Рецензия на роман «В ожидании рассвета»
Пролог
Обычно я никогда не смотрю рецензии на произведения, которые сам собираюсь прочитать. Вернее, я их читаю, но уже после того, как заканчиваю рассматриваемую книгу. Во-первых, я не подвергаюсь даже малейшему влиянию чужого мнения, а во-вторых, мне всегда интересно потом сравнить своё восприятие с чужими восприятиями. А как известно, когда восприятий много и они разные, от этого растёт чувство глубокого удовлетворения и гордо реет литературное знамя нашего замечательного сайта.
Но в случае с книгой Мерлина Маркелла я изменил своим привычкам и перед чтением ознакомился с мнениями уважаемых прочитантов. Возможно, размышлял я, это станет не лишним, учитывая тысячу и одну написанную рецензию на эту книгу, а также весьма высокую репутацию автора. С высокостью которой я полностью согласен.
После того, как перевернул (вернее тапнул на ридере) последнюю страницу романа, первое, что пришло в голову – насколько же разные вещи увидели прочитант-рецензисты! Перед началом ридинга я был уверен, что книга написана на высоком уровне, в ней хороший язык, идея и запоминающиеся персонажи. А теперь, сидя на диване, смотрел я чуть осоловело на ридер и думал, что не ошибся в своих ожиданиях. Но и ошибся тоже. Книга мне понравилась, но не понравилась. Подивившись столь необычайному умозаключению, я ещё некоторое время размышлял над вышеуказанной проблемой, а потом начал зевать и вскоре благополучно провалился в царство Орфея.
Сны про демонов
И вижу сон, что мне снова шестнадцать, и я… (Как это «я»?! Чушь! Впрочем, это же сон, ха-ха.) только что написал роман «В ожидании рассвета». То есть, стоп, подождите – я нынешний наблюдаю за собой молодым. Странный, дурацкий сон… Или не сон? Вот Молодой Моргот (я, Юнец) вычитывает последние страницы, а Старый Моргот (я, Старик) парит над ним, словно демон из ада и пытается внушить самому себе разные мысли. Услышал меня мой юный клон, поднял голову.
СТАРИК. Ого, горят глаза! Как много страсти и кипенья!
ЮНЕЦ. Не страсти это. Не кипенье… Кто ты, говори!
СТАРИК. Да, вижу. Это лёд. (вздыхает.) Печально видеть мне себя таким жестоким. Или меня? Запутался вконец… Но я ведь зеркало, и я - отображенье.
ЮНЕЦ. (усмехаясь.) Поговорим же, зеркало. Что привело тебя ко мне?
СТАРИК. Хоть я уже не первой кривизны и отражаюсь хуже, но книги и теперь творю. Ах да… Я вижу, написал ты книгу, о ней поговорить хотел.
ЮНЕЦ. Ты дьявол?
СТАРИК. Боже упаси. Я лишь твой будущий оттенок, скрипач твоей бунтующей души. Как зеркало, чуть пыльное, но всё же.
ЮНЕЦ. Я слушаю тогда.
СТАРИК. О деяниях Фарлайта буду речь вести.
ЮНЕЦ. Откуда… ты узнал?
СТАРИК. Не спрашивай, а слушай. Фраок в деталях, иль забыл?
Рассказ Старого Моргота, изредка прерываемый диалогами (осторожно, спойлеры!)
Маг Фарлайт
Давным-давно, ещё до создания миров, в чёрной ничте крутилась Тьма и думала о Свете. А может и не думала, тат-хтар её поймёт, ту Тьму. Лучше так: в далёкой Мгле, где её пять частей разделены между пятью Судьями, а люди влачат существование разумного скота, жил-поживал в меру упитанный маг по имени Дальний Свет Фарлайт. Терзали его страсти, причём такие сильные, что он в упор не замечал любви сводной сестры Нефроны…
ЮНЕЦ. Не мог заметить он!
СТАРИК. Но почему?
