Янкина песня
Автор: Грядеши КамоВесело веселится
в кабаках.
Пьянки
на лестницах
советских ДК.
А пацанке
грезится
лишь река.
По трамвайным рельсам
да в облака.
"Берегись" - ей слышится.
На руках
уже ранки
от плетей тростника.
"Берегитесь!"
Если бы.
На века
Янкина
песня
бесится
в стиснутых
виселицей
кадыках.
От большого ума
лишь канава дерьма.
Принимай, Колыма,
пополняй закрома:
панк, поэт и хохмач,
негде ставить клейма.
Будет жаркой зима.
Стой, тюрьма это тьма,
нет, я лучше сама.
Редактируй, туман,
мой роман.
Весело веселится
в кабаках,
по трамвайным рельсам
да в облака,
и пацанке
грезится
лишь река.
Собирайся, народ,
на бессмысленный сход.
Толпе в жертву, как скот,
муж жену принесёт.
Он сожжёт её дом,
осквернив его суть,
мировым кулаком
он раздавит ей грудь.
Своё место займёт
среди прочих иуд.
Наш любимый урод.
Всё по плану. Забудь.
Проканает и так,
не умрёт подлецом.
На дороге пятак,
покатилось лицо
в глубину да во мрак
вод сибирской реки.
Поиграй баловством
суицидной тоски.
И шепнут тростники
ветерочком со склона:
"Чудеса, да как леший
бродила, но в омут
привела её грешная,
грешная, грешная
о-о
его оборона"
Весело веселится
в кабаках.
Пьянки
на лестницах
советских ДК.
А пацанке
грезится
лишь река.
По трамвайным рельсам
да в облака.
"Берегись" - ей слышится.
На руках
уже ранки
от плетей тростника.
"Берегитесь!"
Если бы.
На века
Янкина
песня
бесится
в стиснутых
виселицей
кадыках.
На то особый резон,
чтобы пришлось поменять
полкоролевства бедняг
на летаргический сон.
Всё налегке.
Все летят
под руки в степь.
Рядом бежать
на поводке
Нынче ни с кем.
И в двадцать пять
в "клуб Двадцать Семь".
Он в огород
драться и пить и блеять эхом.
Она же вброд,
объевшись белым светом,
ко дну пойдёт.
В песок щека,
слезами грязь размешивая.
С молотка
коммерчески успешная
продана смерть её
судьбой капризной,
Перечеркнутой крестом,
По краю обвели мелком,
а это первый признак
преступления или шизофрении.
А отчизна
не заплачет, не запомнит, не заметит в ком
свой голос подала ангедония -
настоящая причина пандемии.