Там, где всё началось

Там, где всё началось, и никак не закончится. Мир, в котором я потерялась, текст, который никак не может принять форму. Иногда кажется словно я скребу айсберг детской пластиковой лопаткой, а вокруг бескрайний ледяной океан образов и героев. У них есть биографии, имена, лица, у мира есть история, границы и материки, но все это лишь крупицы льда и вот снова оттепель, и они тают и расползаются... Где-то там, на далёкой планете Алькаан, где бесконечное множество раз, всё только начинается, мое альтер-эго - Гриша Радлец, раскладывает дольки синтетического апельсина и размышляет, почему человек всегда будет искать, а человечество прокладывать свой путь сквозь космос. Вопреки. 

— Андрэ, почему вы ни разу не спускались на планету? — спросила Мелисса и сощурилась. Морщинки толкались вокруг глаз, губы улыбались, а она нет. 

Не дотягиваете, миледи. Стоит еще поработать над ролью.

Мелисса аккуратно убрала идеальный, пружинистый локон за ухо и добавила: 

— Даже Гриша был на планете, да Григорий? Сколько раз? Два или три? 

—Дважды,— ответил Гриша. — Под куполом пробыл неделю. Постройка жилой зоны идет полным ходом. Гаррисон весь светится от важности. А в прошлую увольнительную и на полюсе был, меня сам командир Зубов пригласил!

Гриша предусмотрительно опустил детали, что командир взял с собой девушку, хотел произвести на молодую аспирантку впечатление. Ну не желеобразным же салатом ее кормить. Вот вам, пожалуйте, утка, красное вино, баклажаны. И главное — фантастический пейзаж за окном. 

Мелисса кивнула и улыбнулась одними губами. Напротив нее в белом костюме сидела новость, Грише не тягаться. Он рассмеялся про себя и продолжил разливать сок и выкладывать дольки апельсина на тарелку.  

Мелисса не сводила сощуренных глаз с заслуженного профессора, и с наигранным недовольством выговаривала ему, что думает о его нерешительности. Тот был терпелив с ней, как с маленьким ребенком, слушал очень внимательно, кивал и закручивал усы. 

Ему бы мундир и шпагу, подумал Гриша, вызвал бы на дуэль.

Гриша красиво выложил салфетки, тарелку с апельсинами поставил в центр стола, а бокалы с соком на высокие подставки. Теперь, когда сервировка окончена, можно было сесть и расслабиться. Сделать вид, что это просто посиделки в кругу друзей. 

Даже Гриша был на планете… Даже! Какая красивая и какая высокомерная! Эх…! Если бы не этот налет мелкого, доморощенного театра! Пошло так заигрывать с немолодым уже человеком. 

Никаких сомнений, профессор Беркхофф – легенда, сплошное предвкушение сенсации и мечта любого журналиста. Беркхофф ни много, ни мало пытается создать жизнь на мертвой планете. Ему подвластна эволюция, а ты что? Ты — кок, жонглируешь химическими элементами из таблицы Менделеева. Щепотка того, щепотка этого, нажал на кнопочку и готово, желе со вкусом арбуза или мяса. Иногда тебе выпадала возможность проявить чудеса кулинарного мастерства, вот как на полюсе, например, но чаще всего ты творил банальности, овсянку или пюре со вкусом брокколи. 

Надо, кстати, спросить у Зубова, как он выпросил у лаборатории утку, ведь каждая выведенная особь подотчетна, можно и из программы вылететь. Чем же он умаслил Гаррисона? 

Зубов, конечно, личность уникальная, вот чьи гены надо брать для экспериментов. Ну подумаешь, ростом не вышел, это поправимо.

Черкасова бы сейчас рассмеялась и сказала, своим изумительным, брутальным голосом: 

“Кому нужна твоя ложная скромность, Радлец?”

А Гриша бы продекламировал ей в ответ что-нибудь поэтическое.

"Нет воздаяния, нет справедливости, есть только память, есть только камень у красной скалы. Есть только тьма, за которой не мы, кто-то другой ищет путь и друг друга"

Гриша не помнил, кто автор этих строк, да это и не важно. Просто когда нечем крыть, он по обыкновению тасовал поэтическую колоду.    

 – Профессор, а как их назвали, — спросила Мелисса, — те водоросли, которые нашли на планете? Расскажите про них подробнее. 

Гриша взял дольку апельсина и откинулся на спинку кресла, ему стало тошно от этого разговора. Если бы Мелисса спросила его, он сказал бы ей, что ему жаль эту планету. Сначала люди построят здесь рай, потом превратят его в ад, родится новый Данте и напишет очередную Божественную комедию, потом родится новый Шекспир и напишет трагедию, а неуемная человеческая натура будет стремиться все дальше и дальше, в глубины космоса, искать и искать. Люди никогда не остановятся, пока не умрут, а ищут они именно потому, что умрут. Люди хотят успеть как можно больше, ведь у них так мало времени, а космос так глубок…

 – Гриша! Сок просто восхитительный! — воскликнула Мелисса и со стуком поставила бокал на столик, привлекая к себе внимание. – Я предлагаю нам троим спуститься на планету! Я уже договорилась с группой высадки! Джентльмены, вы же не бросите девушку одну?

И снова локон упал, но на этот раз Мелисса проигнорировала его, она нервничала и барабанила пальцами по подлокотнику кресла. 

— Не смотрите так скептически, профессор! Давайте же, будьте исследователем! Вы же читали мою статью, и даже выбрали меня освещать экспедицию!

Читал, читал он твою статью, долго смеялся. Кофе на себя вылил. На свой любимый, белый костюм. С усов долго капало. Кричал — гнать таких из журналистики! Пусть романы для домохозяек пишут! Весь день не мог успокоиться, пока не увидел пресс-конференцию, где мисс Кавано изящно поднималась по ступенькам и величественно шла к микрофону. Целый час глаз не сводил, слушал доклад и как-то резко смягчился, подобрел. 

А почему бы и нет, собственно? Энергия солнца, фотосинтез, мыслящие кристаллы. Главное быть смелее.

 — В этом квадрате еще не проводилась разведка, пробы не брали, мы будем первыми! — продолжала Мелисса. — Гриша? Григорий? 

Радлец! Ты меня слышишь?