Любовь. Любовия. Любятинка. Дорогая. Невыносимая. Та самая.

Сегодня вживаюсь в роль Купидонши.

Моё сердце оттаяло, гнев исцелен. Или нет.  

Ну ладно, сегодня — да. Только для вас, мои маленькие ненавистники и навистники.

Хочется поговорить о любви. Но не о простенькой, а о мужской. Крепкой, суровой, настоящей. Чисто научный интерес, дорогие мужчинки и сильная половина человечества.

Мужчины видят отношения — и в жизни, и в книжках — по-своему. Тупо ожидать, что мы во всём сойдёмся. Но мне дико интересно — поделитесь особенностями вашего видения. Это важно. Отчасти — для творчества.

Ну-ка, расскажите тупенькой мне: как вы вообще видите эту самую «любятинку»? Комментарии «не хочу любятинку, только сэксы» — принимаются как несерьёзные и немужицкие.

Какая ваша любовь? Болезненная? Покровительственная? Вы видите мужчину в отношениях главным, защитником, тираном, опорой? Каким должен быть хороший книжный любовник, муж, отец, парень? 

Ммм? Выкладывайте, мои хорошие. Сегодня я буду рада вас послушать.

И, пожалуй, выложу шутки ради отрывок из того, что никогда не увидит свет. Послушайте, как звучит моё представление:

Люциан не ответил, лишь сжал челюсть, чувствуя, как слова алхимика впиваются в самое больное место. Она не зверь. Она... Мысль оборвалась, не находя безопасного определения.
— Ты выстроил вокруг себя целую крепость, мой лорд, — продолжил Каэл, словно разгадывая его мысли. — Из гордости, страха и ледяных стен. И теперь сидишь внутри, наблюдая, как тот, кого ты... стремишься удержать любой ценой... живёт без тебя. Уверен, в твоих планах это не было предусмотрено.
Люциан резко повернул к нему голову, в глазах вспыхнул золотой огонь.
— Что тебе нужно, Каэл?
— Просто указать на очевидное, — алхимик пожал плечами. — Ты тратишь все силы, чтобы контролировать её, защищать, даже в чём-то... баловать. Но есть одна вещь, которую ты ей категорически не позволяешь. Одну-единственную возможность.
Он сделал паузу, давая словам просочиться в сознание.
— Ты не позволяешь ей тебе помочь. Ты не даёшь ей шанса ответить. Принять. Или отвергнуть. Не её силу, не её прошлое — тебя. Со всем твоим светом и всей твоей тьмой. А она, должен заметить, — его взгляд снова ушёл к озеру, — обладает поразительной проницательностью. И, что удивительно, до сих пор здесь.
Каэл повернулся к Люциану, и его пронзительный взгляд будто срывал все маски.
— Ты так боишься её отказа, что предпочитаешь вовсе не спрашивать. Потому что если она скажет «нет» — твой хрупкий мир рухнет. Но скажи мне, разве твоё нынешнее стояние в тени, в страхе и неведении, — уже не крах? Спроси её. О чём угодно. Дай ей возможность проявить милость... или нанести последний удар. Но дай ей этот шанс. Потому что настоящая трусость — это не бояться получить отказ. Настоящая трусость — это бояться услышать ответ, который, возможно, ты заслужил.

Вот так. Теперь ваша очередь.

Люблю и  (сегодня) навижу. Ваша Аста.