Рецензия на роман «Канон Равновесия»

  Первое, что вы чувствуете, проваливаясь в эту книгу, ‒ это огромный и сложный мир! И вы в нём ‒ далеко не с первого дня творения. Этот мир существовал тысячелетия до вашего взгляда на первую страницу и будет существовать, когда вы уже его покинете… а это ведь, к сожалению, случится ‒ книг-то куда меньше, чем мира. Эта ‒ не первая в цикле «Колесо Судьбы» и не последняя. И входя в историю, вы сразу понимаете, как много всего пропустили. Что, в общем, нормально для середины очень длинной истории.

   Мир ‒ это что-то невероятное. Как любитель иномирной фантастики и красивых теорий, я всегда восхищался теми, кто умеет мыслить глобально ‒ чьё воображение буквально охватывает скопления галактик, оперирует тысячелетиями так же спокойно, как кто-то ‒ годами. А уж когда автор касается темы Времени… она сама по себе ‒ величайшая интрига и загадка. И когда её в очередной раз пытаются разгадать ‒ это увлекает.

   Так что да ‒ замысел тут роскошный. Тут оживают стихии ‒ и выбирают себе адептов-служителей, тут вьются временные потоки, а у реальности могут появиться отражения ‒ и стать не менее реальными… тут есть такая интригующая, непонятная и вообще-то опасная штука, как Колесо Судьбы ‒ то ли мистический артефакт невероятной силы, то ли ‒ сложное устройство, неведомо кем созданное ‒ и не факт, что верно используемое. Колесо объединяет миры и требует соблюдать равновесие ‒ между тьмой и светом, жизнью и смертью… впрочем, штука эта настолько сложная, что в кратком изложении её можно только исказить и испортить. Такие истории нельзя кратко пересказывать ‒ их надо читать, причём внимательно, поскольку они подаются не сплошной лавиной информации, а причудливыми лоскутами ‒ и хорошо, если это нечто вроде урока для самых юных и несмышлёных героев. Потому что в ином случае ‒ это повседневность героев ничуть не юных (возраст здесь исчисляется тысячелетиями), и они не читают лекций ‒ они заняты своими делами, и уследить за ними иногда непросто. Примерно как если вам рассказывают увлекательную историю из жизни физиков-ядерщиков, не особо заботясь о разъяснении сути их занятий и перевода терминологии.

   Конечно, понять суть тут вполне можно ‒ она считывается из контекста. Да и терминология, в общем, для читателя «высокой» эпичной фэнтези ‒ привычна. Хотя эпичность здесь абсолютно не толкиновского масштаба: нет олицетворения Врага, с которым борются герои, ‒ здесь они, скорее, борются с самой природой материи, духа и времени, а точнее ‒ учатся постигать её и менять мироустройство к лучшему. Если вспомнить мою любимую тему «галактических ассенизаторов» ‒ вот здесь самое то. Я бы даже сказал ‒ герои здесь ассенизаторы вселенского масштаба. Кому-то из них подвластна Смерть ‒ именно так, с большой буквы, ‒ кто-то с лёгкостью манипулирует временем… и общая задача ‒ поддерживать Равновесие, без которого миры попросту разрушатся в пыль, один за другим, причём не только в материальном плане, а что страшнее ‒ на уровне духовном. А тут это существенно: тут разнообразное посмертное бытие ‒ отнюдь не суеверие или страшилки для детей. А вполне себе реальность.

   А один из главных героев в этой после-вне-смертной реальности по уши, и должность у него так и зовётся ‒ Смертоносец. Но его задача ‒ не сеять смерть, а разгребать её последствия. Не самая приятная из профессий. И уж точно для здоровья не полезная. Что и показывается в книге…

   Но я всегда был категорически против спойлеров и пересказов в школьном стиле «что происходит в книге и о чем автор хотел сказать». Откуда нам, не телепатам (увы), знать, чего хотел автор? Кроме одной истины, которая наверняка применима к любому автору: он хотел, чтобы нам было интересно, чтобы понравилось. Чтобы судьбы героев стали нам небезразличны.

   Как этого эффекта добиться ‒ сказано немало слов. В том числе, на АТ. От размышлений начинающих до лекций «мэтров», иногда даже с цитатами из собственных творений… упс, это я совсем не о том. Это я подумал, какими приёмами автор «Канона Равновесия» создаёт незримую связь между читателем и героями ‒ их тут, кстати, немало, и выделить одного ГГ никак не получится. И это очень здорово, ибо, во-первых, несколько сюжетных линий и отличают роман от повести (а у нас тут заявлен как раз роман), а во-вторых, так попросту увлекательней. Когда главных героев несколько ‒ это создаёт книге сразу несколько преимуществ. Если нам герой надоел ‒ ничего, сейчас его сменит другой, который нравится куда больше! Ну а серьёзно ‒ освещение событий с нескольких точек зрения всегда богаче, глубже и красочнее, и в том числе ‒ открывает больше возможностей для того, чтобы вызвать у нас симпатию к героям. Конечно, если они живые и им веришь.

