Рука помощи со сладким фиником

Принимаю участие в марафоне "Отрывабрь", «Рука помощи» с романом Путь Принятия Тени

(за 15 ноября. Дублирую сюда по правилам, а то 15 разместила в комментах вместо своего блога).

У меня есть подходящий отрывок, но он вместе с 9 главой второго тома ждет очереди на публикацию. Можно же я  его покажу? Правда же? Мне кажется, очень подходит по теме.

И ссылка на первый том (от второго пока опубликовано две главы): https://author.today/work/499183

—  И знаете что? Он был так ДОБР со мной, так СЛЕП, что даже не понял! А этот ваш святой Хань Фэн —  он САМ позволил мне обмануть его, лишь бы его драгоценный Линь Юй не страдал! Вы все —  лицемеры, если смеете обвинять их!

Сюэ Лэн замолчал, оглушенный грохотом собственного сердца в ушах. Воздух, пропитанный его ненавистью и болью, застыл, стал тягучим и сладковато-горьким, как прах. В этой страшной тишине его взгляд, почти против воли, метнулся к Линь Юю. Он ждал увидеть на его лице ужас, омерзение, крах. Ту самую пропасть, которую он только что вырыл между ними.

Вместо этого он увидел, как Линь Юй выпрямился. Слепое, острое лицо было обращено прямо на него. И в его пустом взгляде не было ни осуждения, ни страха. Была лишь тихая, невыносимая ясность. Медленно, не сводя с него незрячего взора, Линь Юй сделал шаг к нему. Рука скользнула в складки одежды и вынула оттуда помятый, в выцветшей обертке засахаренный финик. Он протянул его Сюэ Лэну, и его голос прозвучал тихо, но отчетливо, словно удар колокола в гробовой тишине:

—  Тогда я стал твоими руками. Сегодня я становлюсь твоим покаянием. Мы понесем эту вину вместе. Все трое.

Что-то в груди Сюэ Лэна сломалось. Острая, жгучая боль, от которой перехватило дыхание. Вся его ярость, весь цинизм, весь этот великолепно выстроенный бастион саморазрушения рухнули в одно мгновение, рассыпались в прах перед этим простым жестом. Он не видел жалости. Он видел понимание. И это было страшнее и больнее любой ненависти. Он поднял на Линь Юя неверящий взгляд, и его собственная рука, та самая, что только что грозила кулаком миру, дрожала так, что он едва мог контролировать ее движение. Пальцы сомкнулись вокруг сладости, и он почувствовал, как по щеке скатывается предательская, горячая капля. Он просто плакал, молча, стоя на коленях перед всем миром, который только что пытался отвергнуть.