О создании Егеря, глубоком личном горе и невероятном отклике.

Есть истории, которые рождаются из боли. И есть персонажи, чьи прототипы навсегда остаются в сердце автора.

Как отпечатки. Неизгладимые, священные и болезненно дорогие.

Моя мама, Скиба Ольга Николаевна, успела прочитать «Егеря» до 20-й главы — той самой, где герой кричит во весь голос, помогая себе не сдаться. Эта глава была написана после её смерти.

 Помню, как она звонила мне после каждой прочитанной главы. Она читала о волках, о первых достижениях Макса, о его становлении.

Забавно теперь вспоминать: в первой главе Егерь определял направление ветра, облизав палец. Сколько было ора!

«Не может настоящий профессионал так делать, Коля!» А ведь над идеей Егеря я корпел целых полгода.

Она не увидела, как Максим станет сильнее, как найдёт свою стаю, как научится быть настоящим вожаком. Не узнала, что её собственный образ как матери героя достигнет расцвета в третьем томе — такая же стойкая, любящая и несгибаемая.

— Макс.

Я подошёл к ней, и она крепко обняла меня. Её руки дрожали, но объятие было сильным, отчаянным. Я почувствовал, как она прижимается ко мне всем телом, словно пытаясь передать мне свою силу. В этот момент что-то тёплое разлилось в моей груди — та же самая защитная ярость, которую я чувствовал к своим питомцам.

— Сынок, ты вернулся из опасной зоны живым, — прошептала она. — И сейчас справишься.

В её голосе не было просьбы — только железная уверенность. Та самая материнская вера, которая способна двигать горы.

— Обещаю, мама, — прошептал я ей в волосы, и это слово впервые само сорвалось с губ. — Всё будет хорошо.

Она отстранилась и посмотрела мне в глаза. На мгновение её лицо дрогнуло, но тут же снова стало твёрдым.

Мама боролась с раком шесть лет — с 2019-го, когда болезнь пришла впервые, до августа 2025-го, когда рецидив оказался сильнее.

Шесть лет войны, которую она вела как настоящий воин. Каждое утро поднималась с постели, как будто шла в бой. Каждый день делала привычные дела. Готовила, звонила друзьям, интересовалась моими делами. Словно болезни и не существовало вовсе.

Как же она готовила…

Никогда не жаловалась, никому не показывала своих страданий. Я до сих пор помню, как она скрывала боль за улыбкой, как отмахивалась от моих расспросов: «Да что ты, всё нормально, сынок. Просто устала немного, слабость какая-то».

Оградила всю семью от своей боли, как львица защищает детёнышей — инстинктивно, беззаветно, не думая о себе.

Ушла как чёртов конунг викингов — с гордо поднятой головой, не проронив ни слезы. Даже в последние дни, когда силы покидали её, она просила сбросить ей в телеграм новые главы. Но так и не прочитала. Рука не могла поднять телефон.

«Ты только пиши, сынок. Пиши и не останавливайся. У тебя получится.»

Зато успела прочитать 7 книг Авалона. Но даже его я не успел закончить. (6 и 7 том были написаны в июле).

19 августа её не стало. Батя позвонил.

«Коля…»

« Да, бать? Что там с рентгеном?»

Молчание.

«Всё, сынок… Нету больше мамы».

Мир вдруг стал серым. Это было слишком рано, ей всего лишь шестьдесят два, а мне даже сорока нет!

5 сентября стартовал «Егерь» — и у меня было написано всего десять глав. Кто же знал, что за две недели до старта меня ударит так, что в глазах потемнеет. Я ничего не успевал, уехал к ним в город заниматься похоронами.

Каждый вечер я садился писать и вспоминал её голос: «Ты только не останавливайся, слышишь? Пиши, у тебя так хорошо получается»

И еле продолжил писать, честно. Начал 2 сентября и за три дня написал глав 10 сверху. Через силу. Убился в работу, по-другому не скажешь.

И как же вам понравился Егерь, за что спасибо. Я не ожидал.

Мама всегда так бодро говорила по телефону, всегда делала всё, чтобы я не переживал. Даже в самые тяжёлые дни химиотерапии находила силы спросить о моих планах, о работе, о том, что я ем и достаточно ли сплю.

Любила меня той всепоглощающей материнской любовью, которая не требует объяснений и не знает границ.

Я хотел увековечить её память ещё в первом томе, но меня отговорили — уж чересчур рано было. Спасибо этому хорошему человеку.

Но сейчас пора. Прошло достаточно времени, чтобы боль притупилась, но недостаточно, чтобы память потускнела.

Теперь я могу сказать официально: всё своё творчество я посвящаю ей.

Скиба Ольге Николаевне — невероятно доброй женщине, настоящему воину, матери, которая научила меня не сдаваться и тому, что работать тоже нужно уметь. Что бы это ни значило)

Я оставлю твоё имя не только на памятнике, мамуля. Оно будет жить в каждой странице, в каждом персонаже.

В каждой победе Максима (главный герой Егеря) над собой.

Написал и плачу вот…

Покойся с миром. Ты была лучшей матерью, какую только можно представить.