Субботний отрывок/Противостояние с легатом

Доброго времени суток, дорогие друзья. Хочу поддержать старенькую традицию отрывком из книги Восхождение к власти: день гнева, который рассказывает о том, как главный герой противостоит одному из сторонников могущественной информакратической державы:

- Поклонись ставленнику святейших и информационно-праведных! – отовсюду зазвучал голос. – Поклонись тому, кому служат епископы, священники и нейромонахи. Поклонись длани апостольской!

Всё волнение и дрожь от предвкушения встречи с самим ставленником «апостолов», рвущаяся наружу ярость, не позволили удивлению возобладать. А поражаться тут было чему, ибо за дверью самые настоящие хоромы. Белый шикарный пол, выложенный из плит керамогранита, с серебряным напылением, отчего в него можно смотреться как в зеркало.

По правую руку от входа стоит гряда сидений, которые сильно похожи на троны – вытянутые, вырезанные из редкого в этих краях дерева, а спинка и место для сидения обиты шёлковыми ультрамариновыми тканями. И вся гряда роскошной мебели тянется на долгие сто пятьдесят метров, укрытая гобеленами и полотнищами, на которых изображены фигуры «апостолов» и их свершений.

По левую руку прозрачные окна, на всю стену, что высотой в десять метров, окна через которую отлично просматривается город и те далёкие дали, простирающиеся за ними. 

А в самом конце трёхступенчатое трёхметровое возвышение из базальта, резко контрастирующее с белым антуражем, на вершине которого, средь широких и огромных мониторов и системных блоков суперкомпьютеров расположился на высоком троне он. Столы с механическими устройствами расступаются перед ним, создавая единую линию между троном и центральной лестницей. Человек с перекошенным от шрамов лицом и в монохромной белой одежде – пальто, рубашка, сапоги и штаны, чуть подался вперёд, не отвлекаясь от управления военной машиной Информократии. Его седой волос на левой стороне чуть колышется от ветерка вентиляторов, левая сторона лишена всякой растительности, сменившись на блеск металлической пластины.

- Вот я до тебя и добрался, поскуда! – яро кричит Маритон.

Человек чуть приподнимается и его зелёное око на левой стороне лица утрачивает сияние, превращаясь в слабо полыхающий огонёк.

- Ты кто такой? – заговорил мужчина безжизненным, сухим как лёд голосом, смешанным с механическим звучанием его гортанных приборов. – Имперский слуга Канцлера? Это не важно, ибо на конечном результате это никак не скажется – вы все падёте.

- Скажи, - голос Маритона дрожит от переполняющего его вихря эмоций. – Кто ты?

- Я Легат из «Апостолис Директорис», - спокойно отвечает «человек». – Я их правая рука.

Мужчина, медленно подходя к трону, и сокращая метр за метром пространства, срывает маску противогаза с себя, отбрасывая её в сторону ряда тронов. Следующим движением он скинул капюшон, позволяя себя получше разглядеть. Легат подался ещё сильнее вперёд и подверг анализу изображение лица – шрамы, волосы, перекошенные губы и неживой глаз, собранный по старым технологиям, а в другом оке горит яркая злоба.

- Ты… ты… - в голосе Легата мужчина услышал нотки человеческого удивления, словно ставленник «апостолов» живой, а не биомеханизм и у него душа есть, а не системно-социальные директивы; слуга верховных владык отдал один лишь приказ. – Операторы, модераторы и администраторы, покиньте помещение.

Люди, сидящие за компьютерами, уткнувшиеся в мониторы, поднялись как один. Дисциплинировано и стройными бело-серебристыми колоннами они потянулись к выходом и спустя минуту в гигантской зале остались только двое.

- Ты тот парень из Тиз-141.

- Да! – громогласно заявил о себе парень, разостлав в разные стороны руки. – Я Маритон из Варси. 

- Ты… ты ведь явно пришёл мстить за тот суд, который мы над тобой учинили. Не за ту девушку же.

- Именно за неё, - скорбно прохрипел сын Империи.

- Ты должен быть мёртв, - всё не может поверить в действительность Легат. – Тебя должен был накрыть авиаудар. Я… я… не понимаю, как такое возможно. – Голос правой руки «апостолов» стал вновь холодеть.

- Но я выжил, как ты видишь. 

Легат взял паузу, чуть примолкнув. Он явно не ожидал такого возвращения, и не готов ко встречи с призраками прошлого, но всё же статус ставленника «королей» Информократии и её режима взывают к быстрому ответу на проблему. Сухие и изуродованные шрамами губы Легата разверзлись, неся стальной холодок безжизненного языка:

- И ты пришёл сюда, чтобы сокрушить тот идеальный мир, который мы построили, чтобы сослужить верную службу своим хозяевам? Ты стремишься принести «новый порядок», считая его гуманным и человечным, не понимая, что стоишь на стороне сил разрушения. Ты пришёл взять плату за свои страдания, не осознавая, что они камень фундамента нашей совершенной системы. Твои действия приведут к краху филигранной пирамиды социального сообщества, построенного на справедливости и царстве умнейших и достойнейших людей. Ты пришёл крушить ненавистное тебе общество, не понимая, что твои действия приведут к всеобщей социальной энтропии. 

