АЭС, подростки и самый страшный критик: интервью с писателем Радиславом Лучинским

Журналист я куда дольше, чем писатель. И всегда нравились интервью, причем, необычные, а со смыслом, с толком, с расстановкой, когда есть не только о чем спросить, а о чем подумать и во время диалога, и после. Особенно после. Здесь - такой разговор с талантливым автором, знакомым читателям АТ необычной атомной темой, такими же героями, а еще Мирами Меридиана, уходящими за пределы Вселенной, - Радиславом Лучинским. 

Не так давно в литературном пространстве появился город Светлояр, где кроме обычных, таких как мы с вами, людей живут олицетворения сразу нескольких атомных станций. И не просто живут, а разбираются в ситуациях мирового масштаба и глобальной важности, причем делают все это между своими не менее значимыми подростковыми делами. И происходит такое под чутким руководством автора, который вывел своих героев в свет, поэтому самое время познакомиться с создателем уже серии книг и узнать много интересного. Итак, Радислав Лучинский, который появился на АТ год назад и уже обзавелся постоянными читателями.

Все-таки Радислав? Нет желания раскрыть читателям свое настоящее имя, немного рассекретиться? 

Радислав Лучинский — это, конечно же, псевдоним, в котором зашифрованы сразу все многочисленные шуточки про «лучи любви», регистрируемые дозиметром. Но звучит красиво. Паспортные имя-фамилию не люблю и никогда не любил.

С первых страниц видно, что вы специалист в области атомной энергетики — здесь если не образование, то работа на АЭС. Где, кем и сколько лет работали, поделитесь? 

Для меня это огромный комплимент, за который спасибо! Увы, я не атомщик-пррфи, а просто одержимый фанат истории атомной энергетики. Вообще, к слову, мне очень обидно за энергетиков. Профессия важнейшая и труднейшая, но романтики в ней люди не видят, песен про операторов и турбинистов не поют. А ведь эти люди, в общем-то, дают нам свет и тепло. И интернет, что немаловажно.

Почему привлекла именно такая тема? Как вообще пришла идея оживить реакторы большой мощности и почему для этой жизни вы выбрали самый непростой отрезок жизни человеческой — подростковый период с его максимализмом, противоречивостью и, чего уж там, комплексами? 

Однажды сидели мы с семьёй и смотрели нашумевший американский мини-сериал про Чернобыль. Тот самый, где «не отлично, но и не ужасно». И мне пришла в голову мысль: если бы реактор мог чувствовать, ему было бы больнее и страшнее всех. А я вообще очень люблю видеть живое, там, где большинство людей не могут его представить. Могу понравившуюся машину погладить по мордахе. Или с деревом поздороваться. Не потому что псих, а потому что не хочется окончательно вырастать из сказок. И в общем итоге у меня придумались эти хуманизации реакторов. А вокруг них постепенно «проявилось» и всё остальное. 

А почему подростки? Да потому что иначе не представляется, атомная промышленность — отрасль сама по себе ещё очень юная. Первая в мире АЭС — Обнинская дала ток в сеть в 1954-м году. Это где-то там на другом краю Меридиана сияют древние станции, которые были построены, когда на Земле ещё, если не мамонты бродили, то Харалд Прекрасноволосый Норвегию объединял. И обессмертились засчëт своей, грубо говоря, магической силы. А вообще, возраст активити по сути условен.

4. И по книгам, и по вашим комментариям видна любовь к СССР, щемящая такая ностальгия. Чем именно вам так дорого то самое время? Что хотите донести из эпохи Советского Союза читателям, которые только слышали про СССР? 

СССР — тема сложная. Я не квасной патриот Союза и понимаю, что было в советской жизни и много плохого. Но зато было в ней то, что не компенсируешь никакими деньгами, никаким бытовым комфортом — взаимная человечность и искреннее уважение к подвигу и труду. Об этом много уже постов написано и копий сломано, и это правда, которая видна по книгам, вещам, письмам. В Советском Союзе людям было теплее. И это не чья-то там ностальгия по молодости, это обеспечивалось советской культурой, воспитанием, духом. Да, были и преступники, и подонки. Но ими в СССР становились всё-таки вопреки обществу, а не под аккомпанемент бесконечного «ну, всё не так однозначно». Были чëткие ориентиры, умственные и нравственные, была ясность. Именно этого нашему времени отчаянно не хватает

Каждый читатель в написанном видит свое, знакомое. Лично мне в Мирах открылась хорошая крапивинская традиция — через жизнь обычных мальчишек и девчонок рассказывать о жизни, выборе, поиске друзей, мечтах, способности отстаивать свое мнение. Это так и есть? Кто еще из авторов повлиял на ваше творчество? 

