Маша Трауб: "Меня научили драться куском арматуры"

-Маша, знаете, в последнее время книги, написанные в жанре дневника, набирают все большую популярность. Таких ярких примеров много: Слава Сэ, Наринэ Абгарян и – Маша Трауб. Когда вы писали свои книги: «Дневник мамы первоклассника» и «Вся la vie» вы хотели рассказать читателям о себе?
    - Дневник – это именно литературный жанр, а не автобиография. И все персонажи в книгах – лирические герои, у которых могут быть прототипы, но не более того. Мы говорим о художественных произведениях, а не об информационном сообщении. Я не рассказываю читателям о себе. Я рассказываю обо всех нас – мамах, женах, дочерях, невестках, женщинах. У нас одинаковые проблемы, мысли, страхи, обиды, радости. Я пишу об обычной жизни, а не о личной. Иначе это никому не было бы интересно.
    -Ваши книги понятны для любого интеллигентного человека, который вырос в хорошей семье, учился музыке или живописи, то есть – для пай-мальчиков и девочек, которые выросли и стали кем-то. Вы в детстве были пай-девочкой или предпочитали играть в казаки-разбойники и класть на стул учителям кнопки?
    - Я много раз слышала другое мнение. Что мои книги чересчур тяжелы, от них становится слишком больно, потому что ничего общего с «благополучием» они не имеют. У меня есть книги о женщине, которая воспитывает чужого ребенка, о женщине, которая осталась совершенно одна, о двух сестрах, которые ненавидят друг друга. Есть книга «Плохая мать» - о моей маме и обо всех матерях, которые были вынуждены выживать любой ценой ради своих детей. Меня в детстве тоже учили «выживать» - готовить, делать ремонт своими руками, много и тяжело работать, пробиваться и рассчитывать только на себя. Кнопки я в детстве не подкладывала. Зато меня научили драться куском арматуры. Я училась в то время, когда в школе читать «Лолиту» Набокова было нельзя – наша учительница шла нервными пятнами. Нельзя было носить золотые сережки – директриса сорвала у меня их на линейке, порвав мочку – так она боролась с социальным неравенством. Так что я писала сочинения в стихах, читала «запрещенную» литературу и, в случае чего, могла обрушить стул на голову обидчика.
    -Расскажите о своей семье.
    - У меня есть муж – я четырнадцать лет в браке. Двое детей – девочка Сима трех лет и мальчик Вася, одиннадцати. Есть любимый пасынок Ваня. У детей есть бабушка и дедушка. Самая обычная семья.
    -Знаете, иногда читаешь биографию писателя, артиста, политика и диву даешься: до чего трагичны бывают их судьбы, и поневоле закрадывается сомнение: правда ли это или же сознательный пиар? Самое криминальное, что можно узнать о вас, так это что воспитывались в Осетии, умеете рубить головы курам и брить мужчин опасной бритвой. Как вы относитесь к «вымышленным биографиям»?
    - Я не актриса, и не политик. Я не пишу о себе. И, кстати, у каждого своя мера «трагизма» и «счастья». Один переживает предательство спокойно, а другой может слечь с инфарктом. И потом детали многих пережитых событий со временем стираются из памяти, подстраиваются под нашу психику, иначе можно сойти с ума. Память тоже должна уметь защищаться. Пережитая трагедия обрастает деталями, подробностями, превращается в миф, в легенду и уже никто не может вспомнить, как было на самом деле. Это не пиар, это к доктору Фрейду.
    -Согласно недавнему социологическому опросу, внушительное количество населения не читает вообще. Удручает ли это вас как писателя и как маму. Пытаетесь ли привить своим детям любовь к чтению?
    - Детям я любовь к чтению не прививаю. Я даю книгу и требую, чтобы она была прочитана. Это не обсуждается. Для того, чтобы ребенок начал читать, нужно выключить компьютер, отобрать все гаджеты и телефоны и все. Сын читает много. Иначе мне не о чем с ним будет говорить.
    -Какие книги вы читаете детям?
    - Классику. Дети должны расти на классической литературе. Правда, сыну я иногда подкладываю «легкое чтиво». Мне хочется, чтобы на книгах он отдыхал. Не вижу в этом ничего плохого. Он читает и журналы, и «модные» новинки.
    -Сейчас, когда зачастую обесцениваются семейные ценности, когда люди перестают думать о своих корнях и часто не заботятся ни о родителях, ни о детях, вы пишете именно об этом. Насколько для вас важна семья?