В словах Легата Маритон нашёл только верную приверженность Информократии и полное срастание с её идеалами, вытеснившими всё человеческое.

- Хах, - усмехнулся Маритон. – Если такое общество, кричащие о справедливости и «власти достойных», уничтожает слабых, если оно выжигает из души само человечность, подменяя его холодом и сладкой похотью, то такому обществу лучше быть сокрушённым, ибо оно не достойно существования! – кричит мужчина, пытаясь оспорить слово Легата, и тут же переходит к тихой речи. – Да и не рушить я пришёл…

- А зачем?

- За одной душой, - яро выпаливает Маритон. – За одной-единственной душой, которая для меня была всем. Я пришёл, чтобы отомстить за неё. Тебе. Как я и обещал.  Ты же помнишь, говорил, что будешь ждать меня? А? – издевательски напомнил Маритон врагу о своих страданиях на площади. – Так вот он я!

Легат понял, что дело тут в обычной мести, но ситуация по истине страшная и пытается её исправить:

- Ты же говоришь об Анне? Да? – безжизненно вынул имя человека из памяти ставленник «Апостолис Директрис», продолжив жонглировать фрагментами прошлого. – Чёрный волос, оливковые глаза, осиная талия, певучий голос? Она? – Легат понял, что прав по живому глазу Маритона, в котором промелькнула нота печали. – Мы можем вернуть её, поверь нам. Наши хирургические системы биологическо-психической корректировки из любой женщины сделают тебе Анну, только сдайся на милость силам прогресса.

- Нет, - качает головой Маритон, подходя к лестнице. – Никогда.

- Что ж, - Легат опускает руку на стол, поднявшись во весь рост. – Раз Информократия для тебя пустой звук, тогда ты не более чем системная ошибка, вирус, который должен быть удалён.

В руках сына Информакратии, как только последнее слово слетело с сухих губ, сверкнул ярким синим светом небольшой ножик, устремившийся яркой размытой линией в Маритона, но мужчина увернулся и оружие с металлическим лязгом оцарапало пол. 

Когда воин Империи обернулся, он лишь успел поставить блок, и лезвие гладия выдало сноп искр при соприкосновении с катаной Легата, отразившихся в зеркале пола яркими огоньками. Огнестрела под рукой Легата не оказалось, поэтому он решил выступить с холодным оружием, как воины древности. Маритон отступил, вытянул свой пистолет, но острие сверхострого меча в сей же миг попало по оружию опрокинув его на пол и безнадёжно испортив. 

- Не стой на пути Информакратии, - отпихнул Легат мстителя, крепко сжав катану. – Не стой на пути прогресса. И что же твой Рейх? Не более чем архаисты, мечтающие о возрождении тоталитарных порядков древности.

- Лучше так, чем бесчеловечность! – вновь бросается воин в атаку.

 Кончик гладиуса едва повредил пальто Легата, когда боец Рейха резко атаковал, но тут же лезвие кроткого клинка переместилось в защиту, отражая удар за ударом. В ответ Маритон рванул вперёд и пихнул ненавистного врага со всей силы и обрушил рубящим ударом гладий, но Легат отступил назад, затем ещё шаг отошёл и забежал на лестницу. Оттуда он прыгнул на мстящего, заведя катану над собой и стремясь располовинить противника, но мужчина отошёл назад, и по большому залу раздалось эхо металлического перезвона. Тут же он свершает дугу и разрезает берец Маритона, доходя до кости. Серебро окропилось алыми каплями крови, но имперец словно одержимый бросается в бой. Он отсекает выпад катаны, парирует ещё один финт у груди, и бьёт наотмашь, сталкиваясь лезвие об лезвие противника, к которому подведён небольшой заряд.

Удар подошвой в грудь заставляет Легата отступить назад, но не сломиться и он, ведомый долгом перед властью и Апостолами, бросается в атаку, пытаясь пронзить Маритона. Парень лихо уклоняется от ударов, всё приближая дистанцию и снова загоняя врага на лестницу, с которой он вновь делает прыжок, переходящий в колющий удар на лету.

- «Апостолы» ведут меня, - запел Легат. – Системы информациона, системы святые и инфо-духи дадут мне силу и направят меня в праведный бой.

- Твои духи – ложь, - гладий лязгнул о катану. – Макшина – идол.

Маритон хочет уйти, но оступается и падает, кубарем покатившись по лестнице, что и спасает его – Легат промахивается в пируете, но пытается наверстать упущенное и бьёт острием по ступеням, пытаясь порубить противника в салат. Слуга императора еле как сполз в самый низ и позволил себе встать, прихрамывая на раненную правую ногу.

