Krampusnacht

В ночь с 5 на 6 декабря на землях бывшей Австро-Венгрии на землю приходит Крампус. Истоки легенды о рогатом духе Альп и Карпат возводят к дохристианским верованиям  региона, связанными с  обрядами встречи зимы. В христианские же времена Крампус стал считаться спутником св. Николая, день которого праздновался 6 декабря, а ночь накануне считалась «Ночью Крампуса». Сам демон изображается в виде рогатого и косматого духа, похожего на сатира, с пучком березовых розог  или хлыстом в руке и мешком за спиной. Иногда он изображается еще и увешанным цепями, как намек на оковы Дьявола. Под разными именами Крампус известен в Баварии, Чехии, Словакии, Словении, Венгрии, Хорватии, Боснии и Герцеговине, а также северной Италии - то есть примерно на территории бывшей империи Габсбургов. Традиционно Крампус связан с образом Святого Николая (Санта-Клауса): пока святой раздает подарки хорошим детям, Крампус носит связку березовых веток, которыми он стегает тех, кто плохо себя вел. В более жестких вариантах легенды Крампус  уносит детей в мешке, что он носит за спиной, чтобы потом съесть их, утопить в море или забрать в ад.

И конечно же, подобное верование, нашло свое отражение и в «Мире Четырех Империй»

Ночь Крампуса: Тень, Падающая на Альпы

В то время как имперские столицы — Вена, Прага, Будапешт — готовятся к светлому, благопристойному празднику Рождества, в горных долинах Австрии, Баварии, Каринтии и Богемии просыпается другой, куда более древний и темный дух. Дух зимы. Дух наказания. Крампус.

В этом мире он — не просто фольклорный персонаж, спутник Святого Николая. Он стал чем-то большим. Он — теневой двойник Рождества, ночь первобытного хаоса, предшествующая ночи божественного порядка.

Два Лица Праздника

Празднование Ночи Крампуса (Krampusnacht) раскололось на две, совершенно разные, традиции.
1.Народный Карнавал: Шум и Ярость
oВ деревнях: В альпийских деревнях это — главный праздник в году. С наступлением сумерек 5 декабря воздух наполняется не рождественскими гимнами, а какофонией. Звон коровьих колоколов, щелканье кнутов, пьяные крики и дикий, первобытный рев.
oШествие (Krampuslauf): Десятки, а то и сотни, молодых мужчин надевают маски. Это не просто маски. Это произведения искусства, вырезанные из дерева, с гигантскими, закрученными козлиными рогами, высунутыми, красными, как кровь, языками и пустыми, мертвыми глазами. Их тела укутаны в лохматые шкуры овец и коз, а на поясе висят огромные, ржавые колокола.
oРитуал: В таком виде, вооруженные пучками березовых розог, они врываются на улицы. Они бегут, они ревут, они звенят колоколами, создавая оглушительный шум, который, по поверьям, изгоняет злых духов зимы. Они гоняются за визжащими девушками, шлепая их розгами (что считается хорошей приметой, сулящей плодородие). Они врываются в таверны, требуя шнапса. Это ночь санкционированного хаоса, ночь, когда все социальные нормы отменяются.

2.Аристократический Культ: Изысканность и Порок

oВ замках: Для скучающей, пресыщенной аристократической молодежи Крампус стал символом не просто хаоса, а… бунта. Бунта против строгих, ханжеских нравов их отцов.
o«Krampus-Балы»: В уединенных охотничьих замках в Альпах устраиваются закрытые, костюмированные балы. Дресс-код: «готический шик» и венецианские маски. Но в полночь… все меняется.
oРитуал: Появляются они. Не грубые ряженые, а профессиональные актеры, танцоры и, как говорят, — элитные эскорт-работники, одетые в изысканные, эротизированные костюмы Крампусов: черная кожа, полированные рога, мех. Они не пугают. Они соблазняют. Они «похищают» самых красивых гостей и уводят их в отдельные комнаты, где «наказание» розгами превращается в изощренную ролевую игру. Это ночь, когда аристократия играет в дикарей, упиваясь безопасным, контролируемым ощущением греха и опасности.

