Нюренбергский процесс...Маештейн...Керчь

Нюрнбергский процесс…Манштейн…Керчь

Важной частью нюрнбергского суда народов стало изучение крымских злодеяний фашистов. Так, на процессе были продемонстрированы представленные Советским Союзом кадры кинохроники о расстреле мирных жителей в поселке Багерово что находится рядом с Керчью. Одним из главных свидетелей обвинения стал Отто Олендорф — начальник оперативной группы «Д» в 11-й армии Эриха фон Манштейна, действовавшей в Крыму. 

Как показал на процессе преступник, с июня 1941-го по июнь 1942 года его оперативной группой было ликвидировано около 90 тысяч человек — так называемых нежелательных элементов — коммунистов и «расово неполноценных», которыми считались евреи, цыгане и крымчаки.

20 ноября 1941 года Манштейн издал приказ, в котором говорил о необходимости «жестокого наказания» советских евреев:

Еврейство представляет собой посредническое звено между врагом в нашем тылу и Красной Армией. Гораздо сильнее, чем в Европе, они удерживают все ключевые позиции в политическом руководстве и администрации, коммерции и торговле и являются зачинщиками всех беспорядков и бунтов.

Еврейская большевистская система должна быть уничтожена раз и навсегда, чтобы никогда не вторгнуться в наше жизненное пространство в Европе. Немецкий солдат, таким образом, решает не только задачу сокрушения военного потенциала этой системы. Он выступает как носитель расовой концепции и как мститель за все жестокости, совершённые против него и немецкого народа.

Солдат должен понимать необходимость жестокого наказания еврейства — носителя самого духа большевистского террора. Это также необходимо для того, чтобы пресечь в зародыше все попытки восстаний, которые в большинстве случаев организованы евреями.

В приказе также говорилось, что в связи с продовольственной ситуацией в Германии войска должны в максимально возможной степени вывезти все запасы к себе «на родину». При этом, как признавал Манштейн, «во вражеских городах значительная часть населения будет голодать». 

Первыми жертвами массовых расправ нацистов с жителями Керчи стали 245 отправленных по приказу немецкого коменданта города майора Гофена якобы на загородную прогулку и напоенных отравленным кофе и накормленных отравленными пирожками младших школьников еврейского происхождения с учебниками и тетрадями в руках — военнослужащие кавалерийской немецкой бригады СС их тела потом сбросили в противотанковый ров на окраине Октябрьского в 5 км к востоку от посёлка Багерово. Там же оказались и привезённые на грузовиках и убитые из пулемётов старшеклассники. (РГАСПИ. — Ф. М-4. — Оп. 1. — Д. 28. — Л. 156; Знать и помнить. Преступления фашизма в годы Великой Отечественной войны. — М., 2018. — С. 17.)

Затем по приказу №4 керченского гестапо 28.11.1941 евреи г. Керчь под страхом смертной казни были обязаны явиться 29.11.1941 с 8.00 утра до 12.00 дня на Сенную площадь с трёхдневным запасом продуктов.

Пришедшие на площадь 29 ноября были уверены, что их вызвали для отправления на работы. К 12 часам дня на площади собрались свыше 7 тысяч человек — юноши, девушки, дети всех возрастов, глубокие старики и беременные женщины. Всех их гестаповцы отправили в городскую тюрьму. Сначала заключённым было предложено сдать ключи от своих квартир и указать точные домашние адреса коменданту тюрьмы. Затем у всех арестованных отобрали ценные вещи: часы, кольца, украшения. Несмотря на холод, у всех посаженных в тюрьму отняли сапоги, валенки, ботинки, костюмы, пальто. С 1 по 5 декабря немцы партиями вывозили людей из тюрьмы, везли в посёлок Багерово под Керчью, где был вырыт большой противотанковый ров, и расстреливали.

Ряд женщин и подростков женского пола заперли в отдельных камерах и члены зондеркомманды 10Б айнзатцгруппы Д под командованием группенфюрера СС Отто Олендорфа подвергли мучительным пыткам и смерти.