   Штампы-штампы… Покажите мне рецензию, где это самое «живые, не картон» не прозвучало бы. Но ведь все читатели понимают эти слова по-разному. А писатели по-разному этой самой «некартонности» добиваются. Рассказ от первого лица (отчего-то многими нелюбимый), взрывы эмоций, откровения о заветных чаяниях, страхах, ненависти и любви… Кто-то использует для «приворота» необычную красоту персонажей, а кто-то идёт другим путём и делает их уродливыми ‒ или вообще не людьми. Хотя конечно, не секрет, что настоящих «нелюдей» мы ‒ люди ‒ описать попросту не способны. Что видим, о том поём, тут уж без вариантов…

   Но среди фантастов немало тех, кто берётся за эту неразрешимую задачу, ‒ и даже есть отдельные таланты, которым это почти удаётся. На мой взгляд, автор «Канона Равновесия» с этой задачей весьма неплохо справилась. Все её герои ‒ не люди. И кстати, за сравнение с людьми здорово бы обиделись ‒ не все, но многие уж точно. В этой книге людям вообще не везёт: лучшие из них уже превратились во что-то иное, причём ‒ увы ‒ не на глазах читателя, а давно и за кулисами. Как случилось с другом и соратником одного из героев, второстепенным, но ярким Разэнтьером Воладаром ‒ он когда-то был человеком, но связался с упомянутым героем, беглой лабораторной химерой по имени Ваэрден, и получил не только друга, но взаимосвязь душ, трансформацию, почти бесконечную  жизнь, новую семью, непереносимость воды ‒ в общем, жизнь у него интересная. Но здесь обо всём этом лишь упомянуто ‒ а ведь сколько там должно быть захватывающих приключений!

   Правда, автор отсылает нас за ними к другой книге, но одна мелочь: та пока не написана. Вот такая печаль. Как говорится ‒ на самом интересном месте!

   И уж если что-то ставить книге в упрёк ‒ то именно такие сюжетные лакуны. В общем и целом, это не столько детально проработанная история, сколько хроники ‒ а местами и вовсе пересказ, всеми нелюбимый синопсис. Правда, написанный очень образно и ярко ‒ у автора вообще хороший выразительный стиль (хотя его и портят опечатки ‒ иногда просто до слёз, так и хочется взять текст и всё исправить, чисто из любви к гармонии и порядку, как иные хозяйки не могут спокойно смотреть на пыль или немытую тарелку).

   Конечно, говорить о сюжетных лакунах в одной из книг эпопеи ‒ занятие неразумное. Книга из середины ‒ ясно, что в ней рассказана лишь часть длинной и непростой (и по структуре, и по сути) истории. Но тем не менее, есть пропуски ‒ и пропуски. Например, упомянутый выше Воладар ‒ второстепенный персонаж, и на наших глазах с ним происходит всего одно значимое событие, влияющее на сюжет. Хотя персонаж колоритный и вызывающий интерес, и о нём хочется узнать побольше, но в рамках сюжета эта линия всё-таки отступает «за спины» линий главных героев.

   А вот события, происходящие с одним из главных героев во временном периоде, охваченном книгой, и с точки зрения эмоциональной и сюжетной крайне важные ‒ герой, будучи аватаром Смерти, срывается, теряет контроль и рассудок и начинает выкашивать людей сотнями, грозя опустошить всю планету, ‒ это уже вещь значимая. Собственно, на то он и главный герой ‒ если ему грозит гибель, безумие, позор (или наоборот, почести, слава, трон, в него кто-то влюбляется и т.д.) ‒ то вряд ли детали таких событий можно счесть не столь важными, чтобы о них писать. Но к сожалению, события такого масштаба тут лишь констатируются как свершившийся факт ‒ и всё, что мы видим, это последствия для остальных героев. Конечно, только автору решать, что важно и о чём рассказать ‒ но представьте, что например, Толкин «бросает» Фродо и Сэма на треть книжки, а потом лаконично сообщает, что Фродо таки надел Кольцо и теперь во главе назгулов истребляет народы Средиземья, причем много уже истребил, ‒ а читателя включают в сюжет на том месте, когда Гэндальф зовёт Пина и Мерри, чтобы Фродо усмирить. И мы понятия не имеем, что же там случилось-то. Как Кольцо им овладело, как Сэм не доследил и что с ним, отчего Гэндальф вовремя не спохватился и позволил новоявленному Кольценосцу натворить бед… а главное ‒ мы понятия не имеем, что в это время происходило и происходит с самим Фродо.

   Конечно, кто-то скажет, что это неважно и неинтересно. И вообще ‒ автор не может выписать каждый день из жизни героев и каждую их мысль донести до читателя. Да это и не нужно ‒ писатель всегда знает куда больше, чем говорит. И остаётся самая малость: понять, что именно из колоссального объёма знаний автора о героях, мире и событиях заслуживает внимания читателя.

   Полагаю, на сей счёт мнения о любой книге разойдутся. Видел неоднократно такую картину: один читатель зовёт эпизод книги совершенно лишним и советует его выкинуть, другой именно этим эпизодом восхищается, а сам автор считает этот эпизод крайне важным, ибо без него вся книга развалится.

