Как всегда начал, неохотно продолжать, хочется чего то другого.

Рваный ветер унес за собой последние лепестки нашего беспокойного начала дня, впереди только тревога и печаль, граничащая с тоской влага событий. Или же не событий вовсе, а, так, лишь пустоты. Пустоты - череда в никуда уходящего времяпровождения…

Слюна падала с отекающего рта, так и не достав до Земли. А та кукушка не успела пропеть до конца и её срубили ножницами для выравнивания, черт знает, как это назвать… Садовник должен знать точно. Но с ним нынче беда, он слишком много выпил, а закусывал, видимо, чем – то боле нелегальным и уснул. Теперь не скоро проснётся. Черт его знает. Может и заснул навсегда. Ну, и хай спит, главное – что никого не угробил в таком то состоянии.

При свете дня явилась темень ночи и окутала нас необузданной страстью. Ты коридор, через который я прохожу - каждый раз и каждый раз хочется проходить вновь и вновь. Главное, чтобы это были не коридоры больницы, от которых уже точно тошнит. Брр… Аж дрожь берёт.

Следуя по коридорам любви – человек лишь исцеляется и превозносится. Признаюсь, я фантазировал. Без этого никуда. И у каждого есть такой первоначальный объект фантазий. Но сюда я пришёл не с этим. Сюда я пришёл рассказывать о чём – то наивысшем, терзающим душу этим тонким и порой жестоким чувством – любовь.

- Что – то слишком затейливо, не думаешь переписать? – спросил кто – то внутри меня.

- Брось, откуда ты явился, чтобы заставлять меня думать о таком?! Всё написано – так как надо и нельзя лучше.

Внезапно, кто – то начал тарабанить в дверь. Лампочка на проводе закачалась, отбрасывая тень на голую стену. Телевизор моргал и, кажется, глючил вместе с хозяином, который медлительно пошёл к двери покачиваясь глядеть в глазок.

- Ааа, снова ты, - прохрипел он.

Гость незамедлительно вошёл, так припеваючи и бодро. Оглядел комнатку, было всё так же. Воняло непонятно чем, полная тьма задвинутых штор, над тарелками с едой кружили мухи и, не спрашиваете лучше, что было дальше.

- Присаживайся, что же замер – предложил хозяин.

Гость вновь огляделся и ахнул.

- Всё тот же садовник – начал гость. Всё такой же репертуар у твоего оркестра. Это кто же держит на столе мешочки с коксом, когда кто – то заходит в гости, будто это какие – то сладости.

- Так и есть, это самая наивысшая сладость на Земле – сказал хозяин. Так говори, что пришел то?

- Появилось одно дело, в котором без тебя никак.

Хозяин потер ухо.

- Я же сказал тебе, что я завязал.

Гость вздохнул.

- Погоди, не спеши прогонять, всё же, как ты любишь. Это не простое дело.

- И что же в нём такого? У меня всегда были непростыми дела. Кто сказал, что убивать сложно.

- Это дело не требует убийства, хотя, может быть чуточку, но не сразу. Дело в том, что это девушка, а у тебя с ними уж очень хорошо строятся с ними отношения, ты всегда был в ударе.

Садовник достал дорожку, свернул купюру и прошелся по - этому любовному коридору как по Бродвею.

- Да, девушек я люблю, ты прав. За этим я на край света. А фотка хоть есть?

- Сегодня в десять вечера я достану тебе, что - то лучше фотки. Ну что по рукам?

- Как скажешь, Барт.

Барт ещё тот ковбой. Да, в прямом смысле слова, в шляпе, в этих как их там сапогах ковбойских. В странных штанах. Но он мне нравился, была в нём какая – то харизма и обаятельность. Единственное, с ним нельзя было выпить, не говоря уже о чем – то более крепком. Ведь он даже не курил сигареты. Зато всегда был на коне.

В тот же день я привёл себя в порядок, ведь к вечеру должна была состояться встреча. И она состоялась. Её звали Ада. Но в ней я увидел прелестный рай золотых волос. Белоснежная кожа, тонкая талия, а еще была такая редкость, что брови были белыми вместе с ресничками, она была похожа на белую львицу. Хотя, не совсем, взгляд был всё - таки какой – то незамысловато детский, но это ей шло. Каждое движение такое робкое и неловкое, будто боязнь нарушить это уединение с природой.

Я же был белым зайцем на её фоне. Она даже заметила что – то белое на моем лице возле носа и нежно убрала это своими шаловливыми пальчиками. Я думаю, она не поняла что это, да и особо не вникала, что это могло быть. Она наивна. Но не все сто процентов, когда надо она вскоре прозреет и из кратера вулкана глянет лава.