Эпидемия, которой не было.

О пандемиях древности мы соскребаем лишь ошмётки, скудные сведения изобилуют неточностями. Черная оспа, убившая 30 % населения Японии, Юстинианова чума, от которой страдали не только Египет и Европа, но и Северная Африка с Центральной Азией, средневековая и пышущая пламенем Черная смерть, чума Фукидида во время Пелопонесских войн, если это вообще была чума (смесь кори и тифа), "Испанка" и так далее, и так далее… 

В каждой эпохе можно отрыть пример. Эпидемия любая, по своей форме уже не ново. Форме "неудобного" для человека состояния. Все наши цветные привычки, мерно сливающиеся в монохром, автоматизм действий прерываются смердящем отовсюду и шероховатым словом "эпидемия". Гладят против шерсти – фыркаешь раздражённо. Расчищают улицы от Homo Occupatus, пичкают новостную ленту статистикой заражений и умоляют покорно сидеть между шестью плоскостями. В некоторой мере это – прожектор. Прожектор не просто "светодиодный", а "светодиодный и слепящий очевидностью", для кого-то очевидностью. 

А, может, это покой? Болезнь, убежденный я говорю, чем дальше и больше распространяется, тем быстрее принимает обличие повседневной сутолоки, затесывается в быт. Может, до этого состояние отдельно взятого человека можно было расценивать как болезнь? В конце концов, полагаю я, мы все больны чем-то или кем-то… Что если "эпидемия" сегодня – возможность ощупать то "я", которое и не выздоравливало? Болезнь, как нечто внутреннее, не имеющее под собой физической основы, заложена в нас, но с тем у каждого своя. И эпидемии вовсе никакой нет, но есть ты, ты "до" и "после".