Разговоры за тушенкой в глубоком космосе

Однажды в затяжном дрейфе недалеко от красного гиганта Коспик-912 , где у нас была назначена встреча в открытом космосе с трехпалубной варп-яхтой ( нашими деловыми партнерами), мы с Курасо обжирались говяжьей тушенкой с гречкой , запасенной на последней стоянке в порту астероида Глаз Дьявола – крупном перевалочном пункте в пустыне безжизненных войдов. И хотя тушенки у нас еще было на месяца полтора или даже два, но до следующего порта для пополнения провизии мы успевали впритык, если только наши партнеры на своей шхуне не позволят нам прикупить у них припасов про запас. 

Тушенка была вкусной. Может быть потому что мы оба любили ее сочетание с гречкой. И Курасо, и я иногда уплетали ее пластиковыми ложками прямо из консервных банок в обе щеки, хотя конечно она гораздо сочнее, если разогреть на сковороде. Нам нравилась эта еда потому что и он и я знали времена, когда нам буквально нечего было жрать. Это было еще задолго до того, как мы заимели наш Трубкозуб (межзвездный транспортник класса С). В те далекие времена такая банка тушенки с гречкой казалось вкуснее и слаще любых изысканных яств. Наверное, поэтому мы с ним затаривались этими банками в каждом порту по самые бимсы. У нас всегда были такие консервы, не только с гречкой, но и с пшенкой, и с перловкой и даже с рисом.   

И вот я как-то от ностальгии, выскребывая ложкой жирные остатки на дне, завел разговор. 

- А помнишь, - говорю, - какими мы были нищебродами и работали за еду? 

Толстяк надул щеки, облизал ложку со всех сторон и отвечает: 

- Лучше не напоминай. Я по пятнадцать часов батрачил на сборе трайповых яблок, чтобы заработать двадцать кредитов, которые улетали за два дня. Как вспомню, так вздрогну, я эти сосиски из сублиполимеров теперь видеть не могу.

- Да, они стоили копейки, - усмехнулся я – Приходилось жрать их и на обед и на завтрак и на ужин. 

- И ведь все равно жрали…- покачал головой Курасо- Ума не приложу, как наши кишки не вывернулись наизнанку. 

- Хуже всего что за гавенную еду приходилось пахать, как рабам на галерах. На тех же яблоневых плантациях. Все руки издирались в кровь, а ноги были сырые насквозь уже спустя пятнадцать минут, пока ты собирал падалицу в сырой траве. 

- И ведь мы были рады хоть такой работе. 

- Да… -вздохнул я – А еще помнишь пошли таскать лес на пилораме? 

- Ебать, Барнби, ты чо решил сегодня вспомнить весь кошмар? 

­- Люди просто не ценят, что у них есть. – ответил я , оглядываясь на иллюминатор, где краснела и пульсировала протуберанцами старая звезда. 

- Так всегда , - отозвался толстяк. – Когда есть бабло, ты не думаешь о том, что оно может закончиться. А когда его нет, начинаешь буквально жрать землю, чтобы протянуть еще один день .

- Я с пилорамы приходил весь в синяках. ­– вспоминал я , вскрывая бутылку пива из нашего полугодичного запаса – Реально смотрел на себя в зеркало и будто меня бригада гопоты из восьми человек пинала весь вечер. На утро пиздец как все болело. А ты встаешь ни свет, ни заря и понимаешь, что тебе снова надо пройти через это. А на следующий день снова и этому не видно конца….. И ради чего ?

- Либо барахтайся , либо умри,  – Курасо чокнулся с моей бутылкой.

- Я тогда был на грани, - признался я. 

 - Знаю, - кивнул толстяк – Нас спасало дешевое бухло и звездное небо. 

- Каждую ночь я смотрел на звезды и каким то нутром чувствовал, что смогу выбраться из этой жопы.  

- А мне ночами снилась жратва. 

- Не тебе одному. Помню один такой сон. Мне двенадцать и я с одноклассниками иду в школьную столовую, а там на раздаче чего только нет. И яичница с беконом, и куриные котлеты, и омлет с грибами, а пюрешка с отбивной,  и борщи, и солянка, и драники, и сырники со сметаной,  и все это можно брать сколько хочешь, но там столько пиздюков и каждый вырывает у тебя перед носом порцию. 

Курасо зашелся хриплым смехом.  А когда успокоился, сказал:

- Выходит, твое нутро тебя не подвело. – он сделал затяжной глоток – А я бы так сейчас там и батрачил, если б не твои тупые дружки, которые спалились на не перешитых идентификаторах. 

 - Ты бы сдох месяцев через шесть-  сказал я – На толиевых рудниках мало кто живет дольше. 

- Я мог бы стать бомжарой – не согласился толстяк. 

- Ты и так был бомжара,- прыснул я. – Да собственно мы и сейчас бомжары. Кроме корабля у нас ничего нет. 

- Тогда за бомжар, - поднял бутылку Курасо. 

- Лучше за бродяг, - поднял я в ответ и мы снова чокнулись – Так звучит благороднее. 

Дневники Контрабандиста, Ник Трейси(с)