   И всё-таки, полагаю, мы можем более-менее объективно определить «удельный вес» события в рамках сюжета, исходя из следующих критериев: 1) является ли это в прямом смысле вопросом жизни или смерти героя, 2) может ли это событие уничтожить героя в социальном и/или психологическом плане, 3) насколько важным сам он считает это событие, 4) насколько важно это событие с точки зрения прочих героев, особенно главных, и 5) сколь сильно это событие влияет на мироустройство, заданное в книге (не обязательно буквально на судьбу мира ‒ возможно, книга повествует лишь о небольшой группе людей, вроде семьи, и если её «мироустройство» рушится из-за события ‒ то событие значимо, пусть всей галактике на это глубоко наплевать).

   Конечно, и эти критерии выведены мною весьма бегло, обобщённо, и возможна конкретизация. Но в общем они отражают суть. Толкин наверняка мог вписать в книгу много трогательных и забавных эпизодов из жизни хоббитов, эльфов, гномов, беседы хранителей и флэшбеки ‒ и для многих это сделало бы книгу интереснее, а образы ‒ глубже. Но эти ненаписанные моменты не изменили бы сути ‒ которая нам показана и так. А если бы пропущены были попытки Фродо вернуть Голлума? Или почти свершившееся падение Боромира заменено на рассказ Фродо: ребята, Боромир пытался отнять у меня Кольцо, я надел, а потом Боромира убили орки?

   Конечно, идея «Не рассказывай, а показывай» изрядно избита и затаскана, и зачастую применяется неправильно. Автор имеет полное право изложить часть событий словами героя-свидетеля. Вспомним, что у Конан Дойля почти все детали расследований показаны именно так: через рассказы Холмса о его действиях и умозаключениях, адресованные Ватсону. Это рабочий приём, он не хуже прочих… и как с любым приёмом, всё сводится к вопросу: как его применять.

   Здесь, в «Каноне Равновесия», наблюдается некая неровность, вроде качелей. Некоторые события показаны очень красочно, детально, а с учётом изложения от первого лица (даже трёх, не считая автора) должно бы хватать и эмоциональности. Кстати, с точки зрения эмоциональной насыщенности книга местами просто зашкаливает: почти все герои пережили немало бед, испытали много разнообразной боли, телесной и психологической, а кто-то продолжает её испытывать; а поступки и решения этих героев влияют на судьбу всего мироздания. И эту бурю мы видим, осознаём и местами вполне ощущаем.

   А местами ‒ не очень. И тут любой критик вступает на крайне скользкую тропу ‒ просто потому, что чувствуют-то люди по-разному. Кто-то будет читать, ужасаться, смеяться, содрогаться и рыдать ‒ а кто-то равнодушно пройдёт мимо. Кому-то требуется надрыв в каждой строчке, эпитеты и кипение страстей ‒ а кого-то пробивает сухое, лаконичное описание горя и ужасов, ибо создаёт контраст, близкий сердцу и уму читателя.

   Посему я не берусь утверждать, что книга недостаточно эмоциональна или наоборот, перенасыщена. Я говорю о более конкретных вещах: об информированности читателя. О том, что читатель из книги узнал, а что ‒ нет.

   При этом ‒ внимание ‒ книга эта входит в цикл. И судить её следует соответственно. Часть героев ‒ например, отца героини, персону крайне важную, Хранителя Равновесия Кхайнэ по прозвищу Кот, здесь нам не представляют ‒ он появился в первой книге, и полагаю, автор рассчитывает на то, что его уже знают. Как и некие важные моменты устройства мира, термины вроде Колеса или кхаэлей… книга и не пытается притвориться первой и единственной.

   Собственно, поэтому и говорить о пропущенных эпизодах тут не вполне правомочно: ведь они могут войти в другие книги цикла. Никто не сказал читателю, что этого не будет.

   Но. Думаю, о такой штуке, как темпоритм, слышали многие (хотя не все понимают, что сие значит, и я сам часто в недоумении, есть он у меня или нет). Но себя-то судить всегда сложнее ‒ то ли дело посторонних) Я же хочу выделить момент, который, насколько знаю, тоже имеет отношение к темпоритму, а именно ‒ своевременность.

   Итак, героиня живёт в роли посла и одновременно невесты в стране своего жениха и в общем, неплохо проводит время ‒ и вдруг узнаёт, что её названный брат, наставник и очень дорогой ей человек ‒ сорри, даэйр ‒ утратил контроль над своими силами, носится по стране и убивает людей. Всех подряд. И происходит это не час и не день, и прочие друзья и родственники обуздать его не могут. И когда она кидается на арену событий, то вопрос уже стоит так: остановят его живым ‒ или не очень. После чего происходит совет, выливающийся в свару на почве «спасать или останавливать любой ценой», а потом слетевшего с катушек героя находят и героине удаётся его спасти.

   С последствиями разнообразными. Отчасти связанными с этим срывом, отчасти нет. Хотя на самом деле все события там взаимосвязаны, срыв не случаен ‒ в общем, всё как положено в хорошей книге.