ЮНЕЦ. Мужчине трудно замечать, ведь…
СТАРИК. (насмешливо.) … он волшебник, так?
ЮНЕЦ. (насупившись) Он маг.
СТАРИК. Вот именно. А мысли прочитать не смог, и годы вместе словно мимо пролетели, Нефроны сердца не услышал он!
Зато Фарлайт услышал Тьму. Не зря же он состоял в Клубе Последователей Билла Шифра тайном обществе ненавистников плоти, света и прочих гедонизмов. Вот и замыслил сокрушить всё к фраоковой матери. Ведь плоть есть мир, а значит мир – это зло. Священная Тьма – мать хаоса и беспорядка? Нет! Владычица Умиротворения и Блаженства, вот что такое Тьма. Во всяком случае так думал наш друг Фарлайт. Ещё ему казалось, что Тьма разговаривает с ним. Наивный… Здесь нужно отдать должное автору – читатель вместе с Фарлайтом уверены, что сама Тьма, как некий высший божественный разум, выбирает своим апостолом пухлого мага-мизантропа, направляя его по пути славного уничтожения вселенной.
Характер выписан хорошо – я верил. Но с каждой прочитанной страницей росла моя неприязнь к главному персонажу романа. Начиная от первой сцены появления, когда Мирт видит их с Нефроной, разглядывающих плакат и закачивая пафосной трансформацией в большую люминесцентную лампу планетарного масштаба. Постоянные рефлексии, вернее метания из стороны в сторону – ах, ненавижу всех, вокруг одна грязь, бессмыслица и тлен… Давай-ка убью кого-нибудь! Убил. Высосал кровь (спасибо волшебному Лесу и великой смортке). Ах как хорошо, я силён! А кто это? Труп… Мне стыдно! Я убийца, я мерзавец! И так на протяжении всей книги.
ЮНЕЦ. Два начала в нём схватились, а ты не видишь ничего.
СТАРИК. (удивлённо) Какие же начала?
ЮНЕЦ. Страсть! Совесть! Душа его страдала, жаждая покоя.
СТАРИК. Что есть покой? Напиться крови?
ЮНЕЦ. Душа его кричала…
СТАРИК. О чём? Что нужно всех убить? В бильярд карманный пусть сыграет. Давно пора.
ЮНЕЦ. Слепой оценивал героя…
Хорош герой, ничего не скажешь. Например, как вам идея собрать множество людей (мужчин, женщин, стариков, детей) и отправить их в прошлое, чтобы всех убить (причем убить с изощрённой радостью вместе с подельниками-фраоками), а энергию душ направить на убийство Судьи со змеёй на шее. Постойте, скажет внимательный читатель, а может это и не Фарлайт озвучил эту мысль Гардакару, а Тьма (она же андроидша с сомнительным пупком). Возможно и так, не буду спорить. Или к тому времени Фарлайт уже прошёл шисменяльный шкаф Верховного Демона? То есть, уже не был нормальным. Значит, он был нормальным до перевоплощения во фраока? О да, Ирмитзинэ Птичка подтвердит вам. Наш маг настолько ослеплён своим величием (ах сколько таких Фарлайтов есть на сайте АТ!), что не видит не только «любви» Нефроны, но и не способен привязаться к мальчику Рему. Ему скучно, ему плохо, его никто не любит. Любит. Демоница с изувеченными Каинахом ногами. И кажется читателю, что наконец проклюнулось в жестоком фраоке что-то человеческое - симпатия к Нинур (не любовь, никто из героев этой книги не способен любить по-настоящему, даже Рем), но узнаёт Фарлайт (или думает, что узнаёт), что демоница Нинур попросту использует его, дабы вскарабкаться повыше на лестнице иерархии Области демонов. Рассвирепел наш главный персонаж. Зело рассвирепел. Ну и распял Нинур без особой жалости. Прекрасно. Потом нашего фраока начинает мучить совесть – а вдруг я погорячился и Нинур невиноватая? Хотя нет, вряд ли. Распял, так распял.
