Яна Жемойтелите. Роман Пострадавшие

Яна Жемойтелите
Пострадавшие
Опубликовано в журнале Урал, номер 4, 2020 https://magazines.gorky.media/ural/2020/4/postradavshie.html

Полагаю, роман написан без всякой оглядки на читателя, без стремления  его увлечь или развлечь. Читается в один присест,  остаётся необычное  послевкусие. Знаменательно – при этом персонажи нарочито прорисованы  так, что особой симпатии не вызывают, даже Эльза, главная героия, даже  удивительный народный характер – смотрительница деревенской часовни баба  Вера (Милосердова), совершенно очаровательная своей простотой и  чистосердечием… Потому что не они – главные герои, они просто -  пострадавшие.
«Пострадавшие»? Пострадавшие – от жизненных обстоятельств или своего неверного выбора…

Эльзу Петровну, искусствоведа из С-Петербурга со степенью доктора вместо  командировки на конференцию в Амстердам отправили в провинцию – сделать  заключение о художественной ценности старинной иконы в сельской  часовне. Директор музея в северном городке Захаров, в ведении которого  находится часовня, хочет чтобы икону взяли в музей северной столицы.  Собственно, он и затеял этот «движ», который кончится несколькими  смертями – и его собственной, в том числе. Что тому причиной – его  несчастливая рука или вышняя воля?..

Эльза. Симпатичная женщина с бриллиантовыми серёжками (кольцо она сняла  перед  поездкой), с не самой трагичной судьбой. Всё в ней соответствует  алмазному блеску имени Эльза: стать, серебристая пуховая курточка.  Женщина рафинированная, изысканноя, и, как оказалось, - с живой  душой,  открытой настоящему искусству и чуду. Сын – уже в свободном полёте,  живёт в Англии.

Провинциальная скука сразу же охватила Эльзу после выхода из поезда.  Встретивший её Сергей Игнатьевич Захаров произвёл благоприятное  впечатление – он большой и сильный, настоящий, хотя и немолодой. Но  убогость и обшарпанность окружающей обстановки удручает и давит  по-прежнему. Да и экспонаты в городском музее какие-то невзрачные… Это  не северное Возрождение и не Брейгель, и конечно – не Амстердам.

Что-то ждёт в часовне?
«..для подтверждения художественной ценности старинной иконы: вы же  понимаете, Эльза Петровна, что икона не простая, а чудотворная, как  рассказывают. Поэтому отнять ее у местных жителей, чтобы поместить в  музей, можно только при одном условии: если она действительно  представляет собой большую художественную ценность».

Шофёр на раздолбанном музейном авто отвозит их в деревню, в  гостеприимный дом смотрительницы бабы Вали, где стены дышат теплом и  покоем...
И вот они у цели. Эльза произносит: «Ладно, показывайте, где там ваша ико…».
«Эльза осеклась, потому что сразу узнала Её. Темная иконка не то что  сразу бросилась в глаза, а будто бы в свою очередь узнала Эльзу.  Богородица на ней повернула плоское лицо к Младенцу, правая рука Ее  застыла в жесте моления, а левой Она поддерживала Младенца Христа,  который уютно устроился у Нее на коленях. Голову Богородицы украшала  корона, Младенец в левой руке держал небольшое Евангелие, а правой  благословлял…».

Для бабы Веры, по ходу,  эта двухсот-трёхсотлетняя часовня – радость и  свет в жизни. «Богородица» – икона «обретённая»,  по рассказам  старожилов,  чудесным образом была найдена в незапамятные времена в  поле. И она разительно  отличается от других икон часовне. На  остальных-то безвестные народные мастера изображали не только горнее: «…  на черных иконках тем временем мир суетный врывался в святое бытие.  Лаяли цепные псы, призванные изображать львов и прочих чудовищ, а  рыцари, скачущие куда-то с решительным видом, отмахивались от них  копьями: «Отстань, собака!» Понурые деревенские кобылы шли заместо  ретивых боевых коней, лохматые с весны вороны гнездились на белокаменных  постройках, в раю обильно произрастала клюква и красногрудые снегири  важно восседали на елках, в аду простые сельские пьяницы не расставались  со шкаликом, каковой тщетно пытались отобрать у них черти, похожие на  драных котов».

«Пострадавшие»  … Внук бабы Веры Митя –деревенский дурачок, да ещё пишет  стихи (примитивные, естественно). Он работает где-то при школьной  столовой и приезжает к бабе Вере раз в неделю на своём мопеде, привозит  продукты. Поддержка в старости, бабушке  почти сто лет. Баба Вера с  удовольствием привечает нежданных гостей.