   Напоминаю: продумано тут всё до мелочей, случайных вещей нет, и к миру претензий нет никаких ‒ кроме того, что пока не всё рассказано. По части конструирования миров автор большой молодец. Тут и несколько рас, и разные страны и континенты, и религии, и наука ‒ как знакомая нам, выраженная в технологиях, так и уходящая на духовный, нематериальный уровень, и всё это очень интересно переплетено и неплохо гармонирует.

   Но когда мы пережили встряску ‒ ужас и сострадание к герою, который наверняка обречён, сочувствие его семье и друзьям, которые его любят, неуютный холодок из-за категоричной позиции его отца, готового пожертвовать всем ‒ и всеми, если верить ему, ‒ чтобы спасти сына, страх за героиню ‒ точнее, за успех её рискованной авантюры… после всего этого, когда герой спасён, контроль восстановлен, семейные узы не порвались и в целом в сюжете затишье, ‒ напрашивается разъяснение, разгадка тайны: что же именно произошло? Тем более, местный аналог Гэндальфа ‒ приёмный отец героя и героини, почти всесильный, почти всезнающий и много-сотен-летний Кот ‒ доходит до мысли, что его сын не сам утратил рассудок, а ему специально помогли.

   Да, тут детали этого трагического события буквально напрашиваются. Хотя никто не сказал, что автор не может написать об этом попозже ‒ например, предоставив слово самому дайэру-Смертоносцу (как делает несколько раз) или донеся до нас эту историю устами свидетеля ‒ его отца… вариантов много. Но нам вообще ничего об этом не рассказывают. Ни в виде перечня фактов, ни в виде некой выжимки впечатлений самого Рейнана ‒ явно жертвы… А ведь это ‒ как ни посмотри ‒ крайне важно.

   «Тебе важно, а другим ‒ нет», могут мне ответить. Ну, само собой. Но когда нам показывают иномирье ‒ не подделку под него, а иномирье настоящее, с кардинальными отличиями от нашего мира и наших представлений о реальности ‒ то эти отличия прописывать обязательно. А если автору они неинтересны, то зачем писать иномирье?

   Если речь идёт о чуждых нам условиях жизни, иных законах, придуманных лично автором магических практик ‒ они важны. Нет, я не призываю читать занудные километровые лекции или озвучивать каждую мысль героев; но мы ‒ читатели ‒ должны понимать, что происходит. Герой полез на Эверест, свалился, чудом уцелел ‒ но если мы не земляне, откуда нам знать, что такое «Эверест»? Сложно ли туда лезть? Многие ли падают? Каким образом можно там уцелеть? Если герой опытный скалолаз, то упал ли он случайно ‒ или ему кто-то помог? И так далее…

   Вероятно, я повторюсь: не все книги являются расследованиями, не все открывают каждый шаг и каждый секрет ‒ и не обязаны. Автор имеет полное право сделать акцент не на деталях, приведших к падению с Эвереста, а на том, как герою удаётся спастись, как и кто ему помогает, как это событие отражается на его близких и т.д. Но тут я снова возвращусь к значимости событий. На мой взгляд, выпустить значимое событие ‒ не преступление и не ошибка. А вот заменить его менее значимым… уже под вопросом.

   Меня всегда подводит нелюбовь к спойлерам. Но иногда без них просто не обойтись, и кто не любит их тоже ‒ лучше забудьте всё, что я напишу далее)  А далее у нас вот что: отважный (и крайне рискованный) поступок героини провоцирует её жениха на то, что я иначе как глупостью назвать не могу: он оборачивается волком и бежит в леса ‒ на чужой планете зимой, в итоге чуть не до смерти замерзая. Ибо нервы. Любимая женщина (ну ладно, любимая кхаэлья) рисковала ради другого, а на него вообще нарычала, беда-трагедия. В нервных переживаниях на почве такой непокорной и отважной невесты этот герой простужается (хорошо ещё, что вовремя отыскали), а потом в комнату, где его лечат, врываются его друзья, которые логично за него переживают. А потом невеста этого крайне чувствительного жениха, тоже не человека, а химеры, искусственно созданного оборотня, ‒ начинает весьма бурно переживать тоже… но не за чудом спасённого брата (чьё положение в сообществе и репутация пошли по далёкому адресу навсегда) и даже не за больного жениха ‒ а за девушку-охранницу этого жениха. Потому что она, внимание, слишком сдержанная и не даёт воли чувствам, а она совсем ребёнок, только-только сто годиков исполнилось.

