Марафон отрывабрь #23

Список тем для желающих присоединиться тут.

Сегодняшняя тема:

23. Шрам, который болит (физическая или душевная рана, память о боли)

Этого добра у меня в каждой книге, так что не будем размениваться по мелочам, возьмём боль целой расы. :) Отрывок из "Оборотни Сирхаалана: Дамхан", связан с сюжетом, выходящим за пределы одной книги. 

По мифологии: змиекровные -- наездники драконов, оставленные Творцами хранить мир от нехорошего всякого, особенно когда это нехорошее грозит нарушить границы между слоями мироздания. Не всем смертным это нравится.

Убедившись, что никаких паучьих нор под башней нет, маг и воин принялись подниматься наверх. На первом и втором уровнях тоже всё было тихо и спокойно, и на первый взгляд — ничего не поломано, правда магическое чутьё ощущалось как-то странно, словно приглушенным. Паучьих коконов, к облегчению колдуна, тоже больше не наблюдалось. Поднявшись на третий уровень, где держали пленённую аранею, Явор магически прощупал комнату и, ничего не обнаружив, вышел вперёд, воин, настороженно осматриваясь, последовал за ним. Там паучихи тоже не оказалось. Маг озадаченно уставился на серебряные цепи, оставшиеся лежать на месте её заточения и выглядевшие нетронутыми. Как ей удалось освободиться? Потрясённый всем увиденным, он даже не заметил, что в башне слишком светло, а противоположную стену рассекала узкая брешь. Зато его внимание привлекла тёмно красная лужица, поблёскивающая на полу, с вплавленными в неё серебряными нитями. Кровь? Сердце снова захолодило — неужели это всё, что осталось от короля Черномира? В ошеломлении он прошёл дальше, тщательно обходя лужицу, и тут же замер, как вкопанный, обнаружив в нише за углом незнакомца, разглядывающего полки со свитками. Нежданный гость был высок, строен, золотистые волосы чуть светились, бликами отражаясь на чешуйчатом доспехе. Незнакомец резко обернулся, словно почуяв мага у себя за спиной, и Явор от неожиданности и ужаса, что его застали в таком месте, выстрелил в него огненным шаром, прежде, чем в полной мере успел осознать, кто стоит перед ним. Брешь в стене и паутине ослабила магическое действие последней, поэтому огненный шар долетел до незнакомца, но растёкся по магическому щиту, выметнувшемуся из наручника, выброшенной в защитном жесте руки. А в следующий миг Явора и сопровождающего его воина объял драконий огонь, прошедший сквозь каменную кладку башни, как нож сквозь масло. Оба погибли, так толком и не поняв, что произошло. Вслед за ними трухой осыпался и испепелённый кусок стены, и златовласый мужчина с лёгким укором посмотрел на столь же златочешуюю драконшу, маячившую в образовавшемся проломе.

— Ну и зачем, Юкси? — мягко сказал он.

Драконша лишь фыркнула в ответ, совершенно не считая себя виноватой. На её всадника напали, а она его защищала! Снаружи всхрапнула лошадь, а после раздался быстро удаляющийся стук копыт. Змиекровный в мгновение ока оказался возле пролома и выглянул наружу: второй воин из свиты мага, отчаянно пришпоривая коня, мчался прочь по дороге в сторону ближайшего города. Архас чуть прищурился, провожая его взглядом, но решил, что преследовать его не имеет смысла. Рано или поздно местный король всё равно обо всём узнает, а сейчас в первую очередь нужно было известить Владычицу. Страж чуть коснулся кристалла на перстне, тот отозвался короткой вспышкой и тут же погас — теперь оставалось только ждать. Архас чуть улыбнулся, когда драконша легонько ткнулась в него головой, требуя внимания. Он ласково пробежался рукой по чешуйчатому лбу, почесал надбровье, с нежностью глядя на неё. Ей было всего тридцать лет, совсем малышка по драконьим меркам, особенно для дракона змиековного. Тысячи лет после того, как Владычица пробудила его, у него был другой дракон, чья чешуя тоже сияла золотом. Он был его другом, его спутником, его… продолжением… пока не погиб в неистовой воронке в преисподнюю, открытой безумной мамашей нынешнего короля… как и несколько его товарищей… и его брат-близнец. Он и сам чуть не погиб тогда — на теле до сих пор виднелся отпечаток мглистого щупальца, обвивавший грудь и заканчивающийся на щеке. Да и после… он не хотел жить и не жил бы, если бы не Владычица и не маленькая, смешная Юкси. После того, как она вылупилась, он не мог… не имел права оставить новорождённую драконшу одну, а Царица…

Архас стряхнул с себя тяжёлые воспоминания и легонько похлопал драконшу по шее, а затем вернулся к изучению комнаты. Повсюду были свитки, магические артефакты, прочие принадлежности, часто встречаемые у колдунов. В одном углу стояла клеть из чёрного янтаря. Змиекровный подошёл к ней, провёл рукой по толстым прутьям и чуть нахмурился. Янтарь поглощал магию, но приобретал её отпечаток. В этой клети держали пленника, от которого разило тёмной магией и… сущностью оборотня. Оборотень-колдун? Вот так-так. Он вернулся к проёму в стене, оставленному Юкси, вспомнив что там, около входа в комнату, он мимолётно почуял что-то похожее. Страж снова чуть нахмурился — там явно кого-то держали, виднелись остатки серебряных кандалов, нынче наполовину оплавленных драконьим огнём. Архас осторожно поднял оплывшую цепь с руническими знаками. Милостью Юкси, большая часть из них была нечитаема, но уцелевшие намекали на то, что здесь держали оборотня-нежить. Змиекровный недоуменно приподнял бровь. Оборотень здесь чувствовался тот же, что и в клетке, но причём тут нежить? Кандалы прокалились драконьим огнём, но не настолько, чтобы вытравить из них отпечаток нечисти. Странно. Неужели его чутьё так и не восстановилось полностью, посте того… страшного дня? Впрочем… Архас осторожно положил кандалы обратно на пол — тёмную магию узника он чувствовал без труда, а значит это колдуны что-то напутали. Однако оборотень был, и то, что он владел именно тёмной магией — было особенно тревожно. Впрочем, в этой башне ему не нравилось всё. Она смердела болью и страхом, нежитью и непонятными ритуалами, зато от магической вспышки, привлекшей его внимание — не осталось и следа. Странно это.

