Побег

Едва хлопнула форточка, я проснулся.

Незвучной тенью он прополз в комнату и затаился в темном углу. Ветер швырнул его мне, не было сомнения.

Я сел на кровати и понял, что мокрый насквозь. Я плавал где-то во сне, и теперь океанская вода каплями стекала с меня на постель.

Тина и моллюски окутали ноги. Свежая рана на лодыжке кровила. Я уплывал от акулы.

Я вернулся слишком рано. Но в этом было спасение.

Там за окном стояла твердая ночь, весенний ветер метался и выл на крыше мансарды.

Картины стояли вдоль стен, повернутые лицом прочь и я понял, что не помню их.

Только та, что осталась на мольберте серым пятном дрожала в темноте.

Я не мог пошевелиться, потому что знал, что страх догнал меня сам. Ветер только помог ему забраться в мой дом.

Постепенно глаза привыкли, и я смог рассмотреть незаконченную картину. Белая зима, капот машины, брошенный пистолет.

Только серые краски и одна красная полоса.

Один, я был один, но это не радовало и не пугало боле. Страх, как и все страхи, оказался пустышкой. Ветер был прав. Встретиться лицом к лицу с ним, значит победить.

Стало очень холодно, зубы застучали, но я не мог подумать о горячем душе.

Кофе и круасаны, как смешно и пошло. Теперь я понимал, что уже не смогу напевать по утрам в ванне. Да и бриться мне долго не светит.

Радость нового положила мне на плечо руку.

То, что пряталось в углу, измельчало и я наконец смог выбраться из старого корабля.

Моя двуспальная кровать больше не была мне приютом. Она промокла навечно. Все лучшее, что могло произойти здесь, уже случилось.

Потому я так долго плавал в океане, что успел позабыть. А теперь вспомнил.

Только ты сам можешь помочь себе, парень, только сам.

Пол тоже бал залит водой по щиколотку. Вода прибывала.

И славно, - подумал я, - Смоет ту гадость в углу обратно в океан.

Я распахнул шкаф и нашел свое старое мотоциклетное обмундирование, натянул его прямо на голое тело.

В походный рюкзак упали нож, веревка, свеча и спички, документы и деньги, все деньги, что нашлись в карманах моих стильных пиджаков и замшевых курток. Хотел было взять трубку, но бросил ее на кровать. Если запоет безносая, лучше я выкурю сигару, – решил я.

Все остальные вещи я скинул на пол в воду и вышел прочь из мастерской. Картины погибнут, но меня это совсем не волновало.  

Только два скетча и пенал, лишь они были помилованы.

Я не помнил, что там нарисовано, но знал, что мне пригодится.

Дверь хлопнула навсегда.

Заметив меня, ветер, что метался по крышам, кланял деревья и свистел в ночных коридорах, рванул  мои волосы и сдул с лица морщины.

Я не сказал ему ни слова, а только надел шлем и снял Слона с привязи.

Мотоцикл рванул с места так, что снес решетку забора, она отлетела, ветер подхватил ее и швырнул в чужое окно.

От Берлина до Нью-Йорка можно добраться за сутки, если твой мотоцикл умеет превращаться в дракона.

Я не был уверен, что он сможет, но я знал, что попробует. Ведь, в конце концов, каждому, даже мотоциклу надо искать себя неустанно…