Наркотики и литература: пропаганда или способ раскрыть персонажа?

У меня есть персонаж кличке Килла — молодой барыга, который живёт на самом дне. Да, он продаёт наркотики. Да, он обманывает клиентов. Да, его жизнь — неприятная, грязная, удушающая. Но вот вопрос: а нормально ли такое описывать?

Давайте разбираться.

Мы легко принимаем в литературе убийц, наёмников, маньяков, королей-тиранов и демонов, но когда дело доходит до бытовой наркоты, реакции становятся куда резче. Парадокс: сцена битвы с мечами — ок, сцена продажи травы — фу, пропаганда. Хотя и то, и другое — художественный приём, инструмент раскрытия героя.

Можно ли писать о персонаже-наркоторговце — так, как есть?

Если следовать логике «нельзя показывать плохое», то придётся вычеркнуть половину мировой литературы. Ирвин Уэлш в своём романе «На игле» честно показывает деградацию личности. Берроуз в «Голом завтраке» вообще ушёл так глубоко в описание наркотической культуры, что его роман запрещали во множестве стран. У Пелевина матросы пьют «балтийский чай». Гугл легко расскажет вам, что это такое.

Тогда почему же литература о «дне» вызывает такое раздражение?
Наверное, потому что она слишком близко, слишком реальна и иногда неприятно честна. Читатель не просто наблюдает зло — он видит среду, слышит язык, чувствует запахи этой жизни. И эта жизнь не где-то в выдуманном мире, она прямо тут, на улицах наших городов. Это вызывает эмоции — иногда некомфортные. И, думаю, это нормально.

Но искусство и должно говорить о том, о чём обычно молчат.

Мой персонаж — не романтизация, не попытка сделать «крутого бандита». Килла — человек, который в начале истории предстаёт мерзким маргиналом, с которым вряд ли кто захочет иметь дело. 

Но что с ним будет дальше? 

Как думаете, встанет ли он на путь истинный или превратится в ужасного антагониста?