Шагом, перевернувшим жизнь Стрижа, стало ограбление сорока двух китайцев...

Шагом, перевернувшим жизнь Стрижа, стало ограбление сорока двух китайцев. 

Сам он о грядущих переменах пока не подозревал, да и авантюра только зарождалась в его буйной голове.

— Для них мы все тоже на одно лицо, — сказал Стриж Димону, когда тот посетовал, что уже запутался: кто в этом фильме Цзинсун, а кто Цзинлун. Парни смотрели на димоновом ноутбуке «Жёлтого дракона».

Да, именно эти слова, которые Стриж произнес походя, борясь с зевотой и катая по столу пустую пивную банку, вдруг заставили его застыть и призадуматься. Он услышал их будто бы со стороны: для китайцев мы все на одно лицо! Что же это значит? Парень уже которую неделю вынашивал мечты о большой авантюре, и фраза эта прозвучала для него вот так: потерпевший-китаец не сможет опознать преступника-европеоида.

Китайцев в окрестностях водилось мало, зато в культурной столице, всего в трёх часах езды отсюда, можно было то и дело наткнуться на щебечущие группы узкоглазых туристов. Стриж в иностранцах не разбирался, но надеялся при случае отличить китайца от бурята. Ведь первый — буржуйский турист (бедные по чужим странам не катаются), а второй — свой, на заработки приехал.

Парень осторожно поделился идеей с Димоном. Тот лишь поморщился, не отрывая взгляда от экрана, где героический Цзинсун начищал морды приспешникам злобного Сянцзяна.

— Ты знаешь, сколько там мусоров? На Венском-то. Схватишь сумочку или фотик, тут же тебя и положат... У следующего дома.

— Затеряемся в толпе. Там людей как селедок в бочке.

— Через эту толпу хрен протиснешься. Помнишь, как в том году...

Стриж помнил. Масса людей, словно ленивое море, колыхалась влево-вправо перед входом в метро. Там ремонтировали эскалатор, потому на улице образовалась целая пробка. На самом проспекте дышалось посвободнее, но все ж пространства для маневров оставалось мало. Если побежишь — тебя могут схватить не только полицаи, но и бдительные граждане под крики «Вор! Вор!». Зато в такой толпе, думал Стриж, можно незаметно срезать кошелек. Но в щипача он может и дома поиграть, с русскими собратьями. Так весь прикол его китайского открытия теряется.

— А мы автобус угоним, — заявил Стриж и запулил пивную банку в открытое окно. — Типа с туристами. В автобусе ментов нет. Он короче едет, один держит пушку, чтоб водила продолжал рулить, а второй стрижет овечек.

В общем-то, поэтому Стрижа так и звали. Он сам взял себе такое погоняло на удачу, чтобы, как он говорил, «хаще стричь бабло». Ну и еще потому, что хотел отойти от старого пофамильного прозвища, Воробей. Андрей-Воробей, ну несолидно же! Еще и «вора-бей», тоска да уныль. Ничего дороже шоколадного батончика Стриж, правда, в этом году ещё не крал, но амбиции у него были великие. У его друга амбиций не было, как и фантазии, поэтому он был просто Димон.

— И где мы возьмём пушку?

— Уж я достану, — уверил приятеля Стриж, припоминая, что у его младшего брата был в арсенале даже не один, а два пистолета. Стреляли они пластмассовыми пульками, но будущим жертвам этого знать не надо.

Кино зависло: прервался боевой клич, на экране запечатлелось перекошенное лицо злодея. А может, героя. Для Стрижа с Димоном оба ведь были на одно лицо.

— Что там? — спросил Стриж. Димон покликал мышью.

— Инет кончился.

— Возьми «обещанный».

— Я и так сейчас с него сидел, — раздосадованный Димон отодвинул ноутбук.

— Это знак, — сказал Стриж глубокомысленно. — Тебе ведь нужны деньги на инет?

— Что я, на уголовку пойду ради трёхсот рублей?

— Во-первых, ничё тебе за это не будет, тебя ведь не запомнят, во-вторых, не триста-отсоси у тракториста, а несколько косарей. Или даже ещё больше. Скорее даже так, тыщ сто. Ты чё, не хочешь баблинского?

— К следующему лету «корочки» дадут, пойду на завод, там и заработаю, — упрямился Димон.

— Так то через год, а то щас. Не хочешь новый ноут? Ирке брюлики? Или ты ей копишь с тех, что предки дают на обед? — хохотнул Стриж и получил несерьёзный удар кулаком в предплечье.

— Если бы мне нужно было прям сегодня несколько тысяч, так их в охране заработать можно. Или в «Четвёрочке» грузчиком.

— Чё? Подгода надрываться с ящиками ради тех денег, что можно получить за день? — Стриж приподнял бровь и поджал губы, скорчив настолько удивлённо-недоумённую физиономию, что Димон усомнился — а вдруг он и правда сморозил несусветную глупость? — Нет, дело твоё, я ж спорить не буду...

Стриж взвесил в уме несколько оборотов вроде «но я-то не лох», но всё-таки смог сформулировать мысль так, чтобы не обидеть приятеля.

— ...но это не мировоззрение победителя.

Эти слова прозвучали из его «чёкающих» уст настолько чужеродно, что Димон мог подумать, будто от лёгкого пивного опьянения душа Стрижа непроизвольно вылетела из тела, и её место заняла сущность неизвестного тренера по личностному росту. Но, как уже говорилось, с фантазией у Димона было не очень, поэтому тот лишь икнул и уставился на Стрижа. Тот сложил руки на коленях и взирал на Димона куда благожелательнее святого с бабкиной иконы, что скорбно висела в уголке уже который год. Димону подумалось, что такому мудрому другану можно бы и довериться.

Видать, что-то в его лице переменилось, потому что Стриж продолжил веско, не терпящим возражений тоном, будто бы всё было уже решено и скреплено кровавой клятвой:

— Жду тебя завтра в двенадцать ровно, напротив «Двора». Добираемся по отдельности. После дела тоже расходимся в разные стороны. Смотри не проспи! А я погнал, надо всё подготовить.