Книги, которые мы заслужили 18+ «Проститутка за три рубля» Загадки Бунина
Автор: ЛитКлуб Вредной Лисы
Те, кто пришёл по заманухе посмотреть на голых проституток, не переживайтед, обязательно будет, только наберитесь терпения.
Поговорим о рассказе замечательного Ивана Алексеевича Бунина.
Подробно разберём рассказ, значение деталей, обсудим то, как сюжет можно сделать трехмерным, назвав имя хозяйки увесилительного дома.
В произведении "Три рубля" автор выдаёт полную информацию, а в конце загадывает загадки для читателя. Давайте разгадаем вместе, к вечеру в закреплённым сообщении будут ответы, вернее мои предположения. Предлагаю сравним ход мыслей.
Рассказ "Три рубля" поражает тем, как на таком коротком метре поместилась глубокая история с острой драматургией. Очаровательная нежность увлекает читателя с первых строк и ранимый трепет по персонажам не отпускает до конца.
Произведение начинается с прибытия героя.
Классика построение сюжета: Герой прибывает.
Акт 1 Экспозиция
«Когда извозчик помчал меня, подымая пыль, от вокзала по темнеющему полю, сзади вдруг что-то вспыхнуло, дорога впереди на мгновенье озарилась золотом, где-то прокатился гром и крупными звездами зашлепал по пыли и пролетке быстрый, редкий дождь, тотчас, же прекратившийся. Потом пролетка, сорвавшись под изволок с мягкой дороги, задребезжала по каменному мосту через пересохшую речку. За мостом дико чернели и металлически пахли городские кузни. На дороге в гору горел запыленный керосиновый фонарь…
Автор через погоду даёт понять о приближении метафоричной бури, что должна накрыть героя, как ливень.
«И, помню, я подумал: до того ничтожный городишко, что даже непонятно, зачем так грозно вспыхивает над ним этот великолепный голубой свет и так величественно грохочет, сотрясается мрачное, невидимое небо.»
Иван Алексеевич доставил героя из точки старта (вокзал) в место, где пройдут основные события, разместил лучшей гостинице, в номере, где спальня за перегородкой. Перегородка важна, она будто расширяет пространство и буквально и метафорично увеличивает помещение.
Герой расслабился, готовится пить чай и Иван Алексеевич в сюжет вводит героиню и запускает основное действие.
«— А чашка зачем? — спросил я.
Коридорный ответил, заиграв глазами:
— Там вас одна барышня спрашивает, Борис Петрович.»
Так как повествование идёт от первого лица, то один из вариантов дать имя герою через прямую речь.
«— Какая барышня?
Коридорный пожал плечом и манерно усмехнулся.
— Понятно какая. Очень просила впустить, обещала рубль на чай, если хорошо заработает. Видела, как вы подъехали…
— Из уличных, значит?
— Ясное дело. Таких у нас никогда незаметно было: приезжие обыкновенно за барышнями к Анне Матвеевне посылают, а тут вдруг какая-то сама входит. Ростом замечательная и вроде гимназистки.»
Дабы слова коридорного звучали достоверно, в диалоге появляется некая Анна Матвеевна. Читатель подсознательно принимает слова на веру и уже будто знает Анну Матвеевну хозяйку дома, где уважаемый сударь мог бы скоротать досуг.
Введение персонажа "в проброс", невзначай, задаёт динамику сцены (мира). Картинка становится пластичной, живёт сама, двигается, расширяется, увлекает в путь и жарко дишит эпохой.
Позволю отступить от разбора и задам вопрос:
Применяли ли такой метод "проброса" персонажа? Поделитесь отрывком в комментариях. Только не забудьте написать название вашего произведения.
«Я стал заваривать чай, но в дверь тотчас постучали, и я с удивлением увидал, как, не дожидаясь ответа, в комнату развязными шагами больших ног в старых холщовых туфлях вошла рослая девушка в коричневом гимназическом платье и соломенной шляпке с пучком искусственных васильков сбоку.
— Вот шла и забрела на огонек к вам, — с попыткой иронической усмешки сказала она, отводя в сторону темные глаза.»
Детальное описание героини. В одно предложение и короткую реплику. Далее Иван Алексеевич каждую фокусировку будет сопровождать трепетным описанием внешнего вида девушки, преследуя лишь одну цель: расположить к ней читателя.
За окном стихия отсекла вступление от основного действия. Гром, молния и смена акта.
Те, кто пришёл в пост благодаря заманчивомову названию, вы дождались. Движемся к постельной сцене.
«— Сколько вы можете заплатить?
Я опять ответил с деланной беспечностью:
— Успеем еще сговорится! Выпьем прежде чайку.
— Нет, — сказала она, хмурясь, — я должна знать условия. Я меньше трех рублей не беру.
— Три так три, — сказал я с той же глупой беспечностью.
— Вы шутите? — спросила она строго.
— Нисколько, — ответил я, думая: «Напою се чаем, дам три рубля и выпровожу с богом».
Вопрос два.
Кто-то видит в следующем диалоге пассивно агрессивный ответ на вопрос или так было принято говорить?
«— Вы здешняя?
Она помотала головой, запивая булку:
— Нет, дальняя…»
Решительность героини обескураживает Бориса Петровича. Его замешательство передаётся читателю, а описания внешнего вида девушки не оставляет шанса не полюбить её.
«— Я пойду раздеваться.