   Не люблю иронии в рецензиях, но на этом месте я настолько впал в недоумение, что даже перечитал. И впал ещё больше. И тут я попробую абстрагироваться от личных представлений и попытаюсь быть объективным в рамках мира книги. Итак. Если кто не понял, то главных героев у нас четверо: Кхайнериар по прозвищу Кот, раса ‒ кхаэль, персона крайне важная как на социальном, так и на магическом уровне, отец двоих героев и наставник третьего. Его дочь Илленн, сравнительно с прочими ‒ юная (но тут все значимые персонажи живут столетиями, так что ей уже хорошо за сотню) ‒ невеста правителя с другой планеты, спасённого её отцом, ‒ боевой химеры по имени Ваэрден (раса ‒ ифенху, в неком приближении его можно назвать оборотнем, принимает вид волка, но не только, так что забудьте всё, что вы знали об оборотнях, здесь совсем другое). И пресловутый Смертоносец по имени Рейнан, старший приёмный сын Кота, раса ‒ даэйр (самое близкое ‒ дракон, тоже условно оборотень). Эта троица связана очень близкими узами ‒ как эмоциональными, так и на духовном уровне, и их взаимосвязь для миропорядка очень важна. Они практически бессмертны: смерть от старости им не грозит. Живут все уже очень и очень долго, и жизнь у них несладкая ‒ особенно поначалу. Хотя у Илленн, младшей, было счастливое беззаботное детство ‒ в отличие от двоих, чьё детство наверняка снится им в кошмарах: лабораторная химера, жертва жестоких опытов, и полукровка-даэйр, рождённый в борделе… Но всё это в прошлом, герои нашли в себе силы сбежать, обрести свободу, занять высокое положение в обществе, они прошли через столетия сражений и интриг, открыли в себе особые способности ‒ и с точки зрения окружающих, они сильны, безжалостны, неубиваемы ‒ в общем, страшная нечисть. И хотя Рейнан, Хранитель Смерти, постоянно на грани срыва, что подчёркивается с первых страниц, ‒ то химера Ваэрден кажется вполне уравновешенным и способным контролировать свои порывы. Он властный правитель, способный выживать в гуще интриг и держать стальной хваткой страну, полную разброда и недовольства. Когда-то он смог усилием воли преодолеть вживлённую в его сознание преданность своему создателю. Он маг высокого уровня, Хранитель Колеса, а это тоже требует немалого сосредоточения и контроля…

   И если срыв Рейнана представляется закономерным ‒ сюжет вёл нас к этому последовательно с самого начала, ‒ то внезапная выходка Ваэрдена в духе обиженного подростка кажется довольно странной. Как и многобуквенные переживания его невесты Илленн на тему «слишком сдержанной девочки» ‒ офицера элитной охраны, воспитанной в военной традиции.

   Рассуждения об инфантильности «тысячелетних ёльфов» отнюдь не новы. Я с этим столкнулся лет десять назад, и тема по-прежнему актуальна. И полагаю, спорить тут можно бесконечно, потому что мы понятия не имеем, каким  должно быть тысячелетнее существо: мудрым и сдержанным, ребячливым, легкомысленным, циничным, усталым… Вспомним Тайный Сыск города Ехо: там тысячелетние колдуны (включая и бессмертных эльфов) вели себя совсем не серьёзно ‒ дурачились вовсю, получая от этого немало удовольствия. Но одно дело ‒ когда могущественное существо сознательно выбирает определённый вид реакций на окружающее, потому что ему именно это нравится (а ещё это весело, а весёлый колдун с меньшей вероятностью захочет стать Злобным Властелином и всё уничтожить, чтобы хоть так развлечься). И другое дело ‒ когда такое существо действительно теряет самоконтроль и делает глупость не потому, что ему в данный момент забавно прикинуться глупым, ‒ а на полном серьёзе. Обиделся ‒ и без всякого притворства стал и вести себя, и главное, чувствовать, как подросток.

   Правда, в книге не раз встречается довольно подростковая манера много-сотен-летних героев вести себя. Они и говорят, и шутят в духе школьников в пионерлагере. Но порой эта ребячливость очень легко сменяется абсолютной серьёзностью, драматичностью ‒ как сейчас принято говорить, пафосом. Так что угадать возраст героев по их поведению практически невозможно ‒ не считая Кота, который явно старше остальных, и ещё пары второстепенных персонажей его уровня. А вот все остальные ‒ на них груз прожитых столетий как-то совсем не отразился.

   И снова ‒ это не недостаток, и это не «ошибка автора». Герои ‒ не люди, и если они здорово отличаются от нашего представления о том, какими должны быть люди, ‒ то это, возможно, авторский успех: ведь не-люди и должны отличаться. Они могут быть такими и задуманы. Снова вспомним Фрая: люди в Ехо взрослеют значительно медленнее нас, и Макс держит свой возраст, тридцать с лишним, в секрете, потому что там тридцать ‒ примерно как наши шесть. Но там люди в тридцать и выглядят на шесть ‒ и это важный момент.

   Возраст вообще штука сложная. Как и время. И кстати, в этой книге тема времени ‒ основополагающая, здесь всё так или иначе связано с сутью такого явления, как время, и манипуляциями с ним. Что тоже ‒ большой плюс автору.

   Но вот в чём дело… ведь даже если допустить, что время пластично и течёт неравномерно, а возраст ‒ вообще штука крайне субъективная, то есть такой фактор, как опыт. Проще говоря: взросление зависит от ситуаций. Когда века назад детей вынуждали работать с пяти лет, а вступать в брак ‒ в пятнадцать, то пережитый опыт увеличивал их субъективный возраст. Полагаю, эти пятнадцатилетние супруги были куда взрослее современных ровесников. Я не говорю «умнее» ‒ совершенно нет. Да и критерии взрослости тут надо сопоставлять с социальным контекстом. Но полагаю, если признаком взрослости считать ответственность ‒ то да, те люди становились взрослыми куда раньше.

