Рецензия на повесть «Шериф Ноттингемский»

Поскольку автор просил отзыв пожёстче, сегодня я не буду сдерживать своего внутреннего Ацкого Сотону, ахахаха (демонический хохот). Как говорится: «Любой каприз за ваши деньги».))) Итак, приступим и начнем со стилистики. С нею в данном произведении все плохо, не говоря уже о том, что текст не вычитан. Автор пишет рубленными фразами, обильно злоупотребляя повторами и словами «быть», «который» и «свой». Рассмотрим некоторые примеры:

Своими тушами лошади насмерть придавили некоторых всадников, а карету и телегу едва не опрокинули.

Могут ли лошади придаваить кого-то чужими тушами? Да и зачем вообще уточнять про туши, можно написать «умирающие лошади» или «падая, лошади».

Но нападения не было! Был лишь следующий дождь из стрел, а за ним другой.

Мало того, что «быть» — это слабый глагол и его следует выпалывать где только можно, так еще повтор. А от слова «из» можно избавиться без потери смысла. «Дождь стрел» звучит намного лучше.

Он уже был готов повести стражу на атакующих, силуэты, которых мелькали в кустах, но сам словил стрелу в левый глаз. Ветеран, который мог спасти ситуацию умер.

Тут то же самое, только со словом «который».

Её очарование сразу бросилось в глаза незнакомому грабителю, которого одолевала похоть.

Бросающееся в глаза очарование — это страшно.) Будьте осторожны, а то еще бросится.)

Они не отворачивались, потому что как часть природы не ощущали стыд, не ощущали наготы и неловких ситуаций.

Во-первых, стыда, во-вторых, повтор.

Четвёртая же была просто покрыта куполом из плотной материи и что было в ней, понять со стороны являлось невозможной затеей.

Повтор слабого глагола, слово «являлось» — канцеляризм, вся фраза корявая.

Глаза у лошадей были закрыты специальными шорами. Что было несвойственно для мирного конвоя.

А дальше случилось то, что должно было случиться с таким богатым караваном.

Похоже, глагол «быть» — это любимое слово данного автора.)

Огромная ватага кровожадных разбойников уже была готова кинуться на повозки и даже заорала воинственный клич, как на дороге появились два благородных рыцаря и заорали не менее грозно и громко.

Вот опять) «была» и повтор.)

А Робин Гуд приступил к совокуплению со своей девушкой леди Мэриан. Они занимались любовью при этом, даже не уединившись, как животные.

Не ну мало того, что приступили к совокуплению, так еще и не уедились, как животные. Все нормальные животные уединяются, а они, понимаешь...))) А вот приступать к совокуплению было бы уместно в жанрах юмора или юмористического фэнтези. В других случаях лучше вступать в соитие, предаваться любвным утехам и т.д.

Мушки разлетелись, как разбегались и прятались слуги замка. Они вытаращивали свои глаза, наблюдая за происходящим. Подобным же образом глаза вытаращивали свиньи, куры и прочая живность.

Вытаращивали свои глаза *дланьлицо* может, все-таки таращили? А то вытаращивали как-то странно, еще и два раза) ну и, можно ли вытаращить чужие глаза?

Опытный стражник сразу прикинул в голове, какова степень опасности для замка.

Хорошо что он прикинул в голове а не в попе.) А степень опасности — это канцеляризм.

Похоже, он не до конца верил происходящему или был пьян от какого-то зелья. Леди Мэриан тоже была неадекватна, она мотала головой в разные стороны как дурная

Повтор слабого глагола + можно ли мотать головой в одну сторону?

Его оружейная комната была в ненадлежащем порядке. За окном уже стемнело. Незаметный слуга зажёг свечи. Оставалась ещё груда рутинной работы шерифа графства. Однако ему не суждено было её доделать. Вмешались незваные гости.

Вы тоже это заметили? Читая этот отрывок, мы словно едем на самокате по бугрыстой дороге: дык, дык, дык... И так почти весь текст.

Мы просто не можем иметь такого могущественного врага.

После того, как герои несколько раз приступали к совокуплению это оказалось последней каплей.) В контексте всего произведения выглядит не очень) хотя и вроде как просто канцелярит.)

В остальном текст неплох, если вы нормально относитесь к таким натуралистическим подробностям, как, например, акт дефекации с последующей агонией героя в собственных фекалиях от вонзившейся в ягодицу стрелы. В целом, произведение забавное и наполненное циничным юмором, вот например, из того, что понравилось:

— Что вам главное нужно знать из Платона, — слегка раздражённо проговорил Дрюма, — это то, что государство должно быть организованно по типу военного лагеря. Все при своём деле и маршируют. Раз-два, раз-два...

Автор развенчивает романтические мифы о средневековье и в частности, о Робин Гуде. Он показывает знакомую историю с незнакомой стороны, с изнанки, на такое не принято смотреть.

Тот остался рыдать на подушке. Герой Палестины был беспомощен перед геморроем.

Если взглянуть на романтизированную историю о Робин Гуде с иной стороны, без романтики и стремления приукрасить, оказывается, что мистер Гуд — обыкновенный разбойник, подкупавший нищих медяками. Как в том анекдоте:

— Мы отбираем деньги у богатых и раздаем бедным.

— А живете на что?

— На проценты.)

Рекомендую произведение любителям натуралистичной исторической прозы и циничного юмора.