Для меня Крапивин — это не столько про детство, сколько про выбор. У него же все книги по сути именно об этом — «прогнуться» под обстоятельства, или сохранить верность и честь, даже, если над этим решением глумятся, даже, если последствия будут такими, что придётся тысячу раз пожалеть. Я вообще люблю книги про выбор. Про то, как сохраняют в себе Человека не смотря ни на что. Будь это хоть лукьяненковский «Черновик2, хоть «Психолог в концлагере». Хоть «Гарри Поттер», прости господи, где мальчишка-сирота оказывается в конце концов добрее и мудрее могучих взрослых волшебников. Сейчас, к сожалению, мало попадается таких книг, всё больше «батьки-нагибаторы», лезущие к победе по трупам с хиханьками-хаханьками.

Опять к героям. У детей Светлоярской, Игналинской, Чернобыльской, Ленинградской АЭС, японской Фукусимы, АЭС Сиарнара и других станций есть прототипы в реальной жизни? Или это исключительно самостоятельные личности? Кстати, они часто пытаются рулить сюжетом в обход замысла автора? Подростки же…

Мои активити оказались компанией своенравной. Сначала я, например, вообще хотел Тошку сделать главным героем, это было бы очень красиво и символично: жертва самой страшной аварии на Земле предотвращает самую страшную аварию на Меридиане. Но не получилось, куски текста про это выходили корявыми, фальшивыми. И Рэй вылезал на первый план всё время. А Аэйка, например, всё время получалась авантюристкой, хотя я сначала думал, что она будет как-то вроде толкиновской девы Лютиен — мудрой и возвышенной. А прототипы чëткие есть у Дайичи, Рэя и ВВЭР, это я и мои домашние, как раз. Мы себя стали так и называть в конце концов. Эрик вредный и несгибаемый, на Дайичи всё в доме держится, а я витаю в облаках и совершенно непредсказуем. Остальные из ноосферы вылезли.

Какой эпизод во всех Мирах оказался для вас, автора, психологически самым сложным? Или подбирались к нему долго — страшно было начинать, или шел вразрез личным установкам… 

Смерть Росшанского. Меня трясло, когда я этот эпизод писал, всё стояло перед глазами как живое. И это была единственная сцена, в которую не понадобилось вносить вообще никаких правок, разве что перлы автозамены убрать. Всё остальное переделывал многожды, «выкорчëвывая» всякие несообразности, а в этой их не было. Вообще. Ни одной.

Кроме активити-людей есть еще и люди-люди, тоже каждый со своими взглядами и установками, может, не такие яркие, но не менее значимые. Не планируете продолжить истории Миров их рассказами? 

Конечно, есть и люди-люди, и альты-альты, помимо активити — разумные существа нелюдского и не реакторного происхождения. И все они интереснейшие, и всех их в одну историю не впихаешь, даже самую длинную. Так что на полях «Выброса» уже громоздятся сотни вопросов. Кто такие «полукошки из Сэлени» и что у них интересного? Что именно происходило в Светлояре в 1986-м и как люди на это отреагировали? Что за аномалия уничтожила город энергетиков станции Олмерт, откуда она там взялась? В каком таком взрыве пострадал в молодости директор «Эпи-Центра»? И так далее до бесконечности. И за все эти вопросы хочется тоже взяться, в планах минимум ещё три вещи о Меридиане: хочется что-то отдельное о Храмовниках, о рождении Светлоярской Зоны, о том, как жил Рэйден после освобождения Корин. А ведь есть ещё предыстория иссовских зловещих магистров (откуда-то же они взялись), о предыдущих путешествиях Олмерт, в общем, много о чём, Меридиан-то бесконечен! Вот бы кто-нибудь ещё из авторов «заразился» этой вселенной и взял на себя часть материала, а то я один столько всего боюсь не успеть даже за жизнь.

