Рецензия на роман «Осенняя жатва»
О книге я слышала давно и - разное, долго и с опаской подбиралась: люблю тему фейри, но далеко не всегда люблю то, как с ней работают. В “Грозовом сумраке” Самойловой, к примеру, для меня было слишком много патетики и слишком нарочитая игра со стилем. У Сары Маас - слишком много ромфанта, причем такого, в котором скучно, потому что не торкает. В “Призванных” О’Гулэна - слишком “Голодные игры”, хотя работа с мифом, признаюсь, хороша. В общем, дайте мне то, не знаю что, и чтобы сердце, пронзенное ветром, откликнулось.
Вот “Осенняя жатва” - это оно.
Технически и сюжетно перед нами - вестерн и, как мне кажется, немного нуар, шесть небольших рассказов, действие которых происходит в городе под названием Байль, стоящем на Границе между нашим миром и миром сидов. Каждый рассказ - небольшое расследование внутри общего сюжета. Героиня - как полагается в нуаре - потрепана жизнью, угрюма и в первом же рассказе всаживает Королю-Охотнику шесть пуль из холодного железа прямо в грудь. Потому что нечего за приличными девушками по полю из кровавого вереска гоняться.
В общем, суровая дама.
Рэй Керринджер - охотник на фей. Она же - дочь охотника на фей и тот самый ребенок, которого, среди прочих, уводили в холмы. Причем именно Король-Охотник, предводитель Дикой Охоты, и аккурат на Самайн. Отец вернул Рэй домой, сразившись в поединке за нее, но тоска по Той стороне, конечно, неистребима.
Этой тоской будет пронизан весь текст. Рассуждения о плате за чудеса, легенды о встречах с феями, о их связях с людьми, о волшебных дарах и предметах, о жертвах и спасении - это вот все, настоящие сказки в духе “Кельтских сумерек”, не страшные, скорее - грустные. Потому что туман Границы - он как наркотик, если надышался им, если попробовал еду на иной стороне мира, то всегда будешь чувствовать эту тоску. Если увидел солнце на Той стороне - в мир людей дорога закроется.
В общем, Рэй решает вопросы и споры, возникающие между феями и людьми: возвращает из холмов детей, защищает округу от обнаглевших сидов, охотится на чудовищ. Все начинается с еще одного потерянного ребенка, продолжается - нехорошими делами на мельнице и историей про барда, получившего от Королевы Холмов особые таланты. А заканчивается - ну, чем оно заканчивается, это уже спойлеры, лучше самим узнавать.
Получилось, на мой взгляд, отлично.
Сюжеты цепляют - они не только про фей и волшебное, они про людей, про чаяния, потери и страхи. Про близость, цену и связи, которые страшно рвать. То есть, оно откликается, не может не откликнуться: мифологическое у Гуцол - основа для метафоры, метод разговора с читателем о вещах важных, а не просто мрачненький антураж. Это именно то “про фей”, которое мне нравится читать. Пожалуй, подобную работу с мифологией и травмами (и на уровне конкретного человека, и на уровне общества) я встречала в книге “Некромант. Такая работа”, но там была современная Москва и микс из разных традиций. Что-то похожее было у Уны Харт в “Тролльем пике”: побег в иной мир как спасение, плата за него и адаптация в мире людей.
Пожалуй, именно эта психологичность меня и привлекла.
Дело в том, что я очень люблю идею “темное в мифах - как темное в нас” и склонна к тому, чтобы воспринимать блуждание в туманных землях страны фей как метафору ментальных расстройств. Ну, знаете, фейри украли весь мой серотонин и я не заметила, как пролетели три года в тоске по непостижимому.
То, что главная героиня “Жатвы” - из похищенных и возвращенных, придает ее вполне себе канонично нуарному характеру новую грань. Там, где у обычного героя нуара - травма, возникшая на фоне разочарованности миром, любовной коллизией или утратой близких, у Рэй - тоска по землянике Той стороны и соколиным охотам, и отсюда - ее умение сочувствовать другим жертвам фей. Одиночество Рэй, ее закрытость от мира, ее тоска, казалось бы, должны породить персонажа неприятного, но нет, получился харизматичный образ, по-правильному нуарный: проблемы с законом, с аддикциями, с самой собой.
