Искупление сына Одина
Автор: Mythic CoderОдин остановился посреди комнаты, дотянулся пальцами до висящего на стене щита, поцарапанного старыми ударами.
— Ты слышал имена, что пел скальд? — негромко спросил он, не оборачиваясь.
Тор пожал плечами, вставая напротив, среди копий.
— Разумеется. Для этого он и кричал, чтобы их услышали, — усмехнулся он. — Хорошие имена, крепкие. Достойно звучат в песне.
Один слегка повернул голову, его единственный глаз блеснул в полумраке.
— За каждым из этих имён есть мать, — медленно произнёс он. — Жена. Ребёнок. Те, кто остался в мире живых и будет слушать эти песни, не сидя за нашим столом, а у очага, где пустое место больше не займёт никто. Ты это понимаешь?
Тор фыркнул, дернув плечом.
— В мире живых пустых мест всегда достаточно, — отрезал он. — Ещё одна вдова, ещё один сирота ничего не изменят ни для нас, ни для нити судьбы. Норны не споткнутся о чью-то слезу.
Он сделал шаг, поводя ладонью по рукояти меча на стене.
— Их страдания коротки, как их жизнь, — продолжил Тор, чувствуя, как внутри вновь разгорается жар. — Вспыхнули, погорели и погасли. Мы ходим по Радуге между мирами, нам незачем вглядываться в каждую лужу под ногами.
Один молчал, и это молчание постепенно наполняло оружейную холодом. Казалось, воздух здесь стал гуще, чем за каменными стенами, и даже пламя факела у двери горело ровнее, не смея трепетать.
— Для Вальгаллы они — материал, — бросил Тор, упрямо встречая отцовский взгляд. — Если щит треснул, его меняют. Если человек умер храбро, его место за столом займёт другой. Это простой счёт.
Он поднял подбородок, будто бросая вызов.
— Люди нужны, чтобы пополнять наши ряды. Расходные тела для песен. Не больше.
Слова повисли между ними, тяжёлые, как молот, упавший на наковальню. Оружие на стенах словно притихло, и воздух вокруг Тора вдруг сделался вязким, тяжёлым; вдохнуть его оказалось труднее, чем прежде, как будто сама комната отозвалась на последнее брошенное им слово.
Один двинулся с места неспешно, словно между ними не висели только что произнесённые слова, а всего лишь пыль старых битв. Он подошёл ближе, так что Тор увидел тонкие морщинки у уголков единственного глаза и лёгкий блеск стали под повязкой.
— Сын, который не ценит жизнь смертных, — тихо произнёс Всеотец, — сам должен пожить среди них.
Голос его был ровным, почти мягким, без грома и крика, но у Тора на миг перехватило дыхание, будто в грудь вогнали холодное копьё. Он хотел усмехнуться, отмахнуться от этой фразы, как от очередной притчи, но во взгляде Одина не было ни тени шутки.
— Ты ходишь по Радуге, глядя вниз, — продолжил отец. — Самое время пройти по земле и поднять голову, чтобы увидеть тех, чьё существование ты считаешь пеплом под ногами.
Тор презрительно дёрнул губой.
— Пожить среди них? И что это изменит? — хотел бросить он, но слова застряли.
— Я лишаю тебя божественного тела, — сказал Один так же спокойно. — Твоей силы. Твоего молота. Оставляю лишь способность лечить раны смертных и одно право обратиться ко мне с просьбой. Один раз.
Комната будто отступила, стены с оружием размылись. Тор раскрыл рот, чтобы крикнуть, что это несправедливо, что богов нельзя судить мерками людей, но земля под ногами дрогнула, проваливаясь в пустоту.
Он вскинул руку к знакомой тяжести у бедра, желая ухватиться за рукоять Мьёльнира. Пальцы сомкнулись в пустоте. Ни холодного металла, ни дрожащей в ладони силы — только воздух. Тор резко вдохнул, будто захлебнулся, и впервые за долгие годы почувствовал себя по-настоящему голым.
— Отец… — сорвалось с губ, но голос прозвучал чужим, слабым.