   А ответственность ‒ это понятие многогранное… жизнь и перенесённые испытания учат нас отвечать и за себя, и за других людей, и за последствия своих поступков ‒ и в том числе, своих слов. Конечно, люди различны. Там, где один вырабатывает привычку молчать и уходить в себя, другой будет открыт и эмоционален, и это не зависит от возраста.

   Но вот от опыта, от условий жизни ‒ зависит. Сравните ребёнка, выросшего в любви и заботе, ‒ и ребёнка, вокруг которого постоянно кипят «боевые действия» взрослых, а он только мешает. И ещё сильнее: дети мирного времени ‒ и дети войны. Думаю, контраст очевиден.

   И если я могу допустить, что в силу каких-то принципиальных отличий расы из «Канона» ‒ кхаэли и ифенху ‒ взрослеют значительно позже, сохраняя ребячливые повадки и эмоциональный уровень подростков, ‒ то как это совмещается с их выживанием в вечно воюющем мире людей? Подросток, брошенный в гущу интриг и сражений, допустим, Франции 17-го века, вряд ли выживет там. И уж точно ‒ не станет полководцем, придворным, королём. Даже если это подросток-маг ‒ справится ли он психологически? Особенно если окружающие видят в нём вовсе не подростка, а взрослого, и относятся к нему соответственно, без скидок на возраст.

   Так что самым реалистичным ‒ в рамках условий книги ‒ мне кажется даэйр Рейнан, чья психика шатается под грузом взваленных на него обязательств. Но кстати, он и выглядит куда старше других. Но ифенху Ваэрден на протяжении почти всей книги тоже ведёт себя вполне по-взрослому ‒ и даже кажется устойчивее, крепче Рейнана. Он не мальчик-принц из сказки ‒ он мужчина, воин, а не тинэйджер. И внезапная подростковая глупая выходка (о которой сам он говорит «От нервов») кажется диссонансом. Если это для него свойственно, то мы должны были бы заметить это раньше. Но если бы подростковые «нервы» были для него свойственны, вряд ли он пережил бы все те испытания, что автор на него взвалил, и был бы признан правителем ‒ в мире, аналогичном европейскому средневековью.

   Изумление молодой кхаэльи Илленн ‒ которой тоже пришлось повоевать ‒ насчёт «чрезмерной сдержанности» девушки-офицера выглядит ещё страннее.

   ‒ Ничего слишком страшного не случилось, ‒ успокоил ее отец. – Твой государь просто не рассчитал свои силы на большой охоте и простудился с непривычки к нашим горным морозам.

   ‒ Благодарю, ‒ и Альнейрис склонилась в по-военному четком поклоне. – Мой Эль-Тару, Эль-Тари, приказывайте. Если таково будет Ваше слово – сегодня же отправлюсь обратно. Но если мне будет позволено высказать пожелание, я бы хотела остаться и помочь, чем смогу.

   Ее слова прозвучали, как удар под дых. Безупречно ровный голос, выверенный поклон, прямой взгляд и лицо — фарфоровая маска. Нет, нет, так нельзя, так неправильно, не должно быть в первую сотню лет от роду! Ей по нашему исчислений не больше пятидесяти! У Ваэрдена неслышно заклокотало в глотке. Отголосок его ярости задел и меня, заставил внутренне ощериться. Ей положено расстроиться, расплакаться, проявить истинную себя, в конце концов! А она тысячелетним ветераном себя оказывает!

   Что же с ней делали, когда воспитывали Тенью? Разве можно ломать — так?»

…

   ‒ Сколько тебе лет, дитя? – спросил отец, незаметно касаясь ее мозга тоненьким лучиком Силы. Что он задумал?

   ‒ Двести сорок два.

   ‒ В пересчете на наше счисление тридцать. И ты уже служишь Тенью?

   ‒ Для этого я была рождена, ‒ все нарастающее недоумение уже стало почти осязаемым. – До сего момента нареканий от моего Тэину не было.

   ‒ Глупости какие! – фыркнул отец и картинно всплеснул руками. ‒ В твоем возрасте положено исключительно искать приключений себе на... голову! Совсем динтарцы от рук отбились...

   ‒ Таковым было решение моего отца. Причин с ним не согласиться я не вижу.

   У меня мурашки по спине ползли от этого насквозь официального тона. Девочка, так нельзя! Ты же живая, в конце концов!

   Этот эпизод даже в рамках реалий мира непонятен. Если речь о человеке тридцати наших лет ‒ причем воспитанном в традициях воинской службы и в мире, где война ‒ нормальное состояние (вспомним, это аналог средневековья), то это совершенно взрослый человек, а «ровный голос и лицо ‒ фарфоровая маска» тут естественны. В средние века тридцать ‒ это была уже зрелость. А если говорить о военных ‒ вы можете представить боевого офицера из личной охраны короля, который выражает своё расстройство, расплакавшись в присутствии повелителя? И даже если мы уйдём из средних веков в наше время ‒ мы помним две мировые войны, где сражалось немало юных людей, в том числе девушек. Их никто не ломал, они шли на фронт ради своей страны. Но я с трудом верю, что под обстрелом или при виде раненых товарищей они плакали и «проявляли истинных себя», закатывая истерики. Наедине с собой и уже потом, в мирное время, ‒ да, хватало всякого. Люди возвращались с войн искалеченными не только телом, но и рассудком, душой, и часто эти травмы не лечились. Но как раз в средние века, где кровь и смерть были куда более привычны, ‒ полагаю, психика людей с ужасами войны проще справлялась.

