Дурной сон

Дурной сон

(Сон-поэма)

Приснилось намедни,

на прошлой неделе,

в день будний и летний,

под отзвуки дрели,

обычно полночной,

не спящей, сводящей…

И если короче…

я был тогда спящим…

приснилось, как умер,

душа воспарила,

и я с ней, в костюме

из свежей могилы: 

цветочек в петлице,

и галстук на шее,

в ботинках землица.

Смешно? 

Мне смешнее.

Летели недолго,

до первой конторы,

у самого морга,

сидят крючкотворы.

И мы им бумаги,

печать за печатью,

они же, собаки,

твердят, как заклятье:

«Нет подписи этой,

нет подписи той,

и где-то, и где-то

красивой одной

печати синюшной,

как этот мертвяк.

Нам всё это нужно,

иначе – никак!».

Лет десять убили 

на бег кабинетный.

как лошади в мыле,

но только всё тщетно.

сижу на асфальте,

оплёван, измотан

и, кстати, некстати

живым стать охота.

Душа что-то шепчет,

а что – не понятно,

сейчас, что покрепче

махну и обратно!..

Но только подумал

о водочке с перцем,

сказал кто-то сумму.

Хотел оглядеться

не дали, шепнули:

«Заплатишь и сможешь

попасть…хоть к бабуле,

храни ее боже!

Нет денег? Душою!

К чертям волокиту!»

Я рад был, не скрою,

помялся для вида

и отдал, и сразу

попал неизвестно

куда, вот, зараза!

Прескверное место:

дорога и стены,

в какой-то мазуте,

повсюду каверны…

какие-то люди…

Стоят все несмело,

мусолят от скуки

кто сколько наделал

плохого – для муки

в Аду и благого 

для райского счастья,

и снова, и снова…

Душа возвращайся!

Душа, нам не надо

такого… 

Молчанье.

Мне шепчут: «Оплата!».

Кричат: «Воздаянье!..».

Проснулся в три ночи,

соседи не спали,

и если короче:

стучали по стали,

пилили, сверлили,

как стадо бизонов

топчась по квартире –

совсем беспардонно!

Что дальше – в тумане,

но помнится, смутно,

без драки и брани,

рассказывал нудно

своим я соседям

про сон непонятный…

а может быть, бредил

во сне я невнятно.

Но больше не слышал

с тех пор я ремонта,

лишь кошки на крыше

орали охотно.

И больше не видел

бессмертную душу.

По горло в кредите,

в работе по уши.

Но также конторы

шарашки, конторки,

и в них: крючкотворы-

ворье-крючкотворки –

кусаки-собаки

сидят у распятьев,

штампуя бумаги,

твердят, как заклятье:

«Нет подписи этой,

нет подписи той,

и где-то, и где-то

красивой одной

печати синюшной,

как этот босяк.

Нам всё это нужно,

иначе – никак!».

 Владимир Палагин.