Чем-то она похожа на Серафиму из “Жизни навыворот” Софьи Подольской, но у Серафимы другой бекграунд, ее в потусторонние дела со всякими сидами втянули уже во взрослом возрасте, да и иронии у Подольской больше, чем у Гуцол - здесь суровый сарказм на месте юмора.
Рэй - существо на границе. Она не только возвращенец, не только проводник, она еще и женщина, лишенная возможности реализоваться через женскую социализацию. Ее привычки и образ жизни - совершенно мужские, даже машина у нее - брутальный монстр (обитый холодным железом, чтобы в случае чего феи зубы пообламывали). Отчасти это следствие воспитания (без матери, но с отцом, который, напоминаю, тоже охотник). Отчасти, возможно, еще один знак того, что персонаж этому миру принадлежит так же, как другому, и вести обычную жизнь не сможет.
Весь текст я ловила себя на том, что вообще-то есть феминитив - “охотница”, но автор намеренно его не использует, поэтому Рэй - “охотник”. И яйца у нее - стальные.
В романе есть и другие женские типажи, от фей до человеческих женщин, но вокруг Рэй - почти исключительно мужчины (единственная подруга упоминается походя, буквально пару раз по одной фразе). Тем не менее, романтика случается, но об этом после.
Главная героиня - основная причина, почему текст такой, хм, когнитивно приятный: она вызывает сочувствие, а манера автора рассказывать историю (с точки зрения Рэй, но от третьего лица) - задает правильный настрой.
Сеттинг тоже не подвел: Байль кажется в меру затерянным, читателю, даже не слишком знакомому с мифами, будет интересно узнавать этот мир (и жутковато тоже будет). Читателю, с мифами знакомому, будет приятна манера Гуцол работать с материалом: бережно выписанные образы, законы, способы взаимодействия двух миров, шутки про петарды с рябиной, мелкие детали и символы, по которым становится понятно, что все тут не так просто, еще до того, как вам выдают факты более серьезные. К примеру, что в Байле существует отдел полиции, который занимается чертовщиной, или что дети, вернувшиеся с той стороны, сохраняют имущественные отношения.
То есть, все продумано и схвачено. И списано в наш мир так хорошо, что в Байль и его жителей веришь.
И феи тут - не зло. Вся история - не про борьбу с нечистью, а про умение жить с ней в мире и балансировать на грани двух миров.
Не буду судить о том, насколько здесь развесистая ирландская клюква, мне понравилось. Я с огромным удовольствием прочитаю продолжение (еще минимум две части, тот же мир, но другие персонажи). И с не менее огромным удовольствием поставила бы книгу на полку, но — увы.
Смело рекомендую тем, кто читал “Скалу” Питера Мэя, детективы Стюарта Макбрайда, кому нравятся “Некромант. Такая работа” Демьянова и “Жизнь навыворот” Подольской: здесь точно есть то, что и в этих книгах, близкая атмосфера, сеттинг, персонажи, что-то такое вот на уровне мировосприятия.
А теперь немного про то, что не понравилось, и здесь возможны спойлеры. Поэтому я вынесла все в конец отзыва - кто не читал, может смело идти читать, минусы незначительные.
Первый - довольно объективный. Иногда в рассказах встречаются весьма ленивые сюжетные решения: на дороге встречается именно тот сид, который нужен и поможет, знания приходят к героине откуда-то из ниоткуда или персонаж, участвуя в игре, не трансформируется, хотя должен бы. К примеру, в “Осенней жатве” (не в самом романе, а в одноименной главе) Рэй вместе с отцом получают меч из сидского серебра, да еще и от того сида, который когда-то дрался с отцом Рэй и ранил его, - получают в качестве виры (формально) и как дар, чтобы победить монстров, опасных для всех. Эта штука, по хорошему, должна бы получше раскрыть отца Рэй, но оно не особо работает: меч он получает легко, особо при этом не меняется, даже испытаний не проходит. Здесь можно было бы вытянуть внутренний конфликт охотника, который не ходил через Границу четырнадцать лет, к примеру, или что-то еще, но нет. В “Волшебной невесте” Рэй, охотник на фей с офигенным стажем, как-то пропускает из внимания фамилию “Андерхилл”, хотя казалось бы - место минимум для иронии. В “Жертвенной крови” на алтаре сектантов оказывается близкий героине человек - повышение ставок, очень внезапное (догадаться можно, и очень легко, но героиня осознает это как-то слишком походя — а ведь можно ее на такие эмоции развести).