Со 02.12.1941 начались растрелы керченских евреев зондеркоммандой 10Б айнзатцгруппы Д под командованием группенфюрера СС Отто Олендорфа в Багеровском рву — за несколько дней были убиты 2.000—2.500 человек. После уничтожения советскими разведчиками немецкого офицера в Багеровском рву были расстреляны семьи красноармейцев и заложники — несколько сотен русских, украинцев, крымских татар из посёлка Самострой у Камыш-Буруна. Эсэсовцам помогали расправляться с советскими гражданами пехотинцы 46-й дивизии вермахта и коллаборационисты.

Местом массовой казни гитлеровцы избрали противотанковый ров вблизи деревни Багерово, куда в течение трёх дней автомашинами свозились целые семьи обречённых на смерть людей. По приходу Красной Армии в Керчь, в январе 1942 года, при обследовании Багеровского рва было обнаружено, что он на протяжении километра в длину, шириной в 4 метра, глубиной в 2 метра, был переполнен трупами... [опущено по причине шокирующего содержания].... Там же валялись детские шапочки, игрушки, ленточки, оторванные пуговицы, перчатки, бутылочки с сосками, ботиночки, галоши... [опущено по причине шокирующего содержания]... Фашистские негодяи расстреливали беззащитное население разрывными пулями. (Акт Чрезвычайной Государственной Комиссии о злодеяниях немцев в городе Керчи. Документ СССР-63. Нюрнбергский процесс.)

фото 18+спойлер (показать)

    

27.04.1942 народный комиссар иностранных дел СССР В.М.Молотов в особой ноте о чудовищных злодеяниях, зверствах и насилии немецко-фашистских захватчиков в оккупированных советских районах охарактеризовал расправы гитлеровцев в Керчи как «одно из самых кровавых преступлений германской армии на советской земле».

После повторной оккупации Керчи гитлеровцами массовые казни в Багеровском рву продолжались в мае 1941 г. — апреле 1944 г.

В общей сложности в Багеровском рву было найдено около 7 тысяч тел убитых.

Группенфюрер СС Отто Олендорф американским трибуналом на процессе по делу об айнзацгруппах 10.04.1948 был приговорён к виселице и после отклонения прошений о помиловании и преодоления заступничества высших иерархов церкви и членов правительства ФРГ казнён 07.06.1951.

Главный организатор расправы с людьми в Багеровском рву и инициатор приказа №4 от 28.11.1941 Фриц Эрих Георг Эдуард фон Манштейн (1887—1973) вышел сухим из воды — в 1949 г. эта СВОЛОЧЬ была приговорена британским трибуналом к 18 годам тюрьмы за «недостаточное внимание к защите жизни гражданского населения» и применение тактики выжженной земли, но потом срок сократили до 12 лет, а в 1953 г. его и вовсе выпустили на свободу... «по состоянию здоровья», после чего он служил... внештатным военным советником канцлера Конрада Аденауэра по вопросам обороны, организации бундесвера и разработки военной доктрины ФРГ...

Стихотворение Ильи Сельвинского «Я это видел!» 

Можно не слушать народных сказаний,

Не верить газетным столбцам,

Но я это видел. Своими глазами.

Понимаете? Видел. Сам.

Вот тут дорога. А там вон - взгорье.

Меж нами

вот этак -

ров.

Из этого рва поднимается горе.

Горе без берегов.

Нет! Об этом нельзя словами...

Тут надо рычать! Рыдать!

Семь тысяч расстрелянных в мерзлой яме,

Заржавленной, как руда.

Кто эти люди? Бойцы? Нисколько.

Может быть, партизаны? Нет.

Вот лежит лопоухий Колька -

Ему одиннадцать лет.

Тут вся родня его. Хутор "Веселый".

Весь "Самострой" - сто двадцать дворов

Ближние станции, ближние села -

Все заложников выслали в ров.

Лежат, сидят, всползают на бруствер.

У каждого жест. Удивительно свой!

