма, а после обходительного демона-Странника он и вовсе смешон.

Вильгельм взял её ладонь и поднёс к губам:

– Сделайте милость – встретьтесь со мной наедине в более уютном месте.

Лайсве не выдержала и копнула его эмоции чуть глубже. Не так глубоко, чтобы заметили, но и этого оказалось достаточно, ведь он защитных барьеров не выставлял. Зависть – вот что она там увидела. Сделалось жалко и смешно.

Кому ты, такой богатый и благополучный, завидуешь? Мальчику, у которого в жизни не было ничего, кроме борьбы с демонами и маленького триумфа во время военного похода? Зачем ты хочешь причинить ему боль, отобрав то, что тебе не нужно, а ему безумно дорого?

– Боюсь, это будет слишком смело и может вызвать кривотолки. Такому блестящему высокородному командиру, как вы, не стоит пятнать свою репутацию интрижками с беглянкой.

Он задумался, издевается ли она или всерьёз переживает за его карьеру. По крайней мере, отказ был достаточно вежлив, чтобы он не оскорбился.

Лайсве отыскала глазами Микаша и встретилась с его внимательным взглядом. В груди кольнуло, словно даже с такого расстояния была заметна его мрачная решимость. Он оставил Лайсве наедине с командирами нарочно? Проверял? Или в самом деле считал, что эта шваль более достойна её, чем он?

Лайсве поёжилась и обняла себя за плечи. Нет, даже думать об этом не хотелось! Только бы не потерять его, не разочароваться, испытать эту боль! Если сладкий обман можно продлить хоть на пару мгновений, то она согласилась бы выколоть себе глаза и лишиться рассудка ради этого!

К ней обернулся Вальехиз и подтолкнул Микаша в спину.

– Я предупреждал – разочарует, – поддельно сожалел Вильгельм. Похоже, он понял, что Лайсве расстроена. Она никогда не умела притворяться. – Может, всё же потанцуем?

Он протянул ей руку.

Нет, лучше уйти, пока не поздно. Лайсве развернулась и едва не врезалась в Микаша – он вовремя её поймал.

– Ты уже освободился? – спросила она, пытаясь осадить горечь.

Несмотря ни на что хотелось его удержать, пускай даже она казалась себе жалкой.

– Да, был важный разговор по поводу моего назначения, – Микаш смотрел не на неё, а на стоящего рядом Вильгельма. – Мои товарищи тебя развлекли?

– Они были очень милы, – Лайсве выдавила из себя улыбку.

– Может, потанцуете? – предложил Микаш и, наконец, удостоил её взгляда. Действительно, мрачный и решительный.

Вильгельм снова протянул руку. Лайсве глубоко вздохнула, повторяя все практики для внутреннего умиротворения, которым её научили книжники.

– Ты ещё Сумеречник?

– Да, – Микаш напрягся.

– Слово Сумеречников твёрже камня. Ты обещал потанцевать со мной.

– У него гораздо лучше получится. Попробуй – тебе понравится.

Вильгельм приблизился к ней вплотную. Лайсве подошла к Микашу так, что едва не утыкалась носом в его грудь, задрала голову и заглянула в лицо:

– Если ты отказываешься, я ухожу.

Она зашагала прочь. Глаза щипало, дышать становилось всё труднее. Нет, она сильная, она сможет это пережить, она сможет...

– Погоди! – голос Микаша раздался совсем рядом. Догнал! Тёмный суженый всегда её настигал, что во сне, что наяву, даже сейчас, когда сам пожелал уйти. – Ты вьёшь из меня верёвки!