Рецензия на роман «Чёрный княжич»

Всем здравствуйте.

Сегодня я хочу поделиться впечатлением от романа Бурк Бурука «Чёрный княжич». 

Начало показалось немного сумбурным, но потом я быстро втянулась и историю прочитала с огромным удовольствием. Книга, хоть речь и идет в ней о событиях недобрых, тяжелых, даже трагических, получилась яркая, шебутная, искрометная… рыжая. Под стать главной героине.

Возможно, такое впечатление сложилось из-за рваного повествования, что как синица с ветки на ветку, скачет от одного события к другому, из прошлого в будущее и обратно, при этом оставаясь цельным и понятным. Возможно, из-за стилизации - одновременно слегка хулиганской и под старину. Слог, хоть и маскируется под говор тех лет, читается легко.  

Ошибок, в целом, не много, но они есть (и убежавшие/лишние запятые, и пресловутое ться/тся, и не всегда уместные слова/выражения как то «наказуемый орган» — слишком по-книжному в устах деревенской девки).

Роман называется «Черный княжич», и основная сюжетная линия посвящена роду Тёмниковых, но все-таки главным персонажем мне показался не Александр Игоревич, а именно Лизка Синица. Крепостная девица, взятая княжичем в люди, более того в ближний круг, действительно напоминает синицу — забавную, говорливую, непоседливую, временами бестолковую и легкомысленную… а может, только притворяющуюся таковой. Наверно, только подобная «синица» и способна вынести мрачный нрав княжича.

Единственно, уж больно Лизка быстро всему научилась, стала «инструментом по руке»: и стрелять, и манерам, и прочему. Было бы понятнее, возьми Александр Игоревич Синицу к себе с младых лет, но тут-то девица попала «ко двору» уже в более-менее зрелом возрасте. 

Не менее яркие и живые получились и остальные персонажи. Благородная Ольга, прошедшая через личный женский ад, но не сломленная. Угрюмый и надежный Лука, эдакий волкодав, готовый порвать глотки всем врагам. И, конечно, сам княжич, мрачноватый и таинственный.

Вот народец-то и забывать начал, что князья — то не только платье дорогое да манеры особые. Князья, те что природные — то в первую очередь кровь древняя, лютая. И никакими манерами её не укрыть, не вымарать. Нет-нет да и проявит себя зверюга хищная, оскалом злобным сверкнёт из-под одежд праздничных.

И ещё Ольга почему-то подумала, что не хотела бы рожать детей этому роду, а потом знать, что они вот так спокойно пойдут под выстрелы и сабли.

Даже Галина Ивановна раскрыта, пусть и не полностью, из-за нехватки «эфирного времени». Эдакая эпатажная скучающая старуха, цепляющаяся за принадлежность к древнему роду, но, неожиданно, тем вызывающая не смех и жалость, а уважение.

Несмотря на то, что роман заявлен как исторический, с минимальным расхождением в отдельных событиях, воспринимать его именно в этом ключе у меня почему-то не получилось. Время от времени возникало ощущение наигранности, будто передо мной адаптированный спектакль, любовно-приключенческая история в антураже России середины восемнадцатого века. Отчего так, я так и не разобралась, но если вы смотрели фильм «Холоп», где герою устраивают фальшивое попадание в прошлое, то примерно понимаете, о чем я. 

«Антураж», кстати, передан очень здорово: сочное описание быта, просторечные выражения, взаимоотношения между людьми, местами, как верно заметила Галина Ивановна, для нас непонятные и неприемлемые.

Но тех людей мы уже не понимаем, и их поступки оцениваем со своей колокольни. 

Взять хотя бы Лизку, которая и сама себя считала псицей, и княжич относился к ней не как к равной. 

Вот представь, есть себе человек на свете божием. И есть у него собака, псица злая, лохматая, нервная. Так вот для псицы той, никого окромя человека и не существует. Он для неё всё, он сама жизнь и смысл этой жизни. Он, бывало, накажет, а она не в обиде, потому раз наказал, значит виноватая, он погладит — она визжит от счастия и не знает чем за ласку такую отдариваться. Она и кутят ему свои вручит, чтоб утопил. Скулить будет, орать в голос, но не воспротивится. Потому как человек тот худо поступить не может, потому что он её всё. Он её воздух, её хлеб, её земля под ногами. Самоё её жизнь. А как уйдёт, человек тот, и суку сию бросит, так она и издохнет вскорости. Но не от тоски как люди думают. А от вины неизбывной, ведь раз бросили, значит, ты что-то страшное сотворила, и хозяину более не нужной сделалась.
Вот скажи, Аня, — повернулась она к сестре, — это любовь?

— Не! — затрясла головой Анюта.

— Вот и я думаю, — кивнула Лизка, — не люблю я его.

Феминистки бы автора сожрали за такую униженную «собачью» преданность женщины мужчине. А мне вот даже понравилось (хотя аллегорий на собаку могло быть и чуть меньше), может, потому что и Тёмников понимает, чего стоит такая верность, когда за тебя без раздумий бросятся под выстрел.

Ты вот не понимаешь сейчас, только верность такая есть ноша тяжкая, неподъёмная. И нести на себе её преданность, очень трудно. Очень почётно, но трудно. Так что поверь, друже, завидовать тут нечему. Лизкина безусловная верность это, прежде всего, страшно. Очень страшно.

Финальный твист, конечно, оставил странное впечатление, привел в замешательство. Линия с Никитой вроде как предполагает, что настоящий Александр погиб, а единокровный брат-бастард занял его место, чтобы отомстить за Арину. И портрет сестры тогда можно рассматривать как некий символ, послание, клятву служения погибшей, если хотите. За эту версию выступает и связь фальшивого Александра с Петром Григорьевичем.

Но встречается в тексте и несколько намеков, что Александр — это действительно Арина. Самый явный, пожалуй: 

— Ох, — ещё больше перепугалась она — прости бары…

Барыня? Действительно ли барыня? Уж не потому ли «Александр» так нервничал в храме, когда женился на Ольге? Не оттого ли хрипит, чтобы не выдать себя голосом?

Но что тогда делать с явно мужскими мыслями и «поступками», как в сценах, где княжич устраивает дебош по поводу замужества кузины императрицы.  

В общем, если автор хотел запутать читателя, у него это получилось. И получилось, не сказать, чтобы в хорошем смысле. Надеюсь, обещанное продолжение все-таки расставит все по своим местам, раскроет и тайны самого княжича Тёмникова, и тех, кто охотится за его головой.

Единственное, боюсь, что вытянуть вторую часть будет довольно трудно. Первая книга эмоционально очень сильно держится именно на Лизке. Перед очаровательным рыжим бесёнышем, что в любой самой страшной ситуации может сказать «Прости… барышня, дуру неуклюжую. Случайно я запнулась» все проблемы отступают, теряют значимость. С ее гибелью, скорей всего, перевесит настрой Тёмникова — мрачность и трагичность.