Зима в мертвеце заморозила чувство,

С которым смерть принимал живой,

И трупы бредят, грозят, ненавидят...

Как митинг, шумит эта мертвая тишь.

В каком бы их ни свалило виде -

Глазами, оскалом, шеей, плечами

Они пререкаются с палачами,

Они восклицают: "Не победишь!"

Парень. Он совсем налегке.

Грудь распахнута из протеста.

Одна нога в худом сапоге,

Другая сияет лаком протеза.

Легкий снежок валит и валит...

Грудь распахнул молодой инвалид.

Он, видимо, крикнул: "Стреляйте, черти!"

Поперхнулся. Упал. Застыл.

Но часовым над лежбищем смерти

Торчит воткнутый в землю костыль.

И ярость мертвого не застыла:

Она фронтовых окликает из тыла,

Она водрузила костыль, как древко,

И веха ее видна далеко.

Бабка. Эта погибла стоя,

Встала из трупов и так умерла.

Лицо ее, славное и простое,

Черная судорога свела.

Ветер колышет ее отрепье...

В левой орбите застыл сургуч,

Но правое око глубоко в небе

Между разрывами туч.

И в этом упреке Деве Пречистой

Рушенье веры десятков лет:

"Коли на свете живут фашисты,

Стало быть, бога нет".

Рядом истерзанная еврейка.

При ней ребенок. Совсем как во сне.

С какой заботой детская шейка

Повязана маминым серым кашне...

Матери сердцу не изменили:

Идя на расстрел, под пулю идя,

За час, за полчаса до могилы

Мать от простуды спасала дитя.

Но даже и смерть для них не разлука:

Невластны теперь над ними враги -

И рыжая струйка

из детского уха

Стекает

в горсть

материнской

руки.

Как страшно об этом писать. Как жутко.

Но надо. Надо! Пиши!

Фашизму теперь не отделаться шуткой:

Ты вымерил низость фашистской души,

Ты осознал во всей ее фальши

"Сентиментальность" пруссацких грез,

Так пусть же

сквозь их

голубые

вальсы

Торчит материнская эта горсть.

Иди ж! Заклейми! Ты стоишь перед бойней,

Ты за руку их поймал - уличи!

Ты видишь, как пулею бронебойной

Дробили нас палачи,

Так загреми же, как Дант, как Овидий,

Пусть зарыдает природа сама,

Если

все это

сам ты

видел

И не сошел с ума.

Но молча стою я над страшной могилой.

Что слова? Истлели слова.

Было время - писал я о милой,

О щелканье соловья.

Казалось бы, что в этой теме такого?

Правда? А между тем

Попробуй найти настоящее слово

Даже для этих тем.

А тут? Да ведь тут же нервы, как луки,

Но строчки... глуше вареных вязиг.

Нет, товарищи: этой муки

Не выразит язык.

Он слишком привычен, поэтому бледен.

Слишком изящен, поэтому скуп,

К неумолимой грамматике сведен

Каждый крик, слетающий с губ.

Здесь нужно бы... Нужно созвать бы вече,

Из всех племен от древка до древка

И взять от каждого все человечье,

Все, прорвавшееся сквозь века,-

Вопли, хрипы, вздохи и стоны,

Эхо нашествий, погромов, резни...

Не это ль

наречье

муки бездонной

Словам искомым сродни?

Но есть у нас и такая речь,

Которая всяких слов горячее:

Врагов осыпает проклятьем картечь.

Глаголом пророков гремят батареи.

Вы слышите трубы на рубежах?

Смятение... Крики... Бледнеют громилы.

Бегут! Но некуда им убежать

От вашей кровавой могилы.

Ослабьте же мышцы. Прикройте веки.

Травою взойдите у этих высот.

Кто вас увидел, отныне навеки

Все ваши раны в душе унесет.

Ров... Поэмой ли скажешь о нем?

Семь тысяч трупов.

Семиты... Славяне...

Да! Об этом нельзя словами.

Огнем! Только огнем!

(1942, Керчь)