Кумыс и чужие мысли

Солнечный зайчик медленно полз по безупречно белому потолку палаты, отражаясь от полированного корпуса монитора какого-то выключенного прибора. Александр следил за его движением и дико, до физического спазма в желудке, хотел кумыса.

Это было не обычное желание. Это была навязчивая идея, застрявшая в мозгу, как приставучая мелодия. Он чувствовал его вкус на языке: кисловатый, терпкий, с горьковатым шлейфом полыни и дальним-дальним отзвуком степного ветра. Ещё он хотел фиников. Тёмных, почти чёрных, липких от собственного сахара. А также — густой, рассыпчатой каши из проса, той самой, что пахнет дымком, потому что её варят в чугунке на костре. И что была сварена его женой.

На этом моменте внутренний монолог Александра споткнулся, упал и застыл в немом изумлении.

Жены у него нет и не было. Не было никогда и тяги к кумысу. Он даже его никогда не пробовал. И к финикам у него полнейшее равнодушие. Каша? Ну, каша как каша. Откуда же взялся этот цельный, детализированный образ? Эта ностальгия по чему-то, чего он никогда не знал или пробовал когда-то в детстве и накрепко забыл?

Он лежал и морщил лоб, пытаясь поймать мысль за хвост. Долго думать не пришлось. Скифы. Кочевники. Кумыс — это про них, про их бесконечные степи. Финики… Финики, пожалуй, уже от Аладдина, от его восточных, иракских или египетских воспоминаний. А каша… Женская рука… Тут уже начиналась зыбкая почва. Что ещё, какие обрывки чужих жизней, желаний и навыков застряли в нём после того дикого столкновения? Это пугало. Пугало тихо и основательно. Внутри всё сжалось от предчувствия чего-то крайне неприятного.

Стоп. Что ещё за слякоть тут развёл, мужик он или где. С другой стороны… А если что-то полезное передалось? Какая-нибудь крупица того самого легендарного мастерства джинна в вопросах услаждения женщин? Александр скептически покрутил мыслью. В эпоху всеобщего просвещения и доступного порно с Камасутрой удивить было сложно. Но мало ли. Жанна, во всяком случае, выглядела… Впечатлённой. Хотя эта лисица могла играть любую роль. Надо будет при случае спросить её напрямую: что там такого особенного Аладдин продемонстрировал? Ну, кроме, разумеется, умения менять форму и размер достоинства с быстротой калейдоскопа. Возможно, были нюансы.

Живот предательски урчал, перебивая философские размышления. Ему хотелось не только кумыса, а ещё чего-то более существенного, плотского, мясного. Он закрыл глаза и представил себе бифштекс. Не просто стейк, а именно бифштекс — толстый, с рельефной решёткой от гриля, с кроваво-розовой серединкой, с каплей прозрачного жира на срезе. Захотелось так сильно, что слюна предательски наполнила рот. Это было странно — всего час назад он с аппетитом съел свой больничный обед: куриную котлету на пару, тушёные овощи, кисель. Сейчас же мысль об этой пресной, диетической еде вызывала тихое отвращение. Тело требовало «настоящей», мужской еды. Той самой, из столовой «Лукоморья», которую он видел не так давно, сытной, жирной, пахнущей специями и дымком.

В палату вошла медсестра. Не та, пожилая и суровая, что ставила капельницу утром, а другая — молодая, круглолицая, с румяными щеками и аккуратной светлой косой, убранной под шапочку. Она пахла не лекарствами, а чистым бельём и чем-то фруктовым — может, гелем для рук или шампунем. Молча кивнув, она поставила на тумбочку бумажный стаканчик с таблетками и щёлкнула кнопкой на мониторе над койкой, сверив пульс и давление с цифрами на своём планшете. Потом наклонилась, чтобы проверить крепление датчика на его груди. Халат слегка натянулся на её спине, обрисовав округлые, мягкие формы.

И тут случилось нечто, от чего у Александра похолодела спина. Его собственная правая рука, лежавшая поверх одеяла, сама приподнялась. Пальцы слегка сгруппировались, приняв знакомое, почти рефлекторное положение — для шлепка. Лёгкого, дружески-фамильярного шлепка по той самой аппетитной, обтянутой тканью заднице.

Он успел остановить руку в последний момент, когда та уже начала движение. Мускулы напряглись до дрожи, заставляя конечность замереть, а потом с огромным усилием воли медленно, предательски тяжело опустить её обратно на одеяло. Сердце заколотилось где-то в висках, в ушах зашумела кровь. Что это, чёрт возьми, было?! За ним таких вольностей не водилось никогда. Он не был никогда из тех, кто позволяет себе вольности с незнакомыми женщинами, тем более когда те не давали для этого ни малейшего повода. Это было стыдно, странно и глупо. Но импульс пришёл не из сознания. Он вырвался откуда-то из глубины, из тёмных, не принадлежащих ему слоёв сознания...

Читать бесплатно повесть «Гаремный джинн»: https://author.today/reader/512073/4937594