В общем, где-то чуть сильнее конфликт, где-то чуть больше нагнетения - было бы лучше. Динамичнее. Не так наивно. Но это придирка и на самом деле - оно не особо мешает. Тут как с “Осенним лисом” Скирюка: недотянутость эпизодов и ленивое разрешение некоторых конфликтов полностью окупаются харизмой персонажей и чарами сеттинга, поэтому их прощаешь.
Просто дайте мне еще этой истории.
Второе - субъективное.
Дело в том, что в “Осенней жатве” есть романтическая линия, которую можно свести к одной фразе: мы все сильные и независимые, пока Король Самайна пальчиком не поманит.
В финале Охотник приходит к Рэй, чтобы она вытащила из него пулю - одну из тех, которые всадила. Это его гейс: вылечить раны может лишь та рука, что их нанесла (ох уж эти формулировочки, очень тонко, потом сыграет!)
Все бы ничего, и тоска Рэй по тому, кто показал ей волшебство Другой стороны, понятна: чувствуется здесь полудетская влюбленность в образ огненноволосого всадника. Но Рэй уже не тринадцать, она всякого дерьма повидала, и акцент на “крепкой мускулатуре”, на которую почему-то обращают внимание, пока героиня вытаскивает из чужого тела куски железа, показался лишним. Прямиком из ромфанта, тем более, мужчина тут статусный, пожалуй, самый статусный из всех, которые в истории есть.
Я старая птица и в любовь между смертной женщиной и статусным сидским мужиком не слишком верю: закончится плохо. В преданность - верю, в тоску - тоже, в плату за волшебство и в благодарность - тоже верю. В желание спасти оба мира верю. В любовь, тем более, взаимную, нет. Не вижу для нее оснований.
Для меня подобный финал выглядит, как попытка заткнуть дыру в душе героини обещанием рая с возлюбленным под холмом. Оно имеет место быть как своеобразное разрешение внутреннего конфликта: Рэй, напоминаю, существо пограничное, на Той стороне ей уже явно лучше и финал предрешен с начала истории множеством знамений. Это горько и печально, но и “Жатва” - вообще штука не сильно веселая, сеттинг обязывает.
А вот увлеченность Короля Самайна человеческой девочкой кажется мне сомнительным. То ли Охотник и его бывший слуга врут Рэй (а автор - читателю), то ли тут какая-то странная для меня подмена понятий. Героиня мне симпатична, но я не вижу причины, почему Король той стороны воспылал вдруг к ней какими-то чувствами. Камон, в первый раз ей было всего тринадцать! Пожалел — еще ладно, но влюбился? Одержимым был?
Ладно, я готова признать, что не мне рассуждать о психологии сидов, но, наверное, мог бы быть какой-то закон или какая-то связь, которая обосновала бы это чувство (тем более, что оно ослабляло короля). Вон, Томас Арфист Королеву Холмов песнями развлекал, она была к нему милосердна и многое позволяла, оставаясь при этом Королевой Холмов.
Но опять же - оно субъективное. Все девочки имеют право на романтические фантазии, даже если это фантазия о том, чтобы мчаться рядом с предводителем Дикой Охоты. Я первая загрызу того, кто попытается отрицать это право. Просто для меня история человека и не человека - всегда трагедия. Рано или поздно, так или иначе, как бы автор ни пытался усыпить мою бдительность - закончится все так же, как с той девочкой, которая пошла за Томасом-с-пустыми-руками.
Впрочем, после прочтения "Трех вороньих королев" этот вопрос снялся: я готова записаться в главных шипперов Рэй и Кертханы :) Но о "Королевах" как-нибудь в другой раз.