Рецензия на роман «Пасифик»
Это очень хорошая книга. Из тех, которые не забываешь и через десять лет, и через двадцать.
Ключевыми к роману «Пасифик» я бы поставила слова «вина» и «смятение». Именно они задают тон и стилистику всей книги. Автор так сочетает слова и фразы, что создаётся впечатление шатающихся стен и зыбучего песка под ногами. И небо лежит на плечах – очень тяжёлое. От одной ритмики текста учащается пульс, не говоря о содержании. Язык прекрасен – богат, выразителен, чёток.
С содержанием сложнее. После прочтения романа, уже сложив собственное мнение и собственную версию событий, я ознакомилась с почти десятком замечательных рецензий на «Пасифик», в которых часто всплывали ассоциации с «Градом обреченным» Стругацких. Да, есть, бесспорно. Но чем дальше я углублялась в роман, тем чаще вспоминала пронзительную «Попытку к бегству».
Внимание, возможны спойлеры!
Юрген из города Хагена, конечно, не Саул Репнин. Он всего лишь не хотел стрелять, он искал меньшее зло. Прорывался в «чистую науку», простой хороший человек, как большинство из нас. Наука в Райхе – очень сомнительное меньшее зло (см. примечания автора, обязательно см., здесь нет ничего лишнего). Может, потом Юрген просился в окопы, не знаю.
Юргену, как и Саулу, не хочется быть там, где он ничего не может изменить. Юргену невыносимо оставаться в больном фашизмом фатерланде и он бежит, поменяв местами время и пространство. Время теперь не движется по кругу смены сезонов, оно исчисляется только сменой цифр на электронных часах. Зато пространство закручено в тор – Пасифик-Райх-Территория. Дети не рождаются. Из Саркофага выходят беглецы, отторгнувшие свою память.
Юрген – «эмпо». Термин не расшифровывается. Может, «эмпатический потенциал», может, «эмоциональный порог», неважно. Надо ли говорить, что в Райхе эмпо – унтерменшен, недолюди, деграданты. Но без эмпо почему-то – как странно, да? – нет прогресса, только болото.
Юрген сумел сохранить критическое мышление даже в условиях непрерывной бомбардировки мозгов геббельс-СМИ. Это очень вредное свойство – сохранять критическое мышление в тоталитарном государстве. Да и в демократическом тоже не шибко полезное. А уж в Райхе умников просто ненавидят. Вечная беда: от умников одни проблемы, а с дураками каши не сваришь.
Юрген – умный эмпо – хочет жить, но просто существовать ему мало. Он хочет смысла, хочет спасти Марту или Лидию, или хоть кого-нибудь, он хочет быть просто хорошим человеком с чистыми руками. Удастся ли станцевать такой гавот?
Пасифик отгорожен стеной, как царствие небесное, источник мира и сам мир – обещание покоя для смятенной души. Территория открыта, даже агрессивна, как тысяча брошенных, осиротевших миров. Иногда на Территории рождаются странные дети, их ловят, чтобы они выступали в Цирке. На Территорию совершают вылазки «оловянные солдатики»-сталкеры, вот у кого в головах каша из чужих жизней. Но у солдатиков куда больше представлений о дружбе и взаимовыручке, чем у прочих обитателей Райха, сформированных под шаблон специалистами Лидера – экс-художника (кто бы сомневался) Алоиза Райса. Больше – не значит всё. Просто больше.
Райх – это всё, что есть у беглецов. Доведенный до логического тупика мир орднунга и полного контроля, мир жестокости и агрессии, мир бесчеловечной науки и бесконечной, бессмысленной войны. Мир, который любит и ненавидит Айзек Кальт, доктор Зима (Доктор Осень, ах, Доктор Осень, занавеска затенена… (с) – ассоциации, простите).
Трус умирает дважды, и Юргену-Йоргену не уйти от доктора Зимы. Тот же считает, что делает доброе дело, заменяя живые сердца на каменные или гипсовые. Мир жесток, миру (пасифику) надо давать достойный отпор. Кальт – сложный, жуткий и завораживающий персонаж книги. Его смерть – фрау Тоте с янтарными «почти настоящими» глазами. На самом деле у смерти нет глаз, есть только конфетки разных сортов.
«Пасифик», на мой взгляд, – книга отражений. Витраж, преломляющий фокус читательского внимания под произвольным углом в зависимости от возраста, опыта, настроения и ещё дюжины факторов. Каждый персонаж книги – отражение и ускользающий фокус множества прототипов, хотя есть и вполне конкретные. В тексте прячется сотня аллюзий, отсылок и намёков.
Финал книги открыт, но наступившее лето даёт надежду на лучшее. Если начать с нуля, то направления в плюс и в минус по всем осям абсолютно одинаковы. Всё ведь ещё может быть хорошо, правда же?