- Я не оставлю тебя, - гнев и воспоминания придали сил имперцу – он вновь со всей силой и яростью кидается вперёд, гладиус летал как пёрышко, но боевые навыки Легата кажутся безупречными – он с игривой лёгкостью отбивает каждый укол.

Легат переходит на ступени и градом быстрых ударов заставляет отступить Маритона вниз к подножью лестницы и перехватив инициативу гонит того обратно. Мужчина держится стойко, отбивая выпады тут и там, слушая, как певучие лезвие катаны носится у его головы, едва не задевая.

- Когда ж ты успокоишься, - спокойно говорит сын «апостолов», отбивая гладиус у самой груди. 

- Я успокоюсь, когда последний камень ваших храмов Макшины падёт на голову последнего жреца Информократии! – саданул горячим словом Маритон.

Свистящие звуки не были услышаны, но двое полностью прочувствовали «ласковый поцелуй» артиллерии. Незнамо откуда прилетевший гаубичный снаряд разорвался прямо у самого верха и сотряс Шпиль, опрокинув дерущихся воителей на пол, оглушив их на пару секунд ужасным и громоподобным рокотом. Верхушка здания окуталась в чёрный горький смог и застонала со звуком рвущегося металла и хруста бетона. Стёкла вылетели из опалённых окон и осыпали Маритона будто звенящий дождь, заиграв по посеребрённому полу. Часть залы мигом исчезла в страшном взрыве, осыпавшись грудами мусора на площадь перед зданием. 

«Проклятье», - Маритон открыл глаза. Перед ним всё горело и трещало, часть здания буквально пропала, а на месте окон зияет огромная дыра, пол уходит в пустоту.

Холодный ветер ударил сбоку, вид погибающего в военной агонии города завораживал. Поля перед ним обволоклись в простыню из дыма, всюду мерцают всполохи и вспышки, а орудийные залпы, крики и взрывы доносятся даже сюда жестокой песней бойни.

«У меня нет на это времени, нет времени смотреть», - подумал воин. Маритон тяжело поднялся на две ноги. В его ушах страшный звон, в глазах пульсирует темнота, тело словно из ваты – слабо подчиняется воле. Покачиваясь, мужчина продолжает идти вперёд. Он не видит, как загорелись гобелены и полотнища, не чувствует железобетонного хруста конструкций здания и не может узреть панораму разразившегося боя у самой площади. Даже стопа не чувствует крошки и осколков, а ухо не слышит их треска. 

«Легат… Легат… я завершу начатое», - стонал про себя сын Рейха, судорожно водя глазами и сквозь пелену и пульсирующую тьму ища цель последних дней, будто бы он стал его смыслом жизни.

«Вот ты где!»

Сейчас Маритона интересует только Легат, единственное, что достойно гневливого и уставшего взора мужчины, погребённое под стеклом и обломками Шпиля. Медленно подступающий он видит, как его противник тяжело поднимается и отбрасывает от себя мусор, снова готовясь сражаться. 

- Закончим это, - покачнулась правая рука «апостолов», белое пальто стало красным, осколки впивались в живую плоть, кровь сочилась всюду, заметно ослабляя противника.

- Да. Пора.

Маритон сблизился и шаркнул ногой по полу. Пыль и стекло ударили по лицу, забрались в глаза, дезориентировав врага. Слуга «апостолов», потёршись, подошёл к нажитому врагу и одним мощным ударом сверху-вниз, словно орудует топором, пытается перерубить ключицу Маритону, но мстящий перехватывает лезвие катаны механической рукой и направляет со всей силы острие гладиуса в грудь, прямиком в область сердца. Меч, мелькнув стальной лентой, с жадностью впивается в тело, проступая с кровью из спины. 

- Я… я не увидел… его, - словно не веря в произошедшее, выдавил Легат. – Ты свершил… свою местью. Та-ак з-за ч-чт-о ты с-с-сражаешься?! – прошипел в предсмертных муках Легат.

- Во имя живых и в отмщение за мёртвых[1], - отчеканил Маритон и отпустил тело, позволив тому упасть на занесённую стеклом плитку, расплатившись по всё ещё прекрасному полу.

- Хах, - губы впервые за долгие десятилетия скрасила кривая неумелая улыбка. – Вот так… умирает система. Но ты подумай, - грудь по живому вздыбилась, пытаясь набрать побольше воздуха. – Подумай, что придёт… на смену?

- Мне нет дела.

- Ты обменял… Рейх, он ведь… тоже тоталит… кхе, - кровь хлынула горлом, но губы сверкали в улыбке, в глазах имперец увидел отблески давно разрушенной души. – Старый Бог… вот такова твоя… шутка. Все мы… хотим добра… все мы… думаем, что вершим… доброе. Я… ты… «апостолы»… твой Канцлер. Все.

[1] «Во имя живых и в отмщение за мёртвых» - цитата из вселенной Warhammer 40000.