Реальность такая несъедобная

Я не желаю писать реальность. Хотя в ней далеко и засматривать не надо, бери первое попавшееся да пиши. Какое-то время назад думала, что будет, если орка с человеческой натуры написать для оживления персонажа? Присматривалась. И нет, описание живого человека очень страшным получается: шапка-гондон, натянутая на сизый лобик, глаза живого мертвеца, тело с характерной алкогольной худобой и суставами, испорченными алкоголем же. Эти бездны Достоевский писал. А для розового романа даже в качестве отрицательного персонажа слишком страшно.

А, так вот, про ужасы реального: познакомилась недавно с красивым человеком. Но что-то казалось подозрительным, как будто врут мне, а в чём — непонятно. И я мялась, жалась и тянула время. Про себя думая, что я, небось, как иные старые девы — на самом деле не нужно ничего, и ищу недостатки, а дело во мне и в моей неготовности подпустить к себе человека. Испытывала чувство вины, но выжидала, подвирая, что то температура у меня, то ещё какая нетранспортабельность. Не особо, кстати, и врала, правда накрывало. Завтра-завтра, не сегодня. И присматривалась. Ну и что: связан оказался красавец с наркобизнесом, да и сам употребляет.

Вот любопытно: нафантазированные личности вроде зависимого Шерлока Холмса бывают шикарны, глубоки, интересны. Реальный же наркоман мелковат, палится быстро. Поскреби чуток — и вот уже дно личности. Истощённая нервная система, перепады настроения, все дела. И попытки жоско доминировать. Так, будто ты деловой партнёр: обязалась — выполняй. Занятой человек время драгоценное для тебя освобождает, и оно вылетает в трубу.

А для меня-то это не рабочий проект ни разу, и я никого обслуживать не хочу, хоть бы обещались за это златые горы (да ещё вместо златых гору проблем насыплют, не в сказке, чай, живём).

Ну то есть, от меня особой человечности и не ждали, заранее прощая возможное желание закатывать сцены (баба же!) и трясти блага материальные, но затягивание с физической близостью раздражало. Уж если меня красавец с денежками выбрал, так надо понимать и не ломаться. И ухаживания быстро перешли в давление. Я прям себя задолжавшей почувствовала, да ужасно так, как девица, в ясные очи упыря смотревшая и всякого ему наобещавшая, после чего он к ней в натуральном могильном виде шляться стал и обещанного требовать.

И я упятилась, и трясущейся рукой перекрестилась, что была молодцом — не стала торопиться. Не вляпалась.

Но кое-что для себя выцепить успела. Вот как буду писать преступного гения, обломившегося внезапно героине романа, так надо накидать боязливые ожидания героини — и в них запихать наркобарыгу этого, немытого-нечищеного, реального. А дальше на контрасте с ожиданиями мазать портрет полностью, абсолютно ненастоящего душки-преступника. На всех вокруг с него ядерное говно сыплется, а на нашу богинюшку — исключительно прянички. Она не совсем идиотка, поэтому боится поначалу и издали в них палочкой тыкает, с удивлением убеждаясь — реально пряники! Эталюбовь! И начинает расцветать, как орхидея в вонючем, но весьма френдли болоте.

Этим и отличается любовный роман от пустыни реальности.