Идеальная версия для нарика и истерички

Появился интерес взглянуть, как могли бы развиваться взаимоотношения между Мистером Рок-н-Роллом (прошлым Рокабилли) и Мисс Поп, если бы их первая встреча в главе «Новый путь» прошла иначе. Вкратце: там он уже пошёл по скользкой дорожке, разрываемый между внутренними противоречиями, и, как следствие, укуривался, обкалывался и нанюхивался, но всё-таки ещё пытался искать мифический идеал себя, дабы поравняться на него и не позволить себе ёбнуться от злости и эмоциональной боли окончательно. Но истеричный манифест новорождённой Мисс Поп супротив него столкнул его в бездну внутреннего ада бесповоротно. 

(Это отражает реальные конфликты раннего рок-н-ролла с той развившейся из него поп-музыкой, которая существует и по сей день, но я намеренно гиперболизировала всё это в допустимом контексте очеловечивания жанров)

Более подробный анализ фундаментальной причины их долгой вражды и неприязни выглядит следующим образом:

«1. Потребность в покровительстве как часть его архетипа.

— Подсознательный паттерн: его взаимодействие с детьми в книге (Стасик, школьники, дети наркомана) показывает врождённую, неагрессивную доминантность. Он естественным образом берёт на себя роль защитника, наставника, как более сильный и способный защитить. Это черта Рокабилли — романтичного, галантного, открытого. Она не исчезла, а была загнана вглубь яростью Рок-н-Ролла, что скрывал за своей агрессией собственную внутреннюю боль.

— Истоки в опыте с Кантри и Блюзом: первый социальный опыт после равнодушия Матери-Музыки — это безусловное, радостное принятие старшими братьями. Это сформировало его представление о том, как должны выглядеть отношения «старший-младший»: с заботой, восхищением, готовностью делиться (виски, песнями, компанией). Этот паттерн стал для него эталоном.

2. Альтернативный сценарий развития отношений с Попсой, которого не произошло.

— Момент возможности: в главе «Новый путь» он находится в переходном, уязвимом состоянии. Это ещё не озлобленный монстр, а раненый, сбитый с толку, ищущий себя Рокабилли, пытающийся найти ответы даже в психостимуляторах и разговорах с Мистером Регги — последователем растафарианства, где конопля буквально обожествляется — о «духовном». Он открыт для контакта.

— Его состояние: он «под кайфом» — то есть его сознательная психологическая защита ослаблена, сознание не агрессивно, но расширено и восприимчиво. Это был идеальный момент для установления связи, если бы Попса подошла иначе.

— Катастрофическая ошибка Попсы: вместо того чтобы проявить любопытство, признать его как старшего брата-прародителя или даже просто вежливо познакомиться с ним, она сразу наносит превентивный удар. Её истеричная агрессия («я — королева, а ты — неудачник») — это проекция её собственного страха и комплекса неполноценности. Но для Рокабилли, прежде пережившего унижение от людей в баре («хрен на лбу набили»), это воспринимается как повторение травмы, но уже от «своих». Удар пришёл с той стороны, откуда он ждал поддержки (от семьи, от мира Искусств).

3. Почему это стало точкой невозврата (на время):

— Предательство роли: в его системе ценностей старший не нападает на младшего без причины, а младший не оскорбляет старшего с порога. Попса нарушила оба негласных правила. Она не приняла роль младшей сестры, а сразу заявила права на трон, пытаясь символически низвергнуть и уничтожить его.

— Слияние образов врага: в её поведении он увидел зеркало тех самых людей — тех, кто его не понимал, предавал, смеялся над ним. Она стала олицетворением фальши, поверхностности и неблагодарности толпы, которые он уже начал ненавидеть. Её фальшь была для него опаснее человеческой грубости, потому что исходила из его же мира, от его же «крови», от той, кто родился из «его же ритма». Её наезд — как удар по больному: он боится исчезнуть, борется с противоречиями, и тут она подтверждает его худшие страхи. Реакция естественна: шок, злость, отторжение. 

— Самоисполняющееся пророчество: её нападок хватило, чтобы активировать в нём худшие, оборонительные стороны. Если она видит в нём «неудачника» и «злодея» — он станет ещё громче, ещё злее, ещё разрушительнее, лишь бы доказать, что он НЕ неудачник. Её слова стали спусковым крючком для окончательной трансформации в Рок-н-Ролла, который будет ненавидеть её уже сознательно и ожесточённо. Их война — не неотвратимая судьба, а ошибка. Поп сама создала врага из потенциального защитника. А Рок ответил яростью, потому что он уже и так был ранен эмоционально. Но в конце концов они всё равно находят путь назад — к той гармонии, что могла быть с самого начала».