Это было неожиданнее всего, я хотел что-то сказать, но она повелительно перебила меня:
— Затворите дверь на ключ и опустите шторы на окнах. И пошла за перегородку.»
Перегородка сыграла роль. Автор не должен просто так фокусировать внимание на каком-то предмете, всё имеет смысл. Одно переходит в трудное, перемещается дальше и возвращается к первому. В начале нам сказали: "комната с перегородкой".
Читатель: "Угу. А зачем?"
Автор: "Чтобы завести туда проститутку и раздеть её, но не вульгарно, а тайно. Вы лишь будете знать, что она там голая, но не увидите её. Перегородка."
«Я с бессознательной покорностью и поспешностью опустил шторы, за которыми продолжали все шире сверкать молнии, будто стараясь поглубже заглянуть в комнату, и все настойчивее катились сотрясающиеся гулы, повернул в прихожей дверной ключ, не понимая, зачем я все это делаю, и уже хотел было войти к ней с притворным смехом, перевести все в шутку или соврать, что у меня страшно разболелась голова, но она громко сказала из-за перегородки:
— Идите…»
Стихия, как хлопушка кинооператора. Новая отсечка, следующая сцена. Идеальный приём раскадровки сюжета.
«И в беспамятстве растерянности и страсти я дернул одеяло из ее рук, раскрыв все ее тело в одной коротенькой заношенной сорочке. Она едва успела поймать голой рукой деревянную грушу над изголовьем и потушить свет…
Потом я стоял в темноте возле раскрытого окна, жадно курил, слушал шум отвесного ливня, низвергавшегося в черном мраке на мертвый город вместе с ярким и быстрым трепетом фиолетовых молний и дальними ударами грома, думал, вдыхал дождевую свежесть, смешанную с запахами города, накаленного за день: да, непонятное соединение — это жалкое захолустье и это божественно-грозное, грохочущее и слепящее в ливне величие, — и все больше дивился и ужасался: как же это я все-таки не понял до конца, с кем я имею дело, и почему она решилась продать за три рубля свою девственность! Да, девственность! Она окликнула меня.
— Закройте окно, очень шумит, и подите ко мне.»
В первом описании девушки, внимания читателя сконцентрировали на платье гимназистки и вот почему:
«— Вы думали, что я настоящая проститутка, но только очень глупая или сумасшедшая?
Я поспешно ответил:
— Нет, нет, не сумасшедшая, я только думал, что вы еще малоопытны, хотя уже знаете, что некоторые девицы в известных домах надевают гимназическое платье.
— Зачем?
— Чтобы казаться невиннее, привлекательнее.
— Нет, я этого не знала. У меня нет другого платья. Я только нынешней весной кончила гимназию.»
И тут Иван Алексеевич в одно движение делать переворот и превращает забавную историю в лирическую драму. Читатель без шанса очарован, заворожён и покорён.
«Я думал, что войдет какая-нибудь самая обыкновенная уличная девочка, и я угощу ее чаем, поболтаю, пошучу с ней, потом просто подарю ей два-три рубля…
— Да, а вместо этого вошла я. И почти до последней минуты старалась держать в голове одно: три рубля, три рубля. А вышло что-то совсем другое. Теперь я уже ничего не понимаю…
Ничего не понимал и я: темнота, шум ливня за окнами, возле меня лежит на постели какая-то новочеркасская гимназистка, которой я до сих пор не знаю даже имени… потом эти чувства, что с каждой минутой все неудержимее растут во мне к ней… Я с трудом выговорил:
— Чего вы не понимаете?
Она не ответила. Я вдруг зажег свет, — передо мной блеснули ее большие черные глаза, полные слезами. Она порывисто поднялась и, закусив губу, упала головой на мое плечо. Я откинул ее голову и стал целовать ее искаженный и мокрый от слез рот, обнимая ее большое тело в спустившейся с плеча заношенной сорочке, с безумием жалости и нежности увидал ее пропыленные смуглые девичьи ступни… Потом номер был полон сквозь спущенные шторы утренним солнцем, а мы все еще сидели и говорили...»
Последний раскат стихии, смена погоды на солнце, хлопушка с надписью акт 3.
После подробного и бурного знакомства, после смены погоды автор в два абзаца превращает комедию фарс в трагедию.
«Она осталась в гостинице, я съездил в деревню, и на другой день мы уехали с ней на Минеральные Воды.
Осень мы хотели провести в Москве, но и осень и зиму провели в Ялте — она начала гореть и кашлять, в комнатах у нас запахло креозотом… А весной я схоронил ее.»
Загадка от Ивана Алексеевича: от чего умерла девушка?
«Ялтинское кладбище на высоком холме. И с него далеко видно море, а из города — кресты и памятники. И среди них, верно, и теперь еще белеет мраморный крест на одной из самых дорогих мне могил. И я уже больше никогда не увижу его — бог милосердно избавил меня от этого.»
Загадка два:
Почему он никогда не увидит мраморный крест и могилу любимой?
Все ответы даны рассказе Бунина и в отрывках, которые привёл.
От себя скажу, что рассказ Три рубля это ярчайший пример того, как вовлекать читателя в эмоциональный и мыслительный процесс, пример того, как важно каждое написанное слово, как работать с текстом, чтобы показать всю жизнь в столь короткой форме. Три рубля это пример того, как можно заставить читателя раздумывать над прочитанным, а не додумывает за автора.
Делитесь своими примерами в комментариях и ответами на загадки потрясающего Ивана Алексеевича Бунина.
С вами был Китоглав.