Много ещё чего можно написать про Фарлайта (сцена с хроникёром на горе лавового апокалипсиса, например), но зачем? Признаться, конечная участь Дальнего Света меня порадовала. За что боролся, на то и напоролся. Пущай теперь светит в небесах.
ЮНЕЦ. (печально) Не жаль тебе его, увы.
СТАРИК. Ни капельки. Но пользу он принёс–пусть освещает Мглу!
ЮНЕЦ. (ещё печальнее) Луч света средь бушующих страстей!
СТАРИК. Угу. Маяк для затонувших кораблей.
Нефрона
Поначалу мне очень нравилась Нефрона. Её болтливость, забота о Фарлайте –наивная, чуть навязчивая, но такая искренняя, - всё это импонировало мне и порой казалось: вот он, луч света в темном царстве (с), благодаря которому главгерой таки выплывет на волну хорошести и доброты. Нефрона любит сводного брата, но является ли эта любовь настоящей? Или это всего лишь страсть, вожделение? Позже коварная смортка подложила ничего не подозревающей девушке сильнодействующий артефакт, который и сделал Нефрону более жёсткой, целеустремлённой и… бездушной. Да, я, как читатель, надеялся, что зловредный артефакт является причиной того, что милая магичка превратилась в монстра. Я ошибся. Сцена с ребёнком сбросила Нефрону с пьедестала моих симпатий прямиком в глубокую грязь неприятия. Вот что это за хрень вообще была?! Это я к автору обращаюсь, дорогие друзья. Зачем убивать несчастную девушку из деревни? А последующая сцена вообще повергла меня в ступор. Куда ты хочешь запихнуть фетус, идиотка?! Или ты боли не чувствуешь? Или не знаешь, что такое заражение крови? Болевой шок?
ЮНЕЦ. Жестоко судишь ты Нефрону. Не человек она!
СТАРИК. (кивая) Да, я заметил.
ЮНЕЦ. Метается душа, не знает, что творит.
СТАРИК. Что? Она ж не человек, откуда быть душе?
ЮНЕЦ. (мрачнеет) Ты снова не увидел ничего.
СТАРИК. Увидел. Кровь невинной на полу.
В этой и многих других сценах жестокость действующих лиц не раз и не два ставила меня в тупик. Я сам грешен – в моих опусах бывает кровь с кишками, но жестокость просто так, без имхо видимой на то причины? Зачем, для чего? Сюжет требует? А та же яблоня, растущая из младенца? В чём тут смысл? Эпатаж, как по мне, не получился. Не страшно совсем. Но и не смешно, увы.
Ну и дальнейшая мотивация Нефроны доставляет не по-детски: выносить новую модификацию Фарлайта, родить его, вырастить, а потом, когда клон подрастёт – соблазнить. Великолепный план.
Мирт
Итак, готический мальчик-эмо Миртлей Серебряный. В начале книги я грешным делом вообразил, что он таки модной ориентации, хотя потом оказалось, что нет. После разочарования с Нефроной, это ещё один великолепно выписанный персонаж, который… да, который также меня разочаровал. Вы ещё не хотите в меня плюнуть со словами «Ишь какой, и это ему не нравится, и то…»? Выше я упомянул, что этот герой (как и все другие, впрочем) замечателен. Его изнеженность, нарциссизм, жеманная артистичность (чего стоит привычка по случаю или без сочинять слащавые песни), эгоизм – всё это вряд ли говорит в пользу тридана. Но с другой стороны, в его актив можно записать любознательность, зачатки совести и привязанности к Рему (для мира Мглы — это фактически диссидентство), любовь, хоть и странноватая, к Нефроне, и самое главное – попытки размышлений о неправильности устройства окружающего мира. И да, Мирт изменился. Особенно хороши сцены, когда обезумевшая от ревности Нефрона пытается с помощью тридана осуществить прости господи непорочное зачатие. Миртлей испытывает потрясение, у него как говорится в модных статьях «открылись глаза», и когда впоследствии очухавшаяся Нефрона пытается заняться с ним секасом, тридана чуть не тошнит от одного вида голого тела магички и особенно коричневого шрама. И всё. Прошла любовь, завяли магические помидоры.