   Конечно, может быть, что этим странным эпизодом автор желает снова показать нам, насколько кхаэли отличны от людей, насколько иные у них стандарты гуманизма. Но выглядит это неубедительно. Во-первых, мы практически не видели юных кхаэлей, кроме самой Илленн ‒ а она, что ни говори, дочь правителя. Кстати, Альнейрис ‒ не кхаэлья, а ифенху, они жители разных планет с разным социальным устройством. Во-вторых, пусть Илленн и княжна, избалованная дочка любящих родителей ‒ но она тоже дитя войны. Она не девочка только из дворца, она уже сама воевала и убивала. Она ‒ по идее ‒ видела не только искусственный мирок княжеских покоев; она успела повидать людей и своей планеты (с которыми кхаэли сражаются), и людей Динтара ‒ мира своего жениха Ваэрдена, где реальность ‒ мечи и магия, кровь и битвы. Сложно представить, что до встречи с Альнейрис она ни разу не увидела юношей или девушек в травмирующих обстоятельствах, которые не вынуждают плакать, кричать и терять самообладание.

   Не говоря о том, что здесь ‒ не травмирующая ситуация. Повелитель Альнейрис не на краю гибели, не изранен, не в крови, не под пыткой ‒ он простужен и лежит в постели под присмотром невесты. При этом Альнейрис в курсе, что Ваэрден обладает повышенной живучестью, даже для ифенху, и ничем серьёзным ему эта простуда не грозит ‒ раз уж он жив. Кстати, это один из моментов, которых я не понял: о живучести Ваэрдена говорилось не раз, так отчего же он чуть не умер, всего лишь замёрзнув?

   И уж если говорить о самой Илленн, то она вовсе о женихе не волнуется.

   Его принесли ночью, через две дюжины дней после того, как он исчез. Двое гвардейцев-гайсем чуть ли не выше Димхольда ростом сначала испросили у полусонной меня позволения войти, а потом молча опустили у моих ног завернутую в несколько плащей закоченевшую тушу. Матерый зверь весил, как молодой теленок, да к тому же лежал на плечах своих спасителей мертвым грузом. Так что, парни с облегчением потирали поясницы, виновато глядя на меня.

   ‒ Вот, княжна, ‒ пробасил один из них. – Под деревом на одной из главных аллей лежал. Уже замерзать начал...

   Я не знала, что и думать. Насмехается Вещий надо мной, что ли? Сначала брат в ходячий скелет превратился, по Цитадели бродит, исключительно держась за стены, теперь почти уже муж сам себя в ледышку заморозил по дурости. Вздохнув, я присела перед ним на колени и принялась распутывать завязки плащей. Тепла под тканью не задержалось ни крохи.

   ‒ Подбросьте дров в камин, ‒ велела я, гладя покрытую белым инеем шерсть. – И помогите мне перенести его на постель.

   Парни расторопно повиновались — один кинулся раздувать еще жаркие угли, второй взялся за углы сложенных плащей. Надо было дождаться, пока у Даэннэ в голове хоть немного прояснится, и он сможет сменить облик. А иначе простыни пропитаются водой.

   ‒ Дурак, ‒ сказала я волчьему уху. Ухо слабо дернулось. – По каким буеракам тебя носило, а главное, зачем? Сделайте милость, ‒ повернулась я к топтавшимся у дверей парням, ‒ бегом на кухню и разбудите старшего повара. Пусть согреет воды и горячего питья.

   Они кивнули и исчезли удивительно бесшумно для своего сложения. Я бездумно запахнула халат поплотнее и плюхнулась на край постели — ноги не держали. Надо было хоть чем-то занять руки, и я принялась выбирать из мерзлой жесткой шерсти льдинки. Кидала их Фирхэ, а тот радостно скакал по полу и ловил «камешки», недовольно морща мордочку, когда от них оставался легкий пшик.

   ‒ Дурак, ‒ повторила я, взявшись разбирать шерсть на морде, слипшуюся в грязные мокрые сосульки. – Ну вот кому и что ты этим доказал? Только переживай теперь за тебя.

   Не очень похоже, что она особенно переживает ‒ скорее, досадует из-за нежданной неприятности. Так с какой же стати она ждёт бури чувств, слёз и прочих «проявлений себя» от Альнейрис?

   К чему я потратил время на этот небольшой эпизод? Да потому, что и автор потратил на него время, тем самым подчеркнув, что эпизод этот ‒ и с подростковой выходкой Волка, и с «неправильной» реакцией «девочки» двухсот сорока годков, прожитых среди войны, ‒ обладает приоритетом значимости. Что здесь, в этом месте текста, где едва не сходит с ума (погубив сотни невинных людей) брат героини, а её отец понимает, что его свели с ума нарочно, и планирует крайне рискованный шаг, по сути самоубийство, чтобы сломать планы таинственных злоумышленников, завладевших Колесом, ‒ здесь важно не углубиться в эту тайну, не сосредоточиться на главной трагической фигуре истории ‒ Рейнане, Хранителе Смерти, ‒ а заставить героя выкинуть откровенно глупый поступок, а мысли героини занять посторонней девушкой, которая, о ужас, слишком сдержанна.

