Рецензия на роман «Водоворот»
Красивая и, несмотря на нагнетаемый событиями мрачняк, очень светлая история об ответственности не только за свои поступки, но и желания. О невозвратности действий в реке времени. О том, что принося в жертву другого, мы убиваем себя, но жертвуя собой — обретаем бессмертие.
Хороший, грамотный и мягкий язык изложения, где даже депрессивные сцены поданы с внутренним сочувствием к почти всем действующим героям и мистическим силам природы.
У главного героя и рассказчика истории, тридцатилетнего Сергея Ковалева, заболевает астмой маленькая дочь и единственный санаторий, куда ее могут принять, находится на другом берегу реки от домика сергеевой двоюродной бабушки. Сама бабушка как раз работала в этом санатории и, умерев некоторое время назад, завещала домик Сергею.
Сюжет неторопливо разматывается вокруг выплывающих подробностей вокруг странной смерти Наташи — матери Сергея. Более двадцати лет назад мать Сергея покончила с собой, спрыгнув в реку с железнодорожного моста и с маленьким Серёжей на руках. Ребёнка удалось спасти. Дедушка и бабушка Сергея сразу увезли его в город, и с тех пор Сергей ни в деревне, ни в окресностях санатория не был.
Естественно, что в такой малой общине все связаны со всем и всеми. Приезд Сергея взбаламутил не только хрупкое равновесие внутри общества, но и открыл шлюзы старых противоречий между людьми, желающими использовать религию для воплощения своего эгоизма и последователей «единения с природой и совестью».
Умно и своевременно выныривают флэшбеки, неторопливо раскрывающие причины и стремления героев. Очень украшают повествование лирическо-байные вставки о проникающей в наш мир исконно равнодушной, но заражаемых человеческими эмоциями мистических силах.
Мне не очень понравилась гротескность некоторых персонажей, особенно так или иначе поглощенных христианством.
— Есть немало других приемов, которые не противоречат христианской системе ценностей.
— Извините, я не христианка и не задумалась о других способах — воспользовалась тем, который показался мне наиболее эффективным. В моей должностной инструкции нет указаний на то, что психологическую помощь я должна оказывать по-христиански.
— Об этом я и говорю: вы используете свое служебное положение для отвращения детей от Бога.
— Вашему богу нравятся дети, считающие себя слабыми, грешными, грязными, неспособными принимать решения и самостоятельно бороться со страхами, — с милой улыбкой сказала Инна. — И пока в Конституции черным по белому написано, что пропаганда религии детям запрещена, я буду пользоваться тем, чему меня учили в институте, а не христианской системой ценностей. А на вашем месте я бы задумалась о том, кто из нас двоих использует служебное положение...
И хотя священослужащий Мишаня показан утрированно добрым даже мультипликационным Санта Клаусом ( в чем я вижу еще один штрих чуждости христианства, ибо даже не дедом Морозом), то его бывшая любовь Зоя — агрессивная фанатка религиозной мистерии.
Речь гопника Витьки, по-моему, тоже слишком театрально-подзаборная:
— Да хурма, подрался. — Витька полез во внутренний карман. — Во, гляди, ездопробоина — настоящий смартфон, фунциклетный.
ибо для такого словарного запаса и умения речевого выкаблучивания, Витёк должен быть весьма начитанным мальчиком. Что не соответствует матери-алкоголичке и детдомовскому выращиванию.
Ещё несколько утомляли постоянно-однообразные вздохи Ковалева над дочерью, что «а вот если бы был сы-ы-ын...»
Среди разнообразных, метких и сочных описаний внезапно попадаются ярлыково-резюмирующие:
Перед завтраком Зоя Романовна напутствовала детей на предстоящую исповедь, и, надо сказать, очень убедительно. Этого у нее было не отнять — ее голос имел гипнотическое действие, почти волшебное. Она подбирала красивые слова и произносила их не проникновенно, а непринужденно, будто приглашала очутиться в сказке. Ковалев видел, как Аня смотрит ей в рот — и тоже хочет в эту сказку, и верит, что окажется в ней... Интересно, чья же сказка победит? Страшная сказка Инны или сладкая сказка Зои Романовны?
Которые не показывают сценку, чтобы читатель почувствовал сам, но рассказывают читателю посфактумный эффект в отсутсвии факта. То есть, мы должны верить на слово восприятию героя. В случае, когда таким способом написана вся история — получается голимая прокламация. Но тут достаточно и сцен именно сценками, поэтому подобные «резюме» работают как разнообразие подачи и хороши для смены восприятия.
Но писатель умеет в текст и композицию рассказа, поэтому история как полноводная река несёт в себе много разного и разнообразного. Изложение радует не только сюжетными находками (пердимонокль с украденными деньгами, нешаблонные решения и поступки Ковалёва, да в целом сам очень увлекательно разворачивающийся сюжет), но и именно авторским словесным обыгрышем.
Например, конфликт города и деревни во всей красе:
Это детишкам в речке плескаться кайфово, а я так в последний раз лет десять назад купался, хоть у меня речка во дворе прямо. Дачник — другое дело, он нарочно сюда приезжает, чтоб нажраться и по пьяни утонуть.
Хтоническая мудрость природы:
— Я готова ответить за это.
— И опять не попала... — старуха смеется. — Что толку от твоего желания отвечать и платить? Плюнув в колодец, ты плевка назад не вернешь — а пить из колодца не только тебе. Кайся, бейся об пол головой, сыпь золото, хоть умри, а плевка не вернешь.
***
Я очень рада знакомству с творчеством Ольги Денисовой и безусловно беру её книгу в подборку Хороших книг: https://author.today/collection/15
Стикер (пока ч/б)
***
Мои отзывы:
том 1 https://author.today/work/1962