ЮНЕЦ. Его любовь исчезла, но была прекрасна!
СТАРИК. Улетучилась? Не спорю, дым красив.
ЮНЕЦ. Как шторм, застигнутый врасплох теченьем встречным…
СТАРИК. (смеётся.) Как лопнувший на сковородке блин!
В конце концов бедняга Мирт настолько впадает в апатию, что даже призывает явившегося к нему Фарлайта уничтожить мир к гардакаровой бабушке и нисколечко при этом не сомневаться. Впечатляющая метаморфоза от хипстера-романтика до мрачного мизантропа, не правда ли? А почему Мирт меня разочаровал? Тут я вынужден тяжело вздохнуть. Мне кажется, линия достойного тридана оборвана (в отличие от Нефроны), и будь я на месте автора, то всё-таки предложил бы описание его дальнейшей судьбы. Ещё мне показалось (ПОКАЗАЛОСЬ!), что характер Серебряного раскрыт не до конца. Пожалуй, это единственный герой романа, который всё же вызвал у меня небольшую симпатию.
Рем
Думаю, нет смысла много писать про мальчика. Но я надеялся, что «тётя Нефрона» не забудет про юного сморта, ведь Рем так верил магичке. В результате лишь Мирт время от времени интересуется судьбой ребёнка, а в самом конце повествования удивительное для себя (и не логичное для персонажа) милосердие проявляет Фарлайт. Очень хороший «хроно» приём с изображением на камне, хотя на мой взгляд это лишь изящное пояснение, и деревенский камень не несёт никакой смысловой нагрузки для сюжета. С таким же успехом там могла быть реклама кока-колы.
Меня вывел из равновесия эпизод с отрубленной рукой. Разозлил. Натуралистичность здесь вчистую проиграла реалистичности. Ни один нормальный ребёнок не станет так себя вести. А если это не мамина ……, то значит, можно, да? Здесь авторская логика в очередной раз осталась для меня загадкой.
СТАРИК. Странно, молчит мой юный друг. Эгей, не хочешь говорить про мальчика?
ЮНЕЦ. А что сказать? Не веришь ты ему.
СТАРИК. Не верю.
ЮНЕЦ. Почему?
СТАРИК. Хоть ты недавно был мальцом, но ты забыл уже, что значит детство.
ЮНЕЦ. Что за чушь, мой добрый старикан?
СТАРИК. Отроческие годы мне милее, хотя бы потому, что старше я тебя.
ЮНЕЦ. Опять… я понял, ты во всём мудрее!
СТАРИК. Конечно. Ведь я в душе опять ребёнок. Не то что ты…
Судьи, мир, интриги
Пять мафиози – пять закадычных врагов. Вот здесь я могу лишь снять шляпу и спеть восторженные дифирамбы автору. Дифирамбы, потому что Судьи получились на редкость хорошо. С одним лишь маленьким недостатком (о нём позже).
Главный кшатри Раутур – показался мне несколько простодушным воякой. Змееносец – более прожженный и хитрый, но главный маг оказался слишком уж уверенным в собственной неуязвимости, что его в конце концов и погубило. Босс всех демонов Гардакар – также думал, что всех перехитрил, и это ему почти удалось. Очень любопытно описана иерархия демонов, среди которых, в отличие от других наделённых властью, ранговость и медальоны не играют никакой роли. Ну и шисменяльный шкаф, как и раскрывшаяся лишь в самом конце истинная предыстория мира – всё это очень, очень хорошо и тут я говорю автору спасибо(с).
