Звон кандалов...

– Хильда! Пошли кого-нибудь за кузнецом, у тебя в хлеву клетка, а в ней закованный воин-кандальник, нам сегодня понадобится каждая крепкая рука. И принеси моим хирдманам побольше мяса и эля, за последнюю седьмицу в твоем хлеву мы изрядно отощали. – Хёвдинг Эрик Горевестник перед битвой был весел и громогласен.

– Кандальника нельзя выпускать, он слишком опасен! Йокит Снеговик не зря держал буйного трэлла в клетке. – Хозяйка корчмы не на шутку встревожилась. – Давеча на большом торгу вагра ради смеха медведем-трехлеткой травили, так он зверя чуть цепью от своих кандалов не задушил.

За полгода в клетке пленник оброс длинной бородой, добротная одежда пообтерлась, кандалы и цепи натерли язвы, могучее прежде тело исхудало так, что проступали угловатые кости. Лишь глаза закованного вагра остались цепкими и внимательными, горя внутренней силой и непримиримой ненавистью. Кандальник присел на пол клетки, к его мокрому лбу кольцами липли светлые кудри, на бледном лице под глазами кругами темнели синяки, а в длинной золотистой бороде запуталась солома.

– Дайте мне воды. – Под дрожащим светом факелов из под светлой гривы нечёсаных волос блеснули ослепительно синие глаза. Эрик Горевестник без боязни зашел в открытую клетку, и стал поить пленника из своей фляги водой, разбавленной с элем, пока испуганный кузнец разбивал звенья цепей на руках и ногах опасного узника. 

Смотря на жадно утоляющего жажду, скованного по рукам и ногам пленённого вагра, хёвдинг невольно уважительно покачал головой, даже истощенный имперец был огромен, гораздо выше любого рослого хирдмана из его, сильно поредевшей, корабельной команды.

– Паладины Великого колеса, слуги и рабы Поломанного бога высадились в торговом порту Ирменгарда. Они хотят для своего бога новых рабов, и сегодня они приплыли за нами, за всеми нами. Ты же меня понимаешь, вагр? Ты хорошо понимаешь наш язык? – Эрик Горевестник глядел закованному полонянину прямо в глаза и поражался его внутренней силе и безумию. 

Сложно было поверить, что на него смотрел захваченный в полон полгода назад, и просидевший все это время в цепях, бесправный трэлл, настолько спокойно встретил взгляд молодого хёвдинга странный вагр, в глазах которого плясала сама Хель. 

Ты видел смерть? Я буду ею! Откровенно говорили его синие, как море на мелководье, глаза, и Эрик Горевестник на миг даже усомнился в том, а стоило ли им выпускать пленника на свободу, даже в такой трудный для Ирменгарда час.

– Я тебя понимаю. – Неожиданно правильной речью, совсем неотличимой от коренного жителя Тысячи островов, ответил сильно исхудавший полонянин, усмехнувшись Эрику Горевестнику уголками потрескавшихся губ. – Я понимаю, читаю и пишу на многих известных языках, и ваш мурманский, не самый сложный из этого длинного списка. 

– Цепи сбиты, но я не смогу быстро снять оковы на руках и ногах, на это потребуется время. – Кузнец вдруг неосознанно обратился к узнику уважительно, даже сам от такого несколько опешив, и растерянно закрутил головой, ожидая насмешек.

– Это ничего, мастер-кузнец. – Неожиданно по-доброму улыбнулся растерявшемуся Валле огромный вагр, возвышавшийся над крепким кузнецом на целую голову. – Нас сегодня ждет развеселая битва, и если ты подошел к изготовлению этих оков со всем тщанием, то у меня на руках сейчас сидят хорошие наручи, а на ногах справные поножи.

 Ступая мягко, как пард, странный пленник вышел из тесной клетки, с видимым удовольствием до хруста костей потянулся, с уважением поклонился бывалым хирдманам Эрика Горевестника, и с интересом стал разглядывать двуручную секиру, оттягивающую плечо жреца Вотана Куно Чернобокого.

– Жрец, отдай мне свой топор. Ты еще вполне крепок, старик, но этот тяжёлый топор выпьет твои силы задолго до битвы, его ковали не для тебя, найди себе короткое копье и ростовой щит, и может быть, сегодня ты останешься цел. – Вагр говорил почтительно, и хотя он требовал невозможного, никто из хирдманов его не перебил.

– Это непростая секира, и я хочу надежно её спрятать, чтобы она не досталось слугам Поломанного бога. – Куно Чернобокий покрепче ухватил оружие, словно боялся его случайно выронить.

– Эту двуручную секиру прозвали Сокрушителем мечей. Триста семьдесят шесть лет тому назад, Вельси оставил ее ярлу Зигфриду Синебородому в награду за то, что основав славный Ирменгард, тот поставил здесь каменный храм Гримниру раньше, чем срубил для себя и своего хирда длинный дом.

– Может ты и прав, старик, может быть, так все и было на самом деле. Но здесь и сейчас, с нами нет ни Одноглазого шляпника, ни вашего легендарного синебородого ярла, а мы идём, как я полагаю по доносящемуся с пристани шуму, в свою последнюю битву, и это доброе оружие, из всех присутствующих воинов, только мне будет по руке! 

Или я сегодня вдоволь напою эту двуручную секиру кровью ваших врагов, или ты спрячешь её в какую-нибудь глухую дыру в окрестных скалах, где она будет годами гнить и ржаветь. Так скажи мне по совести, жрец Вотана, чему больше обрадуется Отец дружин?

Молот Сварога. Том 2. Злая чужбина  https://author.today/work/522967