Сказочка от Витиеватой

Вышивала слепая на ощупь в темной комнате старого замка, безо всякой на помощь надежды дело двигалось гладко. Той слепой было много известно, повидала она четверть мира, прежде, чем ее очи из мести вырвал темный потомок эмиров.

Они так любили когда-то провожать на закате солнце, унизывать персты богато с  сапфирами в злате кольцами. Наряды из шелка китайского носила слепая лет тридцать назад, чаруя эмира ласкою, красою с румянцем лица.

Была его первой наложницей - на ложе любил брать ее, и  кровь бурлила под кожею, а жизнь до «ничто» и «ничье», распадалась, летела и падала, ввысь поднимаясь опять…

Счастье было ими загадано, но как счастливыми стать? Была его первой наложницей слепая лет тридцать назад, вот только рабою, заложницей могла себя там называть.

Да, клетка златая у птицы, и шелк по телу скользил, но годы идут, а девиц подарит эмиру визирь полсотни, хоть сотню, хоть две - с кудрями и звонкостью смеха…  Захлопнута юности дверь, а зима внутрь костей так и лезет, и лезет постылая. 

Смеются младые над ней: «Старуха! эмир наш остыл! Конец твоих, старая, дней!»

Не верила долго наложница. Слепою тогда не была.

«Ах, юные нежные рожицы… Мне бы иметь два крыла! Лететь бы к далекому северу! Туда, где мать и отец лежат в чистом поле, неверные, и  нет у них стука сердец… Ах, юные нежные рожицы, была и я когда-то такой - гибкой юной танцовщицей!

 Эмир под моею ногой стоял на коленях, поверженный, любви нашей давший обет: «Ты не будешь рассерженной, ты мой рай, ты мой свет…»

 Не желаю выслушивать насмешки из ртов молодых! Закрываю тканями уши я, но так четче пляс заводных, гибких станом, прелестных улыбками полумесяцев алых губищ…  Только лесть мне осталась - целый лес. Отпусти меня, господин! Отпусти свою птицу на волю! Ты не будешь один. Что тебе от моей несвободы? Я любила тебя много лет. Меня прежней ты не увидишь… Ты позволь, дам совет: мною страсть уже не насытишь…»

«Глупая злая женщина, - отвечал уязвленный эмир, удержав от затрещины кисть с перстами в сапфирах. Ты, наверное, ведьма! Признайся мне, ты, наложница, ты, раба, пыль… Заметь, я не знал, что все у нас сложится, когда крал тебя с тех земель, что раскинулись за морем, где так часто бывает метель… Ты любовь моя, мое горе… Не отдам тебя никому! Никогда ты не будешь свободна. Даже мысль - комом в горле, не дышится ровно…»

«Отпусти, господин, иль умру!»

«Умирай, но останешься здесь! Прах останется, останется весь! Больше с подобным не лезь…»

«Отпусти, господин! Не могу я смотреть на юные лица! Или… Знаешь? Не лгу! Вырви очи! Рви из глазницы! Отомсти, что нет сына и дочери. Отомсти за любовь, что прахом рассыпана. Все равно не бурлит кровь давно…»

Вышивала слепая на ощупь в темной комнате старого замка, безо всякой на помощь надежды дело двигалось гладко…