Религия и Власть: Борьба и Принятие

·Церковь: «Вселенская церковь» ненавидит этот праздник. Священники читают гневные проповеди, называя Крампуса «демоном» и «антихристом». Но они бессильны. Традиция слишком глубоко укоренилась в народе, а аристократические «игры» защищены слишком влиятельными именами.
·Имперские Власти: ТИК и местная полиция в Ночь Крампуса переходят на усиленный режим. Они не запрещают шествия, но жестко подавляют любые беспорядки, переходящие в настоящее насилие. К аристократическим балам они не прикасаются, но их агенты, под видом гостей или прислуги, присутствуют на них, собирая компромат.

Тень за Маской: Настоящий Крампус

Но и народный карнавал, и аристократический маскарад — это лишь игры. Лишь эхо.
В самых глухих, самых темных ущельях, куда не добираются ни туристы, ни жандармы, верят, что Крампус — не ряженый. Что он — настоящий.
Говорят, что в эту ночь он действительно выходит из своей ледяной пещеры. И он приходит не за непослушными детьми. Он приходит за теми, кто совершил настоящий грех. За клятвопреступниками. За убийцами. За теми, чья душа черна.
И его наказание — это не шлепок розгами. Он не тащит их в ад. Он делает кое-что похуже. Он забирает их с собой, в горы. И заставляет их вечно, в метель и стужу, участвовать в своей дикой, бесконечной охоте.
Никто не знает, правда это или нет. Но каждую зиму, после Ночи Крампуса, в альпийских долинах бесследно исчезает несколько человек. Полиция списывает это на несчастные случаи. Но старики в деревнях знают. Они просто качают головами и шепчут: «Крампус забрал свою дань».
Таким образом, Крампус в Триединой Империи — это не просто сказка. Это живой, многоликий дух зимы. Он — и пьяный ряженый, и эротическая фантазия, и древний, неумолимый судья, который раз в год спускается с гор, чтобы напомнить людям, что даже в самой могущественной и цивилизованной империи есть места, где все еще правят первобытные, темные и голодные боги.

