Почему не взлетели «Хищные птицы»?

После чумового успеха «Малефисенты», «Холодного сердца» и «Чудо-женщины» даже до самых тупых дошло, что женщина — тоже зритель и тоже хочет видеть на экране свою идеальную проекцию: героиню, деятельницу, вершительницу судеб.

 Продюсеры подбили бабки и кинулись додавать. Но оказалось, что немногие  знают, как. Да, в том числе многие женщины не знают, как (см. попытки  Хиссрих в «сильных женщин» в «Ведьмаке»). Учитывая, что женщины в  Голливуде до сих пор меньшинство, особенно на позициях продюсеров,  шоураннеров и сценаристов, «не знает, как» — пока что скорее правило,  чем исключение.
Собственно, путь, который в кинематографе проходят  женщины, мы уже видели на примере чёрных: поначалу чёрные появлялись на  экране как комедийные саппорты или «волшебные негры» (чернокожие с  пропповской функцией «волшебного помощника»), потом — как выразители  расовой проблематики, потом — как  token minority, которых включали в  команду сугубо ради репрезентации и толком не знали, что с ними дальше  делать, потом — как напарники и любовные интересы главных героев, потом —  «а давайте мы сделаем того или иного привычно-белого героя чёрным»,   потом — «сильный чёрный персонаж» (читай: персонаж должен какой-то  особенной силлй оправдывать, что он чёрный), и вот наконец-то мы стоим  на пороге эры, где главный герой может быть чёрным просто так, ну вот  как в «21 мосту». 

 В эту схему прекрасно встраиваются и фильмы с  женщинами — с некоторой поправкой на почти-обязательность любовной линии  в Голливуде «Золотого века» и почти-необязательность женщины в роли бро  и напарника героя. Причина одна и та же: культура, в которой доминирует  взгляд белого цисгендерного мужчины, зставляет всех остальных смотреть  на себя его глазами, причем этот взгляд настольо привычен и универсален,  что от него трудно отделаться даже когда специально задаешься такой  целью (поверьте, я знаю).

 Создатели «Хищных птичек» задавались  такой целью. Кэти Янь и Кристина Ходсон сознательно писали историю  «фантабулической эмансипации Харли Куинн» (Birds of Prey and the  Fantabulous Emancipation of One Harley Quinn), из которой отечественные  переводчики трусливо выбросили слово «эмансипация». 

 Первая  проблема с эмансипацией, однако, заключается в том, что эмансипация  возможна только от кого-то, и этот кто-то — токсичный мудак Джокер. Мы  всячески приветствуем эмансипацию от токсичных мудаков, но из песни  слова не выкинешь: Харли до-о-о-олго страдает по Джокеру. Это подано в  несколько комедийном ключе: она обжирается чипсами, давит себе в рот  сырный соус из упаковки и пырится в сериалы, и это, с одной стороны,  призвано пробудить в нас, женской части аудитории, сочувствие к ней,  потому что и мы стрОдали, охохонюшки, как стрОдали мы по разным мудакам,  а с другой стороны, этот сиквенс, он… ну, скучный. В «Бриджет Джонс»  это было, и это было смешнее, возможно, потому, что Бриджет не  психопатка-убийца.

 Вот тут мы, собственно, подходим ко второй  проблеме. К тому факту, что Харли, как ни крути, психопатка-убийца, и  чтобы аудитория начала ей сочувствовать, нужно либо додать ей момента  «спасения кошки» (когда герой ни с того ни с сего делает доброе дело,  чем приклекает аудиторию), либо выставить ее противником еще бОльшее  зло.

 Вроде бы фильм делает и то, и другое, но момент «спасения  кошки» (в лице малолетней карманницы Кассандры Кейн) наступает где-то на  сороковой минуте, а бОльшее зло в лице Романа Сайониса, ака Черная  Маска, начинает с того, что… дает Харли работу: найти и убить Кассандру.

 Секете пафос? В фильме с эксплицитным феминистическм месседжем движущей силой для героини является… воля мужчины. 

 Ну не бля ли. 

 Причем вылечить эту идейную слабость было довольно просто: достаточно  немно-о-ожечко изменить сценарий так, чтобы Харли вот просто вот  пожелала бриллиант-макгаффин вот для себя. Не потому что злодей ей  поручил в режиме «не найдешь чаво хочу – на башку укорочу», а потому что  ей самой захотелось богатства и славы.

 Но нет. И в результате  одна часть аудитории шарахается от феминистского месседжа, а вторая  часть аудитории — собственно, феминистская — морщится от того, что  месседж вышел довольно хлопушечным. Нам по-прежнему не дали активной  героини, которая решает и действует за себя, к своей собственной вящей  славе и пользе. Авторы-мужчины… ну, с них спроса нет, а авторкам  зачастую подрезают ахилловы сухожилия ее в детстве при поможи женской  гендерной социализации, которая учит нас, что женщина, если уж выпало ей  такое горе — быть сильной — по крайней мере не должна получать от этого  выгоду.

 Я это называю «синдром Настеньки». Помните «Морозко»  Александра Роу? Настенька способна буквально творить чудеса,  останавливая солнце, как Иисус Навин, но делает она это для того, чтобы в  срок выполнить задание своей злобной мачехи, а не для того, чтобы  освободить себя и отца. Сильная женщина применяет силу — но не для себя,  она не требует награды, и если получает ее — то, как правило, в виде  мужчины, причем довольно сомнительного качества, вроде Ивана, который за  свое хамство полфильма провел в облике медведя. 

 От синдрома  Настеньки страдают многие героини, созданные по запросу на «женскую  силу», даже Чудо-Женщину не обошло: после всех своих подвигов она  умаляется, отказывается от титула царицы амазонок и живет простой жизнью  среди людей. Хорошая женщина совершает подвиги совершенно бескорыстно!

 Ну ладно, то хорошие женщины — но ведь паршивке Харли Куинн сам черт  велел действовать в собственных интересах. “We are bad guys, that’s what  we do!” — говорит она в «Отряде самоубийц» устами той же Марго Робби.  Так чего ее тут-то заколдобило?
Ну а вот того и заколдобило, что  создательницы в свое время получили все ту же гендерную социализацию.  Допустим, «Морозко» им не показывали, но этого добра щедро насыпано и у  Диснея.

 Словом, этот фильм я скорее пишу в раздел «за попытку  спасибо», наряду с «Мулан» (мультик, римейка я еще не видела), «8  подругами Оушен» и «Охотницами за привидениями», нежели в раздел «успех»  наряду со «Скрытыми фигурами», «Хастл» и «Книжными умницами». Лупайте  сю скалу!