Я восхищался холодной расчётливостью Ирмитзинэ, вернее сказать, гениальностью великой смортки – настоящей королеве льда и ужаса. Не знаю, как вам, дорогие друзья, но по мне, это самый жуткий персонаж романа. Как здорово она планирует опыты на человеческом материале, чтобы тут же мягко пожурить за нерадивость маленькую ученицу. Как ловко она играет свои роли, которых не одна и не две. Даже хитроумный Нельжия – владыка триданов – не может сравниться с ней в коварности и этакой бездушной холодности. А главный тридан – деятель утончённый, любитель девушек и всяческих плотских удовольствий, но за мягкотелостью скрывается безжалостный удав.
А недостаток следующий. Очень уж легко обвели вокруг пальца троих неудачников. Или мне так показалось, не знаю. Легко – я имею в виду для бессмертных и умудрённых опытом товарищей. С другой стороны, им противостояли такие же бессмертные и умудрённые опытом индивидуумы. Но это так, малюсенькая ложка дегтя в роскошном вареве.
Я восхищён миром книги. Потому что он великолепен. Как великолепны и авторские иллюстрации. Читая, я часто их рассматривал, и перед глазами как живые появлялись письмена на языке смортов, жуткие морды бесов и тат-хтаров, чудовищное дерево с коконами на съедение новоиспеченному вампиру, доспехи надменного кшатри, тридан сидящий со скрещенными ногами, «личное дело» Фарлайта – всё это настолько органично вплетено в повествование, что могу лишь белой завистью завидовать замечательному автору, который умеет ТАК рисовать.
Заключение и несколько повторно заданных вопросов
Кажется, где-то я уже упоминал, что книга мне понравилась и не понравилась. Одновременно, да. Странно, не находите? Постараюсь пояснить. Много раз, по мере чтения, я закрывал ридер. Иногда от злости, а иногда от восхищения. Восхищался мастерством автора плести сеть сюжета (хотя к нему у меня тоже были претензии), великолепно выписанными персонажами, богатством красок удивительного мира Мглы, несмотря на её кажущиеся непроглядность и темноту. Ну а ругать за что, кроме упомянутого выше? Возможно, ещё за Пророка? Кто он вообще, этот Пророк? Почему его так мало? Отчего линия Мирта обрывается так резко, и мы ничего не узнаём про его дальнейшую судьбу (в отличие от Нефроны)? И всё-таки, как так получилось, что Наутур и Гардакар дали себя обмануть, как маленьких детей? Кстати, о детях. И снова я не могу не вернуться к младенцу, из которого растёт «яблуко». Цель была нагнать на читателя страху? Я не испугался. Вызвать улыбку, как стеб над штампами в разных ужастиках? Почему-то мне совсем не смешно. А вот недоумения, местами тягостного, было хоть отбавляй. И наконец, где люди? Почему они всего лишь «скот бесправный»?
Но моя главная претензия в ином. Совсем ином, дорогие друзья. В романе нет ни одного положительного персонажа. Все, даже Мирт и Рем, вызвали у меня лишь чувство омерзения, кто-то больше, кто-то меньше. Или таков и был замысел автора? Покоробило отношение к смерти, к страданиям (думаю, в шестнадцать лет не понимаешь, что это такое), но самое главное, ни в одном из героев я не увидел настоящих человеческих чувств – доброты, жалости, сопереживания. Лишь эгоизм, злоба, холодный расчёт. Лёд. Те самые лёд и злоба, как в лучших творениях Dimmu Borgir. Но ведь автор признался, что не так давно переписывал роман! Неужели ему не хотелось добавить чуточку человечности своим холодным героям? Любви? Сострадания? Эх…
ЮНЕЦ. Слепец!
СТАРИК. Я? Не вижу сам себя, выходит?
ЮНЕЦ. Да нет, ты видишь много, жаль что мало.
СТАРИК. (хохочет.) Я – это ты, несчастный клон!
ЮНЕЦ. (отворачиваясь). Зеркало накрыто мглой.
СТАРИК. Любовь – вот главное, а ты не понимаешь. Глупец, не зная жизни, ты… Что это, постой!