   Да, дальше эта девушка вплетается в сюжет; выясняется, что у неё важная роль в канве событий. Но это ‒ позже. Пока же автор смещает приоритеты героев, акцентирует их ‒ и наше ‒ внимание на вещах, которые никак не кажутся важными ‒ и вообще не очень-то вероятными в условиях мира книги.

   Полагаю, цель автора ‒ показать нам, что бессмертные и могущественные герои, путешественники во времени и создатели реальностей ‒ тоже способны на чувства, что они уязвимы, умеют любить и сострадать. И делать ошибки. Но дело в том, что нам всё это уже показали ‒ и куда более убедительно. Мы уже знаем, что Ваэрден мог умереть, если бы не Кот; мы знаем, что Илленн отравили, и почти успешно… мы видели проявления их любви, в которых было место и ребячеству; но в тех условиях, не столь экстремальных, это смотрелось мило, здесь же ‒ непонятно.

   Если уж довершать список придирок, то пожалуй, в нём всё связано именно с Илленн. Остальные герои смотрятся вполне органично (не считая выходки Волка, хотя в общем, и она сюжетно оправдана: банальная ревность к другому мужчине, который перетянул на себя внимание возлюбленной. Но темпераменту Волка такой инстинкт собственника соответствует ‒ вот разве что не возрасту...). Но цельного, непротиворечивого портрета Илленн у меня так и не сложилось. О ней часто говорят, что она «дикая», своенравная, что она живёт по принципу «я хочу». Но из тех фактов, которые нам предоставляет текст, этого не видно. В детстве она ‒ обычный ребенок, живой и любопытный; она не более дика и эгоцентрична, чем вполне человеческая героиня книги Осеевой «Динка», где нет нелюдей, нет иномирья, а есть начало двадцатого века и самая обычная девчонка девяти лет, которая творит такое, до чего Илленн далеко ‒ или нам этого не показали. А ведь Динка ‒ любящая, ласковая, добрая девочка. Но со своим умом, своими представлениями о плохом и хорошем. И отнюдь не спасительница мироздания…

   Я хочу сказать следующее: если воспитанию героини уделяется особое место в книге (а это так и есть), если крайне важно, чтобы она жила по принципу «делаю всё, что хочу» ‒ то надо это показать. Мы должны не только слышать абстрактные речи от других героев, но и видеть, что именно делает героиня, отличающее её от других детей, когда именно она выбирает свои желания ‒ в противовес чему? Местным порядкам, традициям, этикету? Но из описаний жизни Кота и его семейства складывается впечатление, что хоть он и правитель, но ни о каком этикете там нет речи. О чем говорить, если супруга Кхайнэ, владычица, в нервах «гоняет провинившихся мокрой тряпкой, веником, а то и поленом»? Королева, которая вообще может коснуться всех перечисленных предметов? Не говоря о полене, которое ассоциируется с сельским домом, но никак не жилищем правителя в мире, где всё-таки имеются высокие технологии ‒ например, горячую еду накрывают стасис-полем, чтобы не остыла.

   Но при уровне быта и стандартах поведения, где владычица имеет доступ к поленьям и даже может им бросить в члена семейства, ‒ её дочь Илленн выглядит не свободной дикаркой, а вполне послушной и воспитанной дочерью. Она беспрекословно участвует в планах отца, едет туда, куда он требует, собирается замуж за того, кто выбран им, ‒ с поведением в стиле «я хочу» всё это не очень гармонирует. Правда, она создаёт реальность-отражение, желая ‒ как многие дети ‒ завести «воображаемого друга», похожего на её брата, ‒ но мы понятия не имеем, является ли такое действо запретным, повредила ли она чьим-то интересам, и даже ‒ понимала ли она в тот момент, что именно делает.

   Оказавшись во владениях жениха, она тоже вполне органично и послушно вписывается в традиции общества. Да, все знают, что это ‒ иноземная (и даже инопланетная) княжна, но она играет роль посла, и у неё это получается. Своенравная, не знающая никаких ограничений девушка вела бы себя, скорее, так, как многочисленные «попаданки», агрессивно навязывающие несчастным эльфам, принцам и так далее свои собственные правила.

   Но хотя может показаться, что я вижу в тексте одни недостатки, ‒ это совершенно не так. Как я сказал в самом начале и говорил потом ‒ это необычная и оригинальная история, где описывается удивительный и сложный мир, разнообразная магия, множество уникальных рас. В этой книге есть определённое настроение ‒ тёмное очарование, местами мрачное, местами противоречивое, но бесспорно увлекательное. Если вы любите эпическое фэнтези с вплетением космоса, планет и галактик, могущественных повелителей стихий, предопределённость и борьбу с ней, смешение высоких технологий и магии, игры с реальностью и временем ‒ вам сюда!