На карантине выручит собака

         Поводок, которым хозяйка привязывала пса к стволу березы, росшей рядом с домом в небольшом скверике, был короток. Его длины хватало ровно на то, чтобы во время дневного моциона более-менее свободно развернуться на занимаемом пятачке и поменять позу. А вот, чтобы при надобности подпереть шершавый ствол задней лапой, тучному сенбернару приходилось постараться. К счастью, это было единственное неудобство, которое он переживал. 

         Да и поводок ему никакой не нужен был. Пес давным-давно вышел из того благостного возраста, когда неустанное стремление всюду успевать составляло смысл жизни. Только такая дура, как его хозяйка, могла бояться, что собака убежит. Куда бежать? Зачем?

          К своим годам он познал главное: сколько ни бегай, а самая сладкая кость и наиудобнейший ошейник все равно достанутся какому-нибудь лабрадору или терьеру, вовремя подсуетившимся, пока ты, как и твои предки, спасал в горах застигнутых непогодой путников, обнаруживал в тайных местах всякую дрянь, какой люди имеют обыкновение истреблять себя и своих ближних. У каждой собаки свой нюх. Незыблемый постулат он усвоил, как команду «Служить!».

         Нет, старый сенбернар не роптал на жизнь. Да и хозяйку свою преданно любил, хотя и считал её особой странной, не от мира сего. Но только что тут поделаешь? Не собаки выбирают хозяев. Довольствуешься тем, что дарит судьба. И эту жизненную мудрость потомок выходцев из приюта Святого Бернарда усвоил крепко. Кроме того, от благородных предков ему достались принципы, которые он беспрекословно соблюдал; прежде всего — преданность и терпимость при любых условиях. А обладателю столь изысканных достоинств иногда позволительны резкие суждения о тех, с чьих рук кормишься, тем более, если ты не делишься ими вслух.

         У сенбернара имелась лишь одна, но, как он считал, веская причина таить обиду на хозяйку. Всю жизнь пес страдал от своей клички. Джура. Как можно было назвать породистого европейца таким именем? Фрэд, Цезарь — это логично, понятно и благозвучно. А тут…  все равно, что таракана Рафаэлем назвать.

      На Джуру он, конечно, откликался, но неохотно, и всегда немного злился, когда на улице его окликали слишком громко: «Джура, Джура, к ноге!», «Фу, Джура!».