Бездушные дети...

– Веков с девять тому открыли, что сила Мастера конечная, – пояснила Ольвия после долгой паузы. – Зело много чародейства взял он на себя. Хорошо здеся было, цвело всё да развивалося. Однак планета ж непригодная. Без нас марево одно было. Его чары Мастеровы разгоняли. Города строили. Жили. Развивали учёность всяческую. Когда сил стало недоставать, Мастер отбыл туда, откеда наш народ сюда привёз. Мастер – он же бессмертный. Основа. И всё ж сгинул он, не вернулся. А время спустя опосля его отбытия детишки странные пошли. У всех враз. Поначалу думали – болезнь какая, в развитии отстают. Вот у меня Антра, – кивнула Ольвия на дочку-старуху, – дитё как дитё, как ходить на ногах стала, так и говорить разом помаленечку, а сестрин сынишка, на месяц позже рождённый, токма пузыри и пускал. И все так. Потом даж день высчитали и час, после какого недоразвитые детки народились. Это так попервости думали, что недоразвитые. Всё выучить их, помню, пыталися. Колдовством каким подтянуть. И всё как об стенку горохом. Спустя время призраки умерших за тот срок с живыми контакт установили. Оказалося, что не пропадают они более, как то Мастер на Друидии завёл в пример тому, как попервости на Земле было. А скитаются неприкаянные. Тогда уж почти бросили рожать, ущербных-то, редко кто сподабливался. А опосля скумекали, что к чему. Мастер, видать, помер. Вот и началась беда с душами. Откедова им браться в приплоде-то? Вот и рождались бездушки. Вон одна во дворе сидит, на цепи. Через время всех бездушков официально признали животиной. Потом наловчились и в хозяйстве применять. Сначала помаленьку, потом пообвыкли. Росло всё тогда быстро, не в пример нонешнему. Годки ещё бежали споро. Ну и придумали перенос скоро. Ну чтоб душу умершего в новорождённого загонять, памятную, понятно. Дитёв стали отдавать семьям, откедова душа. Бабы рожать заупрямились, да потом закон ввели. Наладили всё терпимо. Подросли последыши, да вышли.

– Тосковали по дитятям невинным, – припомнил Дармод. – А там и позабыли про них.

– Только Мастер ведь не зря всполошился, – продолжила Ольвия, сама своим рассказом увлекаясь. Уж и не помнила, когда в последний раз такие длинные речи вела. – Лет с четыреста прошло, проползло черепахою, и на Друидии стала выходить магия. Марево в города забиралось. Боролись с ним, кто поумнее. Поле придумали. Покрыли им поселения все да пути. А что было вовне поле на топливо засмоктало. Латало дыры. Дыры сами себя латают, но им топливо надо. Вот они на топливо и всасывают остатки магии. Сто с лишком лет прошло, стало марево дыры на путях выедать. Путники гибли. Тогда Единение Жизни огласили. Все в города сошлись, а что поменьше было, на топливо собрали. Мы тогды из Северных Травников в Милонову долину перебралися. Гадко там было после лесов-то, горестно. Да пообвыкли. Немало прожили, как опять каждый второй путник гибнуть стал. Огласили Второе Единение Жизни. Пришлось нам в столицу котомки вязать. И осталось на Друидии два города всего – Мастера́ да Пик.

– А мож, ещё третий, подземный город Муравейник, – вмешалась Антра. – Про него мы слух один слыхивали. Там проще от марева отбиваться и на атмосферу меньше топлива идёт.

– Но что за жизнь кротовья? – осерчал вдруг Дармод. – Да и вовсе всё сказки про тот Муравейник!

– Тогда ж поле с путей убрали, снаряжение изобрели, – продолжала Ольвия, – портативное поле ткёт. Друиды они, знаешь, какие способные! Но и ста лет не прошло, а марево стало Мастеру́ одолевать. Принялись группироваться. Вот тогда житья не стало.

Читать с начала мрачный роман-антиутопию о выживании на умирающей планете тут (ссылка)
А слушать в авторской озвучке тут (ссылка на аудио)

Ваши лайки чертовски приободряют автора!)