Снаружи раздался щелчок, на мгновение всё озарилось алым, затем послышалось хлопанье драконьих крыльев. Архас с некоторым благоговением наблюдал, как алая драконша Царицы змиекровных опустилась рядом с башней. Мужчина подошёл к проёму, Юкси чуть выгнула шею, и он соскользнул по её боку вниз. Кулумнай Силин — Пламя Востока — повелительница змиекровных, неспешно приближалась, оглядывая башню цепким изучающим взглядом. В отличие от нелепо погибшего мага, она сразу поняла, что аранеев здесь побывало несколько. Она оглянулась на лесок напротив входа в башню: и не только аранеев. Кулумнай повернулась обратно к башне, скользнула взглядом по выжженной драконьим огнём дыре, почти не задержалась взглядом на молодой драконше, вместо этого посмотрев на её всадника. Архас почтительно опустился на одно колено, ожидая, пока Царица будет готова выслушать его. Юкси, до этого сидевшая с независимым видом, с прибытием Владычицы напряглась, а заметив чуть осуждающий взгляд Тьолоннэ — алой драконши царицы — и вовсе сжалась, как нашкодивший щенок. Повинуясь лёгкому жесту Кулумнай, змиекровный поднялся и начал рассказывать о том, что ему удалось обнаружить и разузнать.

Владычица вглядывалась в него, её взгляд задержался на отпечатке щупальца на его щеке — Архас был из младших змиекровных, они были менее могущественными, чем старшие — те, кого создали сами Творцы, но зато их связь со своими драконами была почти симбиотической. Для любого змиекровного потерять дракона было большим ударом, но для младших… Если один из связки погибал, то уговорить другого жить было очень… сложно. Кулумнай невольно поморщилась: для неё, видевшей сотворение мира, катастрофа, произошедшая по милости королевы Чаровиты чуть более тридцати лет тому назад была слишком недавним и болезненным воспоминанием. Мать Черномира была не первой смертной, поддавшейся соблазну получить абсолютную власть и по глупости поверившей, что Преисподнии поделятся с ней своей силой, но первой, кому удалось зайти так далеко. Для открытия портала она совершила невообразимое — пленила и принесла в жертву змиекровного — Архая, брата-близнеца Архаса. Гибель Стража пробила брешь в границе мира до самой нижней из преисподних, а его кровь выстлала путь правившему там. Остальные змиекровные почувствовали эту пронзающую боль и бросились на помощь. Слишком поспешно… слишком безоглядно…

Закрыть портал в преисподнюю, оплаченныйтакой жертвой, удалось лишь предельным усилием, ценой почти полного истощения камня змиекровных. Кулумнай невольно прикоснулась к самоцвету, влитому в её доспех на груди. Стражи тогда потеряли шестерых — двоих старших и четверых младших… И потеряли бы ещё больше — ведь каждая гибель укрепляла выход в преисподнюю и усложняла его закрытие — если бы не предыдущий дракон Архаса. Чувствуя, что время не на стороне змиекровных, он сбросил своего всадника у кромки портала в преисподнюю и ринулся прямо в его распахнутый зёв, яростно набросившись на самого Хозяина Ада. Разумеется, дракон не надеялся его победить, даже самой царице это было не под силу… Но ему удалось отвлечь Повелителя, сбить его с толку, купить ценой своей жизни тот мельчайший миг, которого ей хватило, чтобы запечатать портал. Юкси в какой-то мере была его продолжением. Не обладая всей его памятью, она тем не менее знала, что её всадник когда-то уже стоял на пороге смерти, и оттого опекала его особенно ревностно. Там, где умудрённый тысячелетиями дракон помнил бы, что обычная магия не столь опасна змиекровным, юная драконша ринулась защищать Архаса, не задумавшись ни на миг. Кулумнай улыбнулась и по-матерински потрепала смущённую Юкси по голове, затем снова посмотрела на её всадника. Его она бы тоже с удовольствием потрепала по голове таким же материнским жестом, но сдержалась, вместо этого всмотревшись в его глаза. Змиекровный спокойно выдержал её взгляд, но затаившаяся в глубине боль не ускользнула от её внимания. Он так и не оправился от своих потерь — никто из из них не оправился, но он потерял в тот день больше всех. Его было удержать труднее всего. Архас вдруг смутился и опустил взгляд, словно почувствовав её мысли. После того, как первоначальное отчаяние прошло, и к нему вернулось если не желание, то хотя бы готовность жить дальше, ему было неловко за то, что самой Владычице пришлось приложить столько усилий, чтобы удержать его от перехода за Порог. И это в то время, когда ей и без того приходилось нелегко. Впрочем, сама Кулумнай ни разу ни словом, ни взглядом не попрекнула никого из них.