Варкалось, хливкие шорьки - о стихосложении

Варкалось. Хливкие шорьки.
Пырялись по наве,
И хрюкотали зелюки,
Как мюмзики в мове.

Л. Кэррол (пер. Орловской)

У Орловской есть замечательный перевод стихов  из Кэрроловской Алисы. Я всегда их вспоминаю с большой теплотой. Знаете почему? Сравните с оригиналом Jabberwocky:

Twas brillig, and the slithy toves,
Did gyre and gimble in the wabe:
All mimsy were the borogoves,
And the mome raths outgrabe.

Русскоязычный вариант мне ласкает слух, а вот англоязычный - не очень. К чему это я? Так к разговору, что есть поэзия, лирика и стихосложение. Последнее, кстати, включает и графоманию - болезнь не опасную, обществом не порицаемую, и воспринимаемую даже с некоторой благосколонностью. Ну пишут себе, и пишут. Лучше чем в саду, где детские грибочки ...

У меня маленький юбилей - 200 стихотворений было написано за год с небольшим. Тут я слегка лукавлю, считая главы поэм отдельными произведениями. Но вряд ли меня кто-нибудь осудит из читателей. Поскольку у читательской аудитории АТ лирика не в чести - читают стихи только комрады-авторы. Но не в этом суть. Настоящие стихи пишут в основном для себя. А вот зайдут ли они широкой публики, или нет - вопрос, как правило, остается без ответа долгое время. И почти все из этих 200 стихотворений были написаны именно для "себя". Как там у Окуджавы - "Чтобы выплеснуть слова, что давно лежат в копилке ...". На том стоим.

Я, кстати, пришёл к вполне прогнозируемому выводу. Если прозу можно писать на "втором родном" языке, то вот с лирикой это не пройдёт.  Всё потому, что основы речевой ритмики и ассоциативный ряд для стихосложения закладываются ешё с колыбельной исполненой мамой. Так же как и основной набор метафор. Пример - технически, я могу писать танку на японском. Мой друг-японец говорит - да, это танка, её можно читать не особо ужасаясь. Но, дорогой мой друг, ключевое слово здесь "можно" - никто это на японском читать не будет. Никогда. Поскольку в этих строках не звучания японской души. Это техническое подражание, не более. 

Немецкий язык я изучал с 4-го класса в школе. Потом в универе. Потом читал на нём же - втором родном - лекции. Даже поэма "Элдриль" была начата именно на немецком. Меня хватило ровно на четыре строфы - я сдался и перешёл на русский. Сравните ниже:

Ein Vogel sie mit seinem Flügel fortweht,          Пусть птица их смахнёт крылом
Graue Gedanken an die Vergangenheit.            Седые думы о былом
Eldril, die über allem schwebt,                         Элдриль, что выше всех парит
Schimmert wie Azur-Blauheit!                          Сверкает словно лазурит!
Im Schein süßen Traums,                                В сиянье сладостного сна,
Erschien sie mir mehr als einmal,                     Не раз являлась мне она,
Rief mich: „Komm hinaus,                               Звала меня: "Пойдём со мной
Es gibt kein Glück in diesem Lebenstal!“           Нет счастья в юдоли земной!