непр 4

4

Для того, чтобы не тратить деньги на телепорты между городами, используйте бесплатного варпера (Novice Warper). Его можно найти в каждом основном городе, он телепортирует только нубов. Куда угодно и недорого.

Из прошаренного гайда по Барду.

Второй день караван двигается по бесконечной лесостепи. Давно осталось позади что-то, хоть немного похожее на лес. Мелкие, чахлые рощицы все еще встречаются достаточно регулярно, как и мелкие речушки, и бьющие из-под земли ключи, только называть ключами эти, едва заметные струйки воды, сочащиеся и скапливающиеся в небольших ямках, было бы немного неловко, довольно большое преувеличение, так назвать эти ключи. «Караван», это странное слово, пришедшее из Великой Степи и оставшееся в имперском языке для обозначения способа перемещения большого количества груза из одной местности в другую. Но я люблю это дело. Куда только меня не приводило мое любопытство. 

Великая Степь и Лазурный Ордо. Вот, уж, куда караваны водить трудно, даже при наличии Золотой Пайцзы. 

Я - весьма прагматичный человек. И обеспеченный. Поэтому, когда Федя озвучил мне сумму, которая необходима ему, чтобы «оплачивать квартирные счета» и «доступ к тырнету», я мало того, что не удивился, так еще и согласился мгновенно. Триста пятьдесят золотых. Вай-вай-вай. Тот же Гайда получит за проводку каравана всего 7 золотых, его бойцы много меньше, возницы еще меньше. Вся прибыль, которую я думаю получить, уложится в триста двадцать, триста тридцать золотых имперских солидов.

С другой стороны, такой источник информации и жизни, как наш Федя, стоит (по моему скромному мнению) большего. Я уже знаю довольно много о жизни за той гранью. Пока у меня не очень складывается с «нашей» жизнью. Это попросту трудно входит в голову. Но я стараюсь и даже наметил круг задач, которые буду решать по мере возможности. Многое упирается в деньги, в очень большие, нереальные деньги. Весь остаток после денег – это понимание, предельно точное и как можно более объективное. Для этого придется много учить и учиться. И здесь я рассчитываю на нашего барда. Я дам ему денег, он даст мне знания. Точнее, принесет мне их в клювике из-за грани. Сам он совсем плохо образован. Что тоже странно для меня. Нас создали какие-то неучи, «наш мир» дело рук недалеких и не особо умных варваров, что навязали нам своих богов. Мы все, живущие в этом странном мире, всего лишь продукт варварских технологий и благообразной глупости.

Федя тоже не сидит без дела. Отнюдь. «Прокачивается». По мне то, чем он занимался все это время, называется по-другому. Но, как бы там, ни было, «два уровня» он «уже поднял». Весь караван внимательно следит за «нашим бардом». Федя выпросил запасной лук у Кривого и старый нож у Гайда, и «прокачивается», занимаясь тотальным отстрелом сусликов, с последующим их свежеванием. Наши собачки его просто «боготворят», бегут к нему охотнее и радостнее, чем к кому бы то ни было. С высунутым языком и преданностью в глазах «наша щедрая хозяина». Потому что все, что остается после «свежевания» достается им, собакам. 

Вообще, мне кажется, что суслики, чем-то неуловимым напоминают нашему Феде белок. А белок Федя по-настоящему не любит. Люто не любит. Самозабвенно. Поэтому сусликам остается только посочувствовать.

Странным образом Федя крепко подружился с Гайда. Они даже вместе спят под одной и той же телегой. У Кривого. Нет, сначала мы все вместе разместились в моем фургоне, но после первой своей бессонной ночи, я от них решил избавиться. Это их сильное сочетание могучего храпа простуженного дракона и тоненького, стайного, комариного свиста оказалось для меня непереносимым. Оба совершенно спокойно игнорировали лошадиные дозы нюхательного перца, плевать хотели на свои вонючие портянки и тычки пальцев под ребра. Я довольно быстро осознал, что могу лишиться товарищей, поэтому решение мое отвердело и разрушению не поддалось. Я выпнул их и не стал слушать ни оправданий, ни уверений, ни жалоб. Так они оказались под телегой у Кривого. Там они и храпят все вместе. Думаю, что то, что на нас хищники не обратили до сих пор внимание, это целиком и полностью их заслуга. Другое дело, что звук проходит во все стороны и караван тоже страдает. Но плата за спокойствие не так уж и велика. Потерпим. Иной раз кажется, что хищники зло меньшее, но днем, поразмыслив, понимаешь, что это все же, не так. Хищники опаснее.

А еще они здорово за это время «спелись», наши караванные трубодуры. Что у одного нет ни слуха, ни голоса, что второму медведь все на свете оттоптал, за то полным-полно желания и упрямства. Гайда за почти восемь месяцев успел разучить пару мелодий и с грехом пополам может их сыграть. Федя энергично осваивает уже известные Гайда композиции, а вместе они разучивают третью. Это нужно видеть, как один кричит на другого во время учебы, а тот, в свою очередь, раз за разом, умудряется переврать три звука из четырех, при этом уверяя, что все сыграл правильно.

Уши вянут в буквальном смысле от этих кошачьих концертов. Но и пользы – много. Дорога длинная, пыльная, пустынная. Волы идут размеренно, но очень неторопливо. Телеги скрипят, солнце припекает, и поневоле впадаешь в дремотное состояние. А вот это уже очень опасно. Поэтому, Федя для каравана очень «правильный» человек. Не дает расслабиться.

- Фе-е-дя-я!

- Че-е-го-о?

- Подь сюды-ы! Я, кажись, сусликов виде-ел! Во-он та-ам оне сидя-ат!

Федя хватает лук со стрелами и подрывается «мочить» сусликов. Крадется, маскируется, ищет.

- Кажись, ошибся я маленько. Прости, Федя, глаза уже не те совсем стали. Чего ты так сусликов-то не любишь?

- Мне для «кача» нужно и собаки голодные, - бурчит обиженный Федя. – А вы играетесь. Нехорошо.

- Прости. Ты бы сыграл чего на бандуре своей, потешил бы душу?!

- Да вы же сами всегда ругаетесь на нас, когда мы репетируем!

- Так не со зла же?! Любя! Сыграй! Так продирает иной раз, аж слезы текут. А я, кажись, простудился мало-мало. Вот и полечишь. Давай, Федь. Чего тебе стоит?

- Да ну вас! Потом! Некогда мне. Мне в реал надо. 

В реал – это серьезно. Ляжет Федя в телеге и привет. Не то труп уже, не то спит бездыханно. Но я нашел точный знак: носом рулады не выводит, значит в «реале», как засвистел наш соловей – спит.

- Не тронь мальца! Я вместо него сыграю тебе сейчас! Так сыграю, что про все свои болезни враз забудешь, губошлеп. За дорогой смотри, Зоркий Глаз! – это уже Гайда. За друга заступается. Смешные они. Ну, а то, что вместе они страшная сила, я уже говорил.

Скоро уже дневка, дойдем до родничка одного и встанем. Волы поедят, да мы перекусим. Чуть отдохнем и снова в путь. Так и дойдем, если ничего не случится. А случится - может. Степь рядом. 

- Пыль!!!

Помяни не к месту и все. Успеем до родника или нет? 

- Ну-ка, погоняй! Шевелись, ребята, до родника недалеко. Должны успеть.

Пылевое облако смещалось нам навстречу. Небольшое такое облачко, но все равно. Бичи защелкали, волы прибавили. И мы успели. И круг из телег составить и волов внутри круга разместить, и самим приготовиться.

Орки! «Не было в жизни печали…». Да еще и волчьи наездники. Одеты неплохо, броня в масле и пыли, животные «добрые», незавшивленные. Это уже неплохо. Не беспредельщики. Где там моя пайцза? На грудь ее. На грудь. Перемигнулись мы с Гайда, тот тоже все, что нужно приметил, тихо скомандовал, люди разошлись в стороны, поближе к телегам. И мне пора. Либо разойдемся по-хорошему, либо из лесостепи этой не выйдем с волами и товарами. И, дай боги, пусть без товара, но все и живыми.

Посмотрели мы друг на друга издали, поиграли на нервах друг у друга. Потом один всадник отделился от товарищей, ну и я соскочил с телеги по ту сторону. Мой караван, мне и ответ держать. Орки, вообще, чтоб там не говорили в Срединных Землях, народ не глупый. Они вполне себе цивилизованные. Укладом живут, конечно, своим. И не сказать, что он плох, просто другой. Ордо от Ордо отличается сильно. Что есть, то есть. Но, даже в самой захудалой, трусливого орка не отыскать. Один испугается и сбежит, десятку клыки повырывают. Жестко, но действенно.

- Кто такие? – с непривычки их речь не особо понятна, но я понимаю.

- Караван из Перма. Едем в Караташ. Вот моя пайцза! – серебряная, выше только золотая, да овечья. Орк рассматривал ее пристально, но на моей шее, в руки давать ее нельзя. Убьют. Смотрел и в глаза мне. Люто смотрел. Это у них – правило такое, свирепость к незнакомцам показывать. Будешь дружелюбием красоваться, свои же, не поймут. Обычай. Наконец, глаза потеплели. Немного. От сердца отлегло. Здесь степь, здесь все может быть. Но, кажется, не в этот раз.

- Ой, Орки! Взаправдашние! Или вы из этих? Как они?

- Федор! Гайда! Куда смотришь!

- Да я че? Я просто посмотреть. Не видел же никогда. Дяденька Орк, а у вас ожерелье из зубов есть? А маска? А дайте посмотреть, если не жалко. А у вас клыки прячутся или напостоянку так носите? Ну, чего ты дерешься, Гайда? Да, молчу я! – Орочью морду перекосило, шерсть на загривке приподнялась, клыки вылезли. Волк тоже оскалился. И собаки наши – зарычали. Они друг к другу и так-то не равнодушны. Язык я прикусил, морду держу кирпичом. Блин горелый. Ожерелье с воина можно снять только со смертью. Сравнить воина с шаманом (а маска?) все равно, что плюнуть в чашку, которую он ест. Шаманов они уважают, но тайком презирают. Все это знают.

- Это наш Бард. Он с духами разговаривает, поэтому…

- Держи его на привязи, купец. Простой воин не должен влезать в разговор Старших. Ты должен соблюдать Обычай, если не украл Пайцзу свою. Ты – вор, купец?

- Нет. Я не вор. Говорящий с духами – не воин, а ученик шамана.

- Кто шаман? Этот щенок – шаман? Вый-ууу! – Остальные подхватили вой. И стрелы на тетиву наложили. 

«Не было в жизни печали…».

- Федя! Быстро бандурину хватай и играй. Как никогда в жизни не играл еще. – Гайда, заткнись! Кто, хоть слово ляпнет – выгоню!

- Потерпи, Воин! Все сам увидишь! – Орк опять завыл, да еще и захохотал. У меня в фургоне кувшин Иллийского остался. Теперь уже его участь решена в любом случае. Недолго ждать. Федя залез на воз, взял бандурину, да подбоченился, да как завыл, да как забацал музыку свою сногшибательную.

- Е-еее-ехали-и, да сте-еее – пью.

- В латах, да ору-уу жно.

- Вое-еее-вать колхо-ооо-зом.

- Злую силу-ууу вражью-ууу.

Как я не поседел. Это та песня, которую они с Гайда разучивали всю дорогу. Третья. Про то, как рыцари и их оруженосцы поехали в Степь, да накостыляли оркам по самое то, как бежали орки с поля боя на своих четырех ногах. Как с победой возвращались Сраные Рыцари с огромной добычей, да бабами орочьими. Так всю песню и проорал, нигде не запнулся.

- Хахаха. Хорошая песня! Хороший у тебя шаман, купец. Смелый! Но совсем глупый. Храбрый, шаманка! Чем ты его кормишь? Древесными жуками? Бывай, купец. Может, еще встретимся! Хахаха. Поедешь колхозом, дай знать! Встречу-уууу.

Из такого темного и мрачного места выскочили. И все целые и здоровые. Ну, Федя! Драть тебя буду, как последнее лыко. Нет, Гайда драть будет, а потом еще и поменяетесь, чтоб запомнилось покрепче. А я буду пить Иллийское из тоненькой, расписной пиалы и приговаривать. Вот это повезло.