ЮНЕЦ. (преображаясь). Эй, зеркало! В глаза мне посмотри…
В ужасе я отпрянул от самого себя – мой шестнадцатилетний клон стал меняться. Повеяло холодом, ледяной свирепой стужей, и яростный ветер смёл со стола исписанные листы. Тяжесть сковала желудок, и я со страхом увидел, что Юнец превратился в жуткое чудовище – за его спиной выросли крылья, в глазах зажёгся дьявольский огонь, черты лица исказились, два клыка вылезли из-под губы. Демон взмыл в воздух и ринулся ко мне. Я закричал, попытался ускользнуть, но монстр схватил меня за руку и резко развернул.
- Взгляни на своё отображение, старый идиот.
О чём он толкует?
- Не отворачивайся!
Не веря своим глазам, я таращился в большое зеркало, невесть откуда появившееся рядом с нами. Нами?! Я отображаюсь в нём один! Как, как такое может быть? Ответом мне стал сатанинский хохот монстра-Юнца:
- Это всё, что ты заметил, старый дурень?
Я задрожал, наконец осознав, что из зеркала на меня смотрит демон – полный, с диким блеском в глазах, очерченных странной россыпью чёрных точек… Тьмы! А Юнец-Фарлайт, по-прежнему не отображаясь в зеркале, шептал мне на ухо:
- Ах, моё отображенье, но через много лет! Что ж ты молчишь, Фарлайт, ответь же. Не нужно так хрипеть и потом обливаться. Ты – это я, я – это ты, сомнения отбрось…
Я закричал, и вместе со мной завопил демон в зеркале.
Пробуждение
Вскрикнув, я подскочил на кровати с такой силой, что моя степенная британская кошка в страхе спрыгнула со стула (справа от меня), на котором она сладко спит по ночам, предварительно отмаршировав с мурчанием (на зависть хорошему трактору) мягкое одеяло, что аккуратно сложено специально для её величества. Фух… Ни зеркала, ни горящих глаз демона. Всего лишь сон. Я огляделся, ожидая пока глаза привыкнут к темноте. Мои спят, не проснулись, и это хорошо. Я отёр холодный (а какой же ещё, это ж литературная рецензия!) пот со лба, вздохнул ещё раз и поплёлся на кухню, где на столе одиноко лежал старый добрый ридер Nook. Я включил свет и открыл файл «В ожидании рассвета». Как назвать книгу, которая одновременно понравилась и не понравилась? Как выразить своё отношение к автору, не скатываясь во вкусовщину? И имею ли я право говорить, что не могу простить автора за некоторые вещи в романе, ведь ему (автору, не роману) было на момент написания всего лишь шестнадцать лет? Или не было, ведь редкий зрелый муж сумеет написать так взросло. Взросло, но и холодно. Холодно до жестокого льда в глазах, лицах, душах. С ещё мальчишеским непониманием сущности смерти, страданий и беспощадности. С юношеским презрением к проявлению излишних чувств и с неуклюжей попыткой скрыть это презрение стебом, который (увы!) не выглядит как стеб? Вопросы-вопросы. Быть может, Мерлин Маркелл уже другой, и лёд в его душе подтаял. Этого я не знаю. Да и хочу ли знать?
Нужно писать рецензию. Наверное, она будет такой же сумбурной и бессистемной, как и все предыдущие. Что же мне снилось? Забыл, надо же… Почему-то вспомнился Шекспир:
Бывает зверь свиреп, но и ему знакома жалость
Нет жалости во мне, а значит – я не зверь
О ногу потёрлось что-то мягкое и пушистое. Нет, киса, для твоего завтрака ещё рано… Хотя подождите, почти утро – четыре двадцать семь. Я взял мурлыку на руки и подошёл к окну. Будем ждать рассвета. Ведь он обязательно наступит. Как бы ни старалась Тьма.
Искренне Ваш,
Morgot Eldar
* использована иллюстрация Grandville, J.-J. (free images from old books)