Ночь Крампуса: Жатва в Тирольской Глуши

Снег валил густыми, тяжелыми хлопьями, превращая маленькую, затерянную в тирольских Альпах, деревушку в белую, безмолвную тюрьму. Однако в таверне «Золотой Козел» в это же время было жарко и шумно. Пахло еловыми ветками, глинтвейном, жареным мясом и пьяным, разгоряченным весельем. Музыкант надрывал аккордеон, и дюжина ряженых Крампусов, уже изрядно набравшись шнапса, плясали, гремя своими колоколами и размахивая березовыми розгами, время от времени нахлестывая ими по упругим ягодицам пышногрудых служанок, разносивших пиво и визжащих в притворном испуге.
Но трое мужчин не участвовали в общем веселье. Они сидели в самом темном углу, за столом, липким от пролитого пива, и говорили шепотом. Это были братья Штайнеры — Ганс, Франц и Людвиг. Все трое были лесорубами: здоровенные, рыжебородые мужики, чьи руки были твердыми, как кора дуба.
И они были убийцами.
Неделю назад, глубоко в лесу, они нашли старого отшельника, который, по слухам, нашел золотую жилу. Они пытали его, чтобы узнать, где она. А когда он не сказал, они просто проломили ему голову топором и сбросили тело в ледяную расщелину.
Никто не видел. Никто не узнает.
– …полиция понюхала и убралась, –  посмеивался в густую бороду Ганс, старший брат. – Списали на несчастный случай.
– А золото… золото мы заберем по весне, когда снег сойдет, – ухмылялся Франц.
Лишь Людвиг, младший, молчал,  нервно теребя свой нательный крест.
– Сегодня Ночь Крампуса, – пробормотал он. – Старики говорят, он приходит за такими, как мы.
– Глупые бабьи сказки! – рявкнул Ганс. – Крампус – это вон те пьяные идиоты в козлиных шкурах! Выпей еще, трус!
В этот момент дверь таверны с оглушительным грохотом распахнулась. Внутрь ворвалась, завывая, вьюга; окутавшая ошеломленным посетилем целых ворохом снежинок. И в этом снежном ореоле в таверну шагнула новая фигура, которая не была человеком.
Вошедший был огромен, под три метра ростом, его скрюченное тело едва протиснулосьв дверной проем. Он был покрыт густой, иссиня-черной, свалявшейся шерстью, с которой капала талая вода, смешанная с чем-то темным и липким. Его ноги заканчивались раздвоенными, черными, как смоль, копытами, а в длинных тощих руках он держал гигантские, ржавые цепи, на конце которых висели крюки.
Но самым страшным было его лицо - точнее длинная, козлиная морда, с желтыми, горящими, как у волка, глазами. Гигантские, закрученные, покрытые инеем, рога. И из пасти, полной черных, гнилых зубов, свисал невероятно длинный, раздвоенный, как у змеи, язык, который нервно подрагивал, «пробуя» воздух.
Музыка оборвалась. Смех затих. Все замерли, парализованные первобытным, животным ужасом. Ряженые Крампусы, пьяные и смелые, вдруг показались жалкими, испуганными детьми. Однако демон не смотрел ни на кого из присутствующих. Его горящие глаза были прикованы к одному-единственному столу. К братьям Штайнерам.
Он знал.
– Это он… – пролепетал Людвиг, его лицо стало белым, как снег за окном.
Ганс, преодолев первый шок, взревел и, схватив со стола тяжелую пивную кружку, швырнул ее в монстра. Кружка ударилась о его рог и, даже не оставив царапины, разлетелась на куски.
Демон не обратил на это внимания. Он сделал шаг. Потом еще .
Франц, в панике, выхватил из-за пояса охотничий нож. Но прежде чем он успел что-то сделать, одна из цепей, со свистом рассекая воздух, обвилась вокруг его шеи. Крюк вонзился ему в плечо.Крик Франца оборвался в булькающем хрипе, когда демон, одним рывком, потащил его по полу, как мешок с мукой, к выходу.
Ганс, обезумев от ярости и ужаса, бросился на него, пытаясь отбить брата. Демон, не выпуская из одной руки цепь с корчащимся Францем, другой просто схватил Ганса за лицо. Раздался отвратительный, влажный хруст. И когда демон разжал свою когтистую лапу, на месте лица Ганса была лишь кровавая, неузнаваемая маска.
Людвиг не стал сражаться: визжа, как свинья, он бросился к задней двери, на кухню.
Демон, волоча за собой два тела, повернул свою козлиную голову и посмотрел ему вслед. Он не стал его преследовать. Он улыбнулся – жуткой, безрадостной улыбкой.
Он знал, что тот не уйдет.
Людвиг выскочил из таверны и бросился в метель, в спасительную, как ему казалось, темноту леса. Он бежал, не разбирая дороги, его легкие горели, ветки хлестали по лицу. Он спотыкался, падал, поднимался и снова бежал.
Через час, обессиленный, он рухнул в сугроб у подножия старой, скрюченной сосны. Он был один. Он спасся.
Он поднял голову. И увидел.
Они стояли вокруг него, полупрозрачные, сотканные из метели и лунного света. Дети. Маленькие, замерзшие, с синими губами и пустыми, печальными глазами. Дети, которые заблудились в этом лесу за последние сто лет и чьи души так и не нашли покоя.
– Холодно… – прошептали они в один голос, протягивая к нему свои призрачные руки.
Людвиг закричал и попытался отползти. Но он не мог. Его ноги, провалившись в сугроб, за что-то зацепились.
Он посмотрел вниз. И увидел, что из-под снега на него смотрят десятки пар пустых глазниц. Он упал на старое, заброшенное, забытое кладбище.
И в этот момент, из-за деревьев, вышел  Крампус. В одной руке он держал цепи с телами его братьев. Он не спешил. Он просто стоял и смотрел.
А затем он поднял свою свободную руку. И дети-призраки, как послушные, голодные псы, бросились на Людвига.
Последнее, что он услышал, был не вой монстра, а тихий, детский, голодный шепот. И последнее, что он почувствовал, – это ледяное прикосновение сотен маленьких, мертвых пальчиков, которые начали рвать его на части, не чтобы убить. А чтобы согреться его теплой, хлещущей во все стороны кровью.
Крампус смотрел на это, и в его желтых, нечеловеческих глазах не было ни ярости, ни триумфа. Лишь вечный, ледяной холод зимы. И голод.
Он забрал свою дань. И теперь он поведет этих трех грешников с собой. Не в ад. А в свою вечную, ледяную охоту в самом сердце бури.

Вот тут можно прочитать как «Ночь Крампуса» связана вот с этой героиней. А вот здесь - мою статью о Крампусе и некоторых других сходных персонажах, получивших новое признание в Новом Свете.