ЖЗЛ. Беседы доктора Фридмана с под-ком Коломытовым (О продаже Родины, г..не и джонгару н'га ру нге )

Все мы, начинающие мемуаристы, на заре своего творчества сталкиваемся с великими умами. Мне тоже повезло и я, ваш скромный Агасфер, в прошлом веке имел счастье наблюдать диалог двух величайших мыслителей, который представляю на Ваш суд. Цитата из  Жизнь и смерть подполковника Коломытова

- Да, не расстраивайся ты, – посочувствовал ему Геннадий Кузьмич, - я тебетакой акт напишу. Тебе еще премию выпишут. Все будет джонгару гару нге. Хехе… Пойдем лучше вспрыснем победу над огненной стихией, а?

Марк Моисеевич не стал противиться здравой идее. И они направились к вареной колбасе и двум граненым стаканам, не остывающим второй день. 

- Давай Моисеич, за победу логики над разумом! – предложил отставной Геннадий Кузьмич и выдул, наполненный прозрачной влагой, стакан. – Хорошо сегодня горело! Стояще! А огнеборцы у тебя – говно, одним словом. Только ты не расстраивайся. Сейчас у нас тут все говно, а мы пишем- хорошо. Хорошее у нас, стало быть, говно. Достойное обстоятельств. А то, если плохо, то мы не пишем. Показатели падают от этого. А все почему, так -то?

- Почему? – вопросил горюющий психиатр.

- Потому что Марик, гордиться нам нечем. Нечем гордиться абсолютно. Я вот отчего раньше доволен был? Отчего подполковник Коломытов тринадцатого полка Кантемировки  был в хорошем расположении? Оттого, что каждый узбек, из любого кишлака нашей необъятной Родины, мог научиться управлять грозным Т-72, не говоря ни слова по- русски, всего за полгода. Хотел он этого или нет.  Вот чем я гордился, Моисеич! Мы из говна, слабо понимающего политическую обстановку, людей делали, понимаешь, полон рот наоборот? А сейчас? Сейчас из человека делаем говно. И в отчетах пишем – хорошо. Врем сами себе, что пишем, то не думаем. И отчего это все?

- Так все поменялось- то, - неуверенно ответил доктор Фридман и, подняв стакан вверх, зачем-то посмотрел на мир сквозь наполняющий его спирт. Окружающее показалось ему еще гаже. – Реформы у нас тут, демократия. Программы федеральные. Модернизация идет. Проблемы всегда были.

- Говно эти проблемы, - заверил Геннадий Кузьмич, плотно усевшись на это определение действительности. – Потеряли мы что-то, Марик. Взяли и потеряли. Что-то важное. А кто-то поднял и продал, идитя. Впарил за тридцать копеек. Оно нам ненужное показалось, все дружно плюнули, дунули. Опездолы, одним словом. И настал п(запикано)ц, едическая сила магния. Предметов нет, одни понятия. Слова. А ими гордиться не будешь. Душу, мы потеряли, Родину потеряли, веру потеряли, врагов, нужность нашу. Все куплено и продано, а мы плывем себе, чисто катяхи по реке. Вроде как есть мы, а никому не нужны.

- Так, значит, все-таки продали жиды Россию? – сделал неожиданный вывод, огорченный Марк Моисеевич Фридман. – Почему все так мерзко, Геннадий Кузьмич, а? Почему не воспрепятствовали? Есть же милиция, наконец! Прокуратура!

- Вот чего не знаю, того не знаю, Марик. Да и знал бы – не сказал. Потому что радость у всех общей может быть, а горе – каждому индивидуально отвешивается, песи его в трубу. В этом вся мудрость. Да и изменить то нельзя ничего. Так, одна тоска. Наливай, что ли? Помянем потери. 

 Тихий психиатр плеснул спирта в стаканы и поднял свой.