А вот возьмут авторы и отзовутся. А теперь немного о писательской кухне. Ваш самый страшный критик — это кто? Уважаемый коллега-писатель? Родные? Совесть? К кому прислушиваетесь чаще всего? 

Мой самый страшный критик — это я сам. Очень строго на самом деле придираюсь к себе. Слишком ярко вижу любые ошибки, любые неуклюжие обороты, самоповторы. Мне всегда кажется, что всё плохо, и надо бы лучше, но лучше я пока не могу, поэтому приходится как есть. Затыкаю рот своему перфекционизму, и всё равно выкладываю, потому что сделанную работу можно по мелочам исправить, а вот закопанная в бесконечных редакциях света не увидит вообще никогда. А потом перечитываю — и бесконечно выгребаю допущенные по рассеянности ошибки и перлы автозамены. И шучу, что во вселенной есть только две воистину бесконечные вещи — сам Меридиан и правки, впрочем, насчëт Меридиана некоторые исследователи ещё сомневаются.

Не раз на писательских площадках поднималась тема «Должны ли книги учить читателя и если да, то чему именно». Детская и подростковая литература советского времени, например, учила — чести, совести. Вы какого мнения придерживаетесь и чему хотите научить вашего читателя? 

Мне кажется, что у авторов нет такого выбора: учить или не учить. Потому что каждая книга что-то манифестирует, хочет автор того или нет, а каждый автор может передать читателю только то, что дорого и свято для него самого. А читатель это воспримет или не воспримет. Конкретно у меня все истории так или иначе о слабости и о силе. О том, как выбирают себя или наоборот, себя предают. Даже в маленьком уютном фэнтези, которое я писал по частям на предновогодний челлендж, есть этот мотив: там героя вынуждают продаться, поддаться искушению, но он в итоге сумел устоять, цепляясь за последний рубеж в душе. Потому что иначе умрёт маленькое беспомощное существо, а герой согласен стать даже подлецом, но не живодëром же! И за счёт этого выдерживает. В «Выбросе» каждый так или иначе совершает свой подвиг, большой или маленький, заметный или незаметный. И только благодаря цепочке этих поступков удастся предотвратить всеобщую гибель. Мне хотелось бы, чтобы хоть один человек, благодаря моим строчкам смог решиться стать сильнее и в итоге не предать себя. Потому что мне кажется, что это и есть самое важное и нужное в жизни, простите уж за пафос.

Почти сразу с Мирами появились портреты героев, читатели охотно делятся своими Реем, Тошкой, Сэнедом — творческого материала накопилось на хорошую такую выставку, а вот городских пейзажей Светлояра еще не было. Планируете заполнить эту нишу? Сами или с помощью читателей? 

Конечно, хотелось бы, конечно, планирую. И с помощью читателей тоже, я всегда безумно рад любой читательской активности. Для меня предел самых смелых мечтаний вообще в том, чтобы люди полюбили этот мир, как любят мир Хогвартса или Средиземья. И начали тоже творить, выдумывать, спорить. Я даже на «Чëрную Книгу Меридиана» с дивным и мудрым Айнмо и меееерзкими его оппонентами не обижусь. Хотя и изругаю, конечно, в прах и пух.

Появилась мысль про гимн Миров… на мой взгляд он просится, как считаете? 

Мне кажется, что тысячу раз да!

Раз уж разговор выпал на новогоднее время, то не обойтись без пожеланий — себе, Мирам, читателям, писателям. Вот прямо сейчас несколько добрых слов всем и от меня огромное спасибо за творчество, открытость и честность.

Пожалуйста! А вам спасибо за интересные и мудрые вопросы! 

Пожелания по порядку:

Себе: побольше ресурса, чтобы всё-таки «поднять» эту груду материала. 

Мирам: расцветать! 

Читателям: всего наилучшего, пусть новый год будет тëплым, плодотворным, без неприятных сюрпризов, пусть каждый день его приносит улыбки, а не разочарования! 

Писателям: вдохновения и сил. Ну, и пусть быт поменьше заедает, а то всем иногда так сложно из будней вынырнуть. И пусть всё у нас будет хорошо!

Иллюстрации Радислава Лучинского