    - Ради них я работаю и живу. Для себя мне ничего не нужно.
    -Возвращаясь к предыдущему вопросу: вы – журналист, и наверняка прекрасно знаете, что в выборе между жареным фактом о коррупции, трагедии, или семейной историей, редактор предпочтет выбрать первое. Не удручает ли вас, что так называемое «ЧП» - чернуха и порнуха – интересует людей больше? Причем, это и к литературе относится…
    - Если мы говорим о «качественной» прессе и литературе, то это совсем не так. Когда я работала в международном отделе ежедневной газеты, то специализировалась на «политических портретах». Это могли быть первые леди, политики и просто известные люди. И качественно написанная, по сути, маленькая история человека, его судьбы, всегда находила место на полосе. Людей интересует жизнь. Мне кажется, хорошо написанная история о разбитой детской коленке или о погоде вызовет куда больший читательский отклик, чем занудные рассуждения. Я много лет пишу колонки для разных изданий. Я могу написать про вкус кофе, ледяного арбуза или про детскую песочницу. Главное, чтобы это было сделано не «в полноги», а с полной отдачей.
    -Еще одно увлечение писателей – (хотел сказать модное, но все-таки, пожалуй, нет) – писать кулинарные книги. И, поначалу решил, что и вы решили не отставать от Донцовой и Хмелевской. Но оказалось, что вы писали книгу, в которой, собственно, рецептов не было, лишь истории о еде. Нетривиальный ход. Почему вы решили написать эту книгу?
    - Во-первых, я бы очень хотела «не отставать» от Донцовой и Хмелевской, если говорить о тиражах. Во-вторых, у них нет книг рецептов. Они – писатели, а не повара. И писатели, кстати, которых я безмерно уважаю за невероятный трудоголизм и самоиронию по отношению, прежде всего, к себе. Это редкое и очень ценное качество. Написать истории о еде – ход как раз-таки банальный. Людей интересуют очень простые вещи – родители, то есть старость, дети как собственное продолжение, секс и еда как удовольствия. К тому же, такой книги у меня еще не было, а мне интересно «пробовать» разные стили и повороты сюжета. Мне самой было интересно поработать с воспоминаниями.
    -Насколько хорошо готовите лично вы? Ваше коронное блюдо это…
    - У меня нет коронного блюда. Если нужно накрыть стол на пятьдесят человек, я это сделаю. Готовлю простые деревенские блюда, на которых выросла сама. В столице это уже экзотика. Я люблю гостей, у меня открытый дом. Но я живу по сельским законам – если я накормила человека, гостя, то не жду от него потом подлости или предательства. И если я кого-то накормлю, этот человек останется со мной на долгие годы. Друзья нашего дома – люди, которых мы с мужем знаем много лет, наши дети вместе растут.
    -Говоря о коронном блюде, не могу не спросить: есть ли такое, которое так и не получилось. Причем я имею в виду не только какой-нибудь феерический торт, но и книгу, которая задумалась, но родиться так и не смогла…
    - Нет, я привыкла доводить дело до конца. Если не получается пробить стену лбом, я возьму в руки кувалду. И, кстати, феерические торты я не пеку. Домашний хлеб, пироги. Это проще и сытнее. Так же и с литературой. Я живу по расписанному графику и очень хорошо оцениваю свои возможности и силы. Звучит цинично, но я не буду писать в стол и пытаться попасть в литературную хрестоматию. Мне нужно кормить детей. Сейчас. А не через сто лет.
    -Читал, что вы легко расстаетесь с написанными текстами, забываете и без сожалений удаляете и даже отдаете на хранение редактору. Случалось ли с вами такое, что книга не отпускала уже после того, как была поставлена последняя точка?
    - Нет. Я ставлю точку и забываю. Наверное, сказывается работа в ежедневной газете. Завтра будет новый день и новый текст. Мои тексты – не «писаная торба». Это работа. Тяжелая, каждодневная работа.
    -Кому адресованы ваши книги? Я имею в виду целевую аудиторию.
    - Людям. Я хочу, чтобы моя аудитория была «массовой».
    -Пожелайте что-нибудь нашим читателям.
    - Здоровья маленьким детям и пожилым родителям. Это – самое главное. Все остальное не имеет никакого значения. Только это начинаешь понимать, когда кто-нибудь из близких заболевает.

2013 г.