Рецензия на роман «Объятия зла»

Итак, прошлая серия закончилась на том, что Мойша, плавленый сырок, Олег и Катя отправляются в столицу на бумажном пароходе. И вот, незамедлительно прибывают. Мойша уже с носа парохода вопит про шлюх, мол, к ним едет, и это такая обманка. По непонятной причине автор решил снизить накал. Тема половой ебли здесь задвинута даже не на второй, а на четвертый-пятый план. Если в первой серии за 20% текста кто-то кого-то отшкварил минимум пару раз и раз 10 пошутил про член, то здесь за весь текст штуки четыре средней унылости и вялости сценок, а про писи вообще никто не шутит. Даже как-то разочаровывающе.

Так или иначе, Мойша и впрямь первым делом идет на местный Искровский. Нужно это для двух вещей: показать бразильский гей-парад и наметить конфликт с мимо пробегающим солдатиком. Запомните солдатика. Он как бы важен, но на самом деле нет.

Кстати, по поводу декораций. Это уже минимум третья крупная локация, куда перемещается Мойша и Ко, но вот отличий от прочих двух я вообще не заметил. Атмосферы столицы, крупного города, сердца империи не чувствуется. Те же три улицы, два коридора и бойцовская арена. А, здесь живет император? Ну да, ну да, это в корне меняет дело.