Машина у музейщиков не завелась, им приходится остаться на ночлег. Митя  топит баню. Эльза идёт на первый пар. Смывает,  в том числе, и остатки  скуки. Благодать-то! Андель-андель, как сказала бы баба Вера.

«Эльзе стало легко и весело. Так весело ей бывало только в юности, когда  она еще умела радоваться простым вещам вроде трещинки на горбушке хлеба  и воробушкам, которые слетались на угощение… …Нет, неужели где-то  осталась железная дорога, по которой курсируют скорые поезда в Москву и  обратно? Или существует только деревня Видалица, навсегда отрезанная от  мира, застрявшая в своей старине и ничуть не страдающая от этого? А все  остальное — виртуальная реальность, в которую хочется веровать, потому  что только так и можно существовать, и все же это только иллюзия…»,  —  думает она и в душе просыпается желание поделиться радостью и теплом  рядом с другим человеком имя которого она уже знает.

Зашёл у собравшихся после баньки за столом с угощением философский спор о жизни.
«— Если мучаешься, Митька, значит, точно — живешь!
Эльза Петровна:  «Я вот все хожу и думаю, страдание каким-то образом  перестает быть страданием, после того как оно обретает смысл, такой,  например, как смысл жертвенности» (мысль эта пришлась не по зубам  окружающим).

Экскурсы в прошлое в романе – «клейма»  —усугубляют атмосферу жизни без  радости — ныне и присно и во веки веков. «Клейма»  как приговор,  недаром, определение «пострадавшие» так напоминает «потерпевших».

Вот Захаров, директор музея.  Прельстился в молодости блеском и связал  жизнь с пустой женщиной-певичкой, примой музыкального театра,  котора,  как выяснилось, стремилась только к овациям и восторгу зрителей и стала,  в конце концов, банальной  алкоголичкой.  И мучится Сергей Игнатьевич  всю жизнь —страдает  от жены и самого себя.

Шофёр Виктор  поджигает  часовню, чтобы скрыть похищение чудотворной  иконы. Среди глубокой ночи все бегут на пожар. Гибнет в пламени баба  Вера,  по сути, возносится на небеса, выйдя-таки из ряда «пострадавших» —  вместе со святыми на иконах (им-то, поди, тоже быть тут — страдание.

Когда  рухнул с колокольни и раскололся от жара медный колокол, «Эльзу  повергло на спину, она ударилась затылком о твердь и некоторое время  лежала плашмя, опасаясь открыть глаза. Гудело в голове и вокруг, земля  под спиной ходила ходуном, а пламя меж тем занялось с новой силой,  свистом и рокотом. Наконец приоткрыв веки, она разглядела, как уймища  полупрозрачных сущностей устремилась в небо вместе с дымом. Летели  ввысь, влекомые легкими крыльями, ангельские фигуры, увлекая за собой  Николая Угодника с раздвоенной бородой, который так и не смог расстаться  со своей луковицей, Иоанна в звериных шкурах, Захария и Елизавету, не  разомкнувших объятий даже в адском пламени, слепленных любовью в едину  плоть. За ними торопились на облака, подгоняя упрямых ослов, волхвы, а  пастухи, ругаясь на небесное стадо, хлестали хворостинами неповоротливых  волов. Истошно лаяли собаки, Святой Егорий, нанизав на копье змею,  пришпоривал бледного головоногого коня, дабы поскорей покинуть земною  юдоль. И в некоторый момент Эльзе почудилось, что среди святых образов  поднималась в небеса бесплотная фигурка старушки в платочке и огромных  ботах. Старушка размахивала в воздухе длинными руками, как бы плыла  ввысь, боясь не поспеть за всеми…».

«Богородица» не сгорела. Её обнаружили под сиденьем автомобиля: «В руках  у Захарова, освобожденная от тряпья, просияла Богородица. В утреннем  свете она явилась Эльзе яркой, в чистых, будто отмытых красках, в  красном хитоне и голубом мафории, сидела себе, повернутая к Младенцу.  Правая рука поднята в позе моления, а левой поддерживала она Младенца  Христа, который находился у нее как бы на коленях у левой руки…

— Андель-андель, иначе не скажешь, — присвистнув, произнес Захаров.
Бог поругаем не бывает.

Эльза Петровна — одна из немногих персонажей романа, кому довелось  остаться в живых. Как будет она жить теперь, после пережитого? Вопрос.  В  открытом финале даже подсказки для читателя нет. Наверное — не это  главная художественная задача, поставленная и …решённая автором.