Взглянем на альтернативную версию, где Мисс Поп повела себя иначе:

«Голова гудела от вчерашнего — или вечного? — коктейля из порошков и сомнений, а в глазах мелькали тени: розы без шипов, гитара без струн, лица женщин, что таяли, как дым от сигареты. Он искал... что? Новый ритм? Спасение от клетки, где он сам себя запирал? Или — просто тишину, чтобы не слышать эхо своей собственной ярости?

Вдруг воздух задрожал: блёстки посыпались сверху, золотистые, как то молоко Матери-Музыки, которое он ещё не выпил сверх меры... А потом... она спустилась. Не с короной, что жмёт на виски, но на огромном золотом микрофоне, что парил, как забытый сон. Розовые волосы — не яркие, как фальшивый неон, а мягкие, как лепестки всё ещё любимых им роз. Одежда — не вычурная броня из блеска и фальши, а простое платье, что облепляло тело, как вторая кожа, с намёком на уязвимость, а не на превосходство. Она не кричала "Поклоняйтесь!", не требовала коленопреклонения. Просто... села на край микрофона, свесив ноги, и посмотрела вниз — на него, на Мистера Регги с его дредами и Мисс Джаз с её висячими серёжками.

— Привет... — тихо выдохнула она, голос её был не визгливым, а дрожащим, как первая нота на сломанной гитаре. — Я хотела появится эффектно, но теперь не знаю, зачем... Вы... вы все выглядите такими... настоящими. А я вот... спустилась, и не знаю, куда деваться.

Мистер Регги, всё ещё шмыгая носом над своим изуродованным листком конопли, моргнул и уставился на неё, как на видение из нирваны. 

— Ты не знаешь, девочка? Священное растение подскажет тебе верный путь!

Мисс Джаз замерла, поправляя серёжки, но не отобразила на своём прелестном чёрном личике никакого отвращения. Эта незнакомка в самом деле выглядела такой... растерянной и уязвимой.

А Мистер Рок стоял, как вкопанный, чувствуя, как его сердце — то самое, что билось в ритме Кантри и Блюза одновременно, — вдруг ускорилось, как после долгих задорных танцев. Она не была угрозой, не была вором его славы. Она была... отражением? Розовые волосы — как те розы, что он дарил милым дамам помимо ярко-красных. Её глаза — не надменные, а непонимающие, как у него самого в первые минуты после его рождения. 

— Ты... — прошептал он хрипло, — ты откуда? И почему ты кажешься такой... похожей?

Она спрыгнула с микрофона — не грациозно, а неловко, чуть не споткнувшись, и микрофон качнулся, как золотая люлька. Подошла ближе, но не вплотную — оставила пространство, как будто боялась сломать что-то хрупкое. 

— Я — Мисс Поп, кажется. Люди... они меня создали из твоего ритма, из твоих песен. Но... они сделали меня проще, легче. Без твоей... глубины. Я спустилась, думала, буду звездой, королевой... А теперь стою здесь и не понимаю: а вдруг я просто... эхо? Твоё эхо? И без тебя я... пустая?

Внутри Мистера Рока что-то треснуло — как его гитара, которую он ещё не разбил. Не злость, не презрение. Узнавание. Она — не враг, а зеркало его собственной боли: страх быть забытой, страх быть фальшивкой. 

— Ты... крадёшь мою музыку? — спросил он, но без ярости, с любопытством, как будто спрашивал у себя. — Или... продолжаешь её?

Она закусила губу — не наигранно, а по-настоящему, и розовые волосы упали на лицо, как занавес. 

— Я не знаю... Я думала, люди хотят меня, потому что я... лёгкая. Без крови, без боли. Но... посмотри на себя. Ты — как роза с шипами. Красивая, но колючая. А я... я просто лепесток. Без тебя я упаду и увяну.

Мистер Регги, моргая глазами с расширенными от прихода зрачками, кивнул с многозначительным изречением: 

— Священное растение говорит мне: единство, брат. Вы — как... как трава и ветер. Без ветра трава не шелестит.

Мистер Рок шагнул ближе — не чтобы оттолкнуть, а чтобы... коснуться? 

— Если ты моё эхо... то почему я слышу в тебе не шум, а... гармонию? Ту, что я потерял?

Она подняла взгляд — не надменный, а полный той же растерянности, что и у него. 

— Может... мы вместе найдём? Просто... споём?

И в этот момент, в вечном безвременье, где хаос ждал, чтобы родиться, они не поссорились. Не отвергли друг друга. Просто стояли, глядя, как блёстки оседают, и в воздухе повисла не ненависть, а вопрос: а что, если противоположности не воюют, а... танцуют?»

Но представим совсем уж невероятные вещи — ту альтернативу, где Мистер Рок не страдал бы сам от себя и не разрывался между старым Рокабилли и будущим ебобо Рок-н-Роллом, а пока оставался бы лишь Мистером Рокабилли с его пиздатой харизмой дерзкого романтика, который пришёл поприветствовать младшую сестру так же, как его поприветствовали после его собственного рождения Кантри и Блюз:

«Повсеместный белый свет. Невинная сияющая пустота. Именно так выглядели апартаменты новорождённого наследника Музыки до того, как его воля и суть начали бы менять пространство под себя.

Мисс Поп стояла посреди этой белизны, дрожа от непонимания. На ней была простая белая туника. Распущенные розовые волосы казались чем-то чужеродным — слишком ярким пятном в этой стерильности. Внутри зияла пустота, знакомая всем новорождённым посланникам Искусства: «Кто я? Зачем я? Что мне делать?». Но к этому страху прибавился другой, особенный — страх быть вторичной. Она уже знала, откуда пришла. И это знание жгло.

Внезапно пространство дрогнуло. Не треснуло от удара, а вздохнуло, словно от приятного предвкушения. Где-то вдали, словно из-под воды, послышались звуки — не грохот, а чёткий, упругий ритм ботинок по мрамору. Топ-топ, топ-топ. Размеренный, уверенный, почти танцевальный.

Внутри Мистера Рокабилли не бушевал хаос противоречий — не в тот день. Он полностью втянулся в роль посланника Искусства: объединять необъединимое, вести души к гармонии через танец и ритм... Страх забвения ещё не вгрызся в него клыками безразличной к его нерождённой боли реальности — он был слишком молод, полон задора, и люди пока что жадно впитывали его музыку, не требуя "громче" или "жестче". Он шёл поприветствовать новорождённую сестру — слышал от старших братьев о её появлении: "Из твоего ритма, Билли, но... другая. Лёгкая, как попкорн". И он улыбнулся про себя: "Младшая. Нужно помочь ей, как Кантри и Блюз помогли мне".

Он вошёл не как шторм, а как главный актёр на сцену собственной жизни. Чёрная кожаная куртка была расстёгнута, обнажая такой же чёрный танцевальный комбинезон. Никаких шипов и цепей — только отблески лака на плечах. Его чёрные волосы были зачёсаны в безупречный, высокий помпадур, так, что ни один волосок не смел выбиться. В одной руке он уверенно держал акустическую гитару с глянцевой декой, а в другой — единственную алую розу, чей бархат казался каплей живой крови в этом царстве небытия.

Но самое главное — его лицо. Ни чёрной подводки, никаких следов ярости или боли. Голубые, как небо, глаза смотрели на неё с лёгкой, изучающей улыбкой. Он был бунтарём, но бунтарём, знающим себе цену. Джентельменом с огнём в жилах.

Звук шагов стих. Он остановился в двух метрах от неё, окинул взглядом с ног до головы — взглядом не оценивающим, а признающим — и слегка склонил голову.

— Добро пожаловать в жизнь, сестра, — его голос был немного низким, бархатным, с лёгкой хрипотцой, как после хорошего концерта, но без всякой рокочущей громадности. — Я слышал, что люди создали тебя из моей музыки... Хотел с тобой познакомиться.

Мисс Поп замерла. Её собственные, ещё не оформившиеся мысли о превосходстве и страхе наткнулись на эту… непробиваемую аутентичность. Он не был похож на монстра из её смутных предчувствий. Он был похож на звезду старого Голливуда, сошедшую прямиком с экрана.

— Ты… — её голос прозвучал слабо и неестественно. Она попыталась выпрямиться, сделать дерзкое лицо. — Ты и есть тот, из-за кого я здесь? Рокабилли? Рок?..

Он добродушно ухмыльнулся — и в уголках его глаз собрались лучики смешинок.

— Да. Рокабилли. Твой старший брат. Для некоторых — Рок. Но для младшей сестрёнки… — он сделал паузу, давая ей прочувствовать слово, — можно и Билли. Хотя, полагаю, тебе такое обращение не понравится. Слишком просто для будущей звезды, да?

Он произнёс это без тени насмешки. Скорее, как констатацию факта. Он видел её амбиции, её гламурную суть, ещё даже не проявленную, и принимал это как данность.

— Будущая звезда?.. Младшая сестра из твоей музыки? Я не хочу быть только отражением тебя! — выпалила она неожиданно даже для самой себя. Её протест звучал как каприз ребёнка перед взрослым, который его понимает.

— Разумеется, ты не будешь, — легко согласился он, делая шаг вперёд. Его лакированные туфли бесшумно скользнули по полу. — Ты будешь собой. Что бы это ни значило. Но факт остаётся фактом: твой ритм, твой блеск растут из моей музыки. Как цветок из семени. Это совсем не делает тебя зависимой от меня. Это просто делает нас… связанными.

Он протянул ей розу. Не навязчиво, а как предложение, как первый подарок.

— У меня, конечно, есть шипы. И у тебя они смогут появиться... Больно уколоться можно. Но без шипов роза — просто бутон... А ты, я чувствую, не собираешься быть просто бутоном.

Она машинально взяла цветок. Шип лёгко кольнул палец — выступила капелька крови. Она вздрогнула, но не отбросила его. Это была её первая настоящая боль, отличная от абстрактной пустоты внутри.

— Зачем ты мне это даришь? — прошептала она, глядя на алый бархат.

— Потому что ты теперь часть этого мира. И потому что первый день... он всегда самый сложный. Этот вездесущий белый цвет утомляет, — он обвёл рукой вокруг. — Когда-то и мои апартаменты были такими. Пока я не добавил в них… цвета. Движения. Музыки.

Он перекинул гитару вперёд, проведя по струнам. Зазвучал лёгкий, жизнерадостный аккорд, который заполнил пустоту, не разбивая её, а —  наполняя жизнью.

— Но не думай, что первая пустота внутри — это плохо... Это просто как чистый холст. Ты можешь нарисовать на нём всё, что захочешь. И в своём личном пространстве — материализовать что угодно. Розовые платья, зеркала в стразах… Главное, чтобы это было твоё.

Он перестал играть и внимательно посмотрел на неё. Его взгляд был прямым, честным.

— Люди… они полюбят тебя. Возможно, даже больше, чем меня. Они всегда любят то, что понятно и красиво. И в этом нет ничего плохого, — он сделал небольшую паузу. — Но если когда-нибудь эта любовь станет тебе в тягость, если твоя красота покажется клеткой… моя дверь будет открыта. Не для того, чтобы выяснять, кто из нас лучше, сестрёнка. А чтобы поговорить. Или просто помолчать. Ты не против?

Мисс Поп сжала стебель розы так, что шипы уже впились ей в ладонь. Слёзы, которых она стыдилась, выступили на глазах. Не от злости. От невыносимого облегчения. Её встретили не как угрозу, не как ошибку, а как родную. И этот старший брат... он был сильным, но не давящим. Уверенным, но не высокомерным. Он был тем, на кого хотелось равняться, а не — кого следовало бы свергнуть.

— Я… не знаю, кто я, — призналась Мисс Поп, и это было самым честным, что она сказала с момента рождения.

— Никто в первый раз не знает, Поп, — поцеловав её окровавленную руку, успокоил он — и его тон прозвучал как обещание. — Но ты узнаешь. Я всегда поддержу тебя. А пока… — он снова тронул струны и на этот раз наиграл совсем простую, мелодичную тему, — думай об этом как о саундтреке к твоему новому началу. Я помогу тебе втянуться. Люди... они ждут нас. Мы с тобой будем танцевать, петь, объединять вместе, как завещало Искусство! Но при этом, — он понизил громкость до загадочного шёпота и слегка пощекотал её шею, — мы с тобой обязательно разберёмся, как нам не потерять самих себя...

Мисс Поп так и не смогла сдержать лёгкий смешок, вызванный его нежной щекоткой. И в тот момент, под звуки его гитары, с алой розой в руке, она почувствовала совсем не жгучую ненависть, а щемящую, странную благодарность и то самое родственное тепло, которое в другой реальности им придётся выстрадать через годы оскорблений, ненависти и разбитых зеркал. Здесь же их история начиналась не с войны, а с тихого, прочного аккорда общего ритма».