Закат Человечества 2027, неоднозначность Кожедуба.

Доброго времени суток, дорогие читатели и писатели!

Продолжаю знакомить вас с яркими отрывками.

Закат Человечества 2027:

«

Яр Виссыч с новыми силами направился в медблок. Предстоял самый важный разговор.

Кожедуб ждал его в небольшой процедурной. Он не сидел, а стоял у стола, прислонившись к нему бедром. Спина — струна, взгляд, просверливающий бетон. Когда Яр Виссыч вошёл, Кожедуб слегка выпрямился.

— Товарищ Колоссов. Кожедуб Юрий Павлович. К вашим услугам.

— Юрий Павлович, — кивнул Колоссов, опускаясь на табурет. — Прошу, присаживайтесь.

Кожедуб сел, держа спину идеально ровно. Яр Виссыч решил не ходить вокруг да около.

— Ваше досье я изучал. Опыт СВО, тактическая медицина... Ценные навыки. Но меня интересует другое. Ваши политические взгляды. «Россия для русских». В нашем бункере и в группе, которую я набираю, есть люди разных национальностей. Это будет проблемой?

Лицо Кожедуба не дрогнуло.

— Товарищ, в условиях тотальной угрозы нация одна — выживающая. Мои личные взгляды не имеют значения для выполнения приказа и спасения жизней соотечественников. Я — врач. Моя задача — лечить. Вы можете на меня положиться.

Ответ был выверенным, почти идеальным. Слишком идеальным. Яр Виссыч почувствовал подвох, будто за безупречным фасадом скрывается тщательно замаскированный капкан.

— Это понятно, Юрий Павлович. Но я спрашиваю о вас лично. Ваше досье... Оно начинается не с Росгвардии. Скинхеды, националистические движения... «Россия для русских» — не просто слова для вас. Как я могу доверить вам жизни тех, кого вы в прошлом, возможно, считали «недостойными»?

Кожедуб внимательно посмотрел на Колоссова. В его глазах не было обиды, лишь холодная оценка.

— Вы хотите знать, какой я на самом деле? Хорошо. — Он помолчал, собирая мысли. — В девяностые, на рынках... Видел, как приезжие вытесняли наших. Казалось, единственный ответ — сила. Кулак и бритва. Был в движении. Тогда это казалось прямым путём.

Он говорил спокойно, без тени оправдания.

— А потом, в середине нулевых, к нам пришёл новый идеолог. Умный, харизматичный. Он начал убеждать нас, что враг не в цвете кожи, а в Кремле. Что нужно бороться за «свободную Россию» против «диктатуры». Раскачал нашу организацию, повернул в сторону либералов, последователей Навального.

Яр Виссыч слушал, не перебивая. История принимала неожиданный оборот.

— Я покинул организацию в две тысячи седьмом... И знаете, что было дальше? В две тысячи девятом, на Болотной, я, уже в составе Росгвардии, видел, как громят ту же самую либеральную тусовку. И в толпе их «активистов» узнал того самого идеолога. Он не был арестован. Он улыбался и делал селфи на фоне задержаний. Тогда до меня окончательно дошло. Нас, юных идиотов, просто использовали. Сперва как пушечное мясо для уличных драк, потом — как массовку для политических игр. И те, и другие — чужие игры.

Кожедуб замолчал, его взгляд стал отстранённым.

— С тех пор много воды утекло. Я, конечно, не начал любить кавказцев. Но я понял главное: когда страна в опасности, все эти разборки — блажь. На СВО я служил бок о бок с дагестанцами, татарами, бурятами. И они прикрывали мне спину, а я — их. Потому что мы были солдатами России. А здесь, после взрывов, это стало ещё очевиднее. Ваша миссия — для выживания России. А значит, личное останется за скобками. Я даю слово товарища и офицера.

Яр Виссыч несколько секунд молча смотрел на него. Внутренние весы качнулись: на одной чаше — кристальный цинизм и горький опыт, на другой — честность перед самим собой и данное слово. Этого было достаточно для старта.

— Хорошо, товарищ Кожедуб. Вашу историю я услышал. Завтра на рассвете посмотрим на деле. Добро пожаловать в команду.

Он протянул руку. Кожедуб пожал её — крепко, по-деловому.

— Спасибо за доверие, товарищ Колоссов. Оправдаю.

Выйдя из медблока, Яр Виссыч ощущал под ногами не бетон, а зыбкую грань между необходимостью и риском. Команда была собрана. Сильная, пёстрая, небезопасная. Завтра эта гремучая смесь навыков, травм и принципов должна была отправиться в ад...

»

Всем спасибо за внимание!