Лицо войны

Продолжим флешмоб: https://author.today/post/752719 

Красавец номер три в нашем замечательном эпическом фэнтези варвар, царь и блондин.

В этот день Фран впервые увидела Роксахора. Она ещё не знала, что смотрит в лицо войне, которая через пару недель обрушится страшным бедствием на восточные земли Империи и навсегда изменит картину мира. Лицо было смуглым, молодым и целеустремлённым.

Вот первая встреча:

Они приближались. Сверкающий как утренняя звезда повелитель призрачного народа пронёсся мимо застывшей на пути девушки, едва удостоив её взглядом. Четыре вороных коня несли его спутников, жеребец юного царя был золотистой масти. Он и сам жарко горел золотом — от львиной гривы волос до последнего из звеньев лёгкого и звонкого варварского доспеха. Только глаза были светлые и холодные.

Один из кочевников что-то крикнул ей на своём языке. Остальные захохотали. Щёлкнул кнут, коромысло полетело на землю, ноги окатила ледяная вода.

Всадники удалялись в сторону голубоватых гор, за которыми начиналась настоящая Пустыня Сагерах. Место, где нечего делать живому человеку. Фран проводила их взглядом. Хвост царского скакуна был выкрашен в ярко-красный цвет.

А это вторая, которая показывает, что товарищ не только хорош собой, но и учтив, в своём роде:

Яркое солнце выбелило пыль на утоптанной площадке двора. Ворота были сорваны, в пустом проёме голубело небо.

— Я обещал вернуться, учитель, — Роксахор скупо обозначил почтительный поклон. 

Зерцало на его груди отбило луч света, ударивший Фран по глазам. Один из воинов принёс наставнику деревянное резное кресло. Незваные гости остались на ногах. Фран тоже не предложили сесть. Она не падала только потому, что доставивший её варвар не выпускал её из охапки. Но это казалось пустяками по сравнению с тем, каково приходилось учителю. Слишком мало жизни оставалось в его теле, его плоть словно стаивала с костей, и только сила могучего духа позволяла ему держаться с прежним невозмутимым достоинством… У себя на родине Фран за сутки, а то и раньше понимала, которому из домов ждать покойника, и сейчас ей леденило сердце очень похожее предчувствие.

— Я не хотел быть невежливым, — продолжал царь Пустыни, — и всё искал способ убедить тебя отдать нужную мне вещь. Долг есть долг, но перед мальчиком, — Роксахор кивнул в сторону Фран, — у меня нет обязательств.

Смуглые руки, державшие Фран, обшарили её тело.

— Это девка, — уверенно заявил варвар.

— Да ну? — Роксахор скользнул по ней взглядом. — А я слышал, как кто-то хотел умереть отшельником. Ты удивляешь меня, учитель.

— Придёт время, девочка удивит тебя сильнее.

— Пусть сначала до вечера доживёт. А это, кстати, зависит от меры твоего сострадания.

— Что ты собираешься делать?

— Что может сделать десяток мужчин с малолетней оборванкой, чтобы разжалобить упрямого старика? Надо подумать. Помнится, у тебя доброе сердце. Значит, управимся до заката.

— Зачем тебе эта вещь? — голос старика звучал тихо, но ровно.

— Посрамить ваших тухлых богов. Тёмный Одо говорит, её хозяин никому не по зубам — даже бессмертным. Он обещал, что я дойду до Меды.

— Раньше я бы тебя благословил.

— Раньше для меня это много значило.

Несколько минут все молчали. Потом старик повернулся посмотреть на девочку. У той душа разрывалась от страха и унижения. Причём страха не за себя: её самые дурные опасения на свой счёт гарантировали ей неприкосновенность. В её сумрачном взоре наставник прочёл недвусмысленное: «Поступайте как нужно, учитель, не думайте обо мне».

Ясный взгляд ей ответил спокойно и просто: «Я всегда поступаю как нужно».

А потом она услышала его голос, такой же твёрдый, но ещё более тихий:

— Хорошо. Ты получишь то, что просишь.

Улыбка осветила лицо Роксахора.

— Спасибо. Знаешь, я вовремя ушёл от тебя. Ты лучший из наставников, но это — это лишнее. Ты пожалел девчонку, а мне было жаль нанести тебе обиду. Это глупо, но я рад, что обошлось угрозами.

Не говоря больше ни слова, старик достал из складок одежды изящную старинную вещицу, привязанную к кожаному шнурку, и протянул вперёд. Солнце лизнуло округлые бока стеклянного сосуда перед тем, как он скрылся в смуглой горсти подоспевшего варвара.

Третья, из которой понятно, что с нежными чувствами у героев как-то не сложилось:

Со стороны казалось, что Фран едва подалась вперёд — а между тем всё её тело звенело напряжением, и внимание обострилось до предела. Каким-то краем сознания она замечала вредоносную возню у подножия башни, еретика, который неслышно приблизился и застыл за кромкой свода ниши, но сейчас это было не важно. Пристально всматриваясь вдаль, она жадно впитывала каждую черту, каждую подробность облика своего врага.

Роксахор был прекрасен — он словно искрился переполнявшей его энергией, необыкновенной силой, направленной в будущее, творящей великую судьбу. На всех вокруг лежал этот царственный отблеск. Кроме всадника, закутанного в чёрную одежду: тот выглядел тенью, фоном для золотого юноши на золотом жеребце.

Фран заметила, что удары сердца будто бы стали реже, словно замедлилось всё вокруг. Разговаривая с колдуном, Роксахор склонился в седле, потрепал по шее коня, весело бросил животному несколько слов — кольчужная горловина при этом раскрылась навстречу холодному ненавидящему взору Фран — и, смеясь, повернул голову к собеседнику. Тонкая бармица, стекающая с золочёного шлема на плечи, больше не защищала молодую смуглую шею. Девичьи руки с нечеловеческой силой натянули крепкую тетиву.

 Однако дело дошло и до четвёртой:

Дожидаться пришлось недолго. Вскоре в распахнутые ворота — порядком закопчённые, но не повреждённые взрывом, — воины-победители внесли на руках своего царя. Высокое кресло, поставленное на носилки, казалось плывущим по реке огней — каждый из варваров держал зажжённый факел. Роксахор не смотрел по сторонам — полностью поглощённый своими мыслями, он выглядел хмурым и раздражённым, и всё же были в его облике величие и горделивость, достойные судьбоносного момента.

Носилки установили на возвышение, и царь увидел жалкую горстку последних защитников башни.

— Где их стрелок? — его голос был резким, как крик хищной птицы. — Мне нужно с ним рассчитаться.

В общем, хороший бы был герой для любовного фэнтези.

Но в нашем он не для любви)