Воспоминание о Ковид-19

Ну, да, заболел. Несколько дней лежал практически без памяти. Зато потом...

Когда я начал отходить от полуобморочного состояния мне один за другим  начали сниться всокохудожественные сны. Проснувшись, я говорил: "Ух ты,  хоть садись, да пиши!", но через две минуты всё напрочь забывал.  Наконец, положил рядом лист бумаги и ручку и записал сон.
Снилось,  будто я хожу по чёрному замку (явно из повести "Аристарх бессмертный"), а  хозяин обещает мне какие-то сокровища. А я отвечаю, что чёрное мне не  нужно, а только светлое. "Есть у меня и светлица, — отвечает хозяин, —  но для этого надо лезть через чердачное окно".
Вылез я на крышу, а  там вовсю идёт стройка. От окна — дощатые настилы из белых сосновых  досочек, а рядом множество рубленых колодцев. Мне непонятно, откуда  колодцы на крыше. Но тут ко мне подходит сестра-хозяйка, полная женщина в  сарафане до пят и в кокошнике.  В руках — кадочка с квашеной капустой. —  Отведай, — говорит — капусточки. Я квашеную капусту люблю, а эта и  вовсе хрусткая и вкусна до изнеможения. Сестра-хозяйка открывает крышку  ближайшего колодца, а там не колодец, а колода и  в ней под гнётом  капуста. "Попробуй этой", — а она ещё лучше.
- У меня, — говорил  хозяйка, — в колодцах много всего, одной капусты больше ста тысяч  сортов. Эта с хреном, эта — с хмелем, эта с мёдом...
А я понимаю, что  сестра-хозяйка меня своей капустой отвлекает, чтобы я опоздал. На  востоке-то заря во всю светится. А настилы впереди раздваиваются: один  ведёт на самую верхушку замка, а там из белых брёвен башенка о четырёх  окошках; светлица, и я знаю, что там заперта Краса Предутренняя. Другой  настил ведёт вниз, и там бревенчатая конюшня, на крыше деревянных конь  вырезан в натуральную величину. В конюшне стоит богатырский конь,  который единственный может за один день доскакать.
Куда доскакать и  зачем, непонятно. Опять же, при моём возрасте и семейном положении Краса  Предутренняя как-то без надобности. Но выбирать нужно, а времени совсем  мало.
И тут на самой развилке сестра-хозяйка говорит: "В этом  колодце капусты нет. Тут под гнётом пиит Дурыло лежит. Пиитов непременно  угнетать надо, иначе у них талант прокисает".
Открывает она крышку, а  там в колоде капустный парень лежит: белый, крепкий, хрусткий, в  льняной рубашке, Голова, как кочан, стрижена под горшок. И вот, Дурыло  из под гнёта выбирается и сходу начинает пиизмы читать:

У меня глаза цвета пыльного,
Да любовь моя... Эх!.. бессильная!
Ты пришла ко мне и уходишь прочь.
Мы о чём не спим в эту ночь?

На этом мой сосед по палате жутко заперхал, и сюжет прервался. А такого пиизма в здравом уме и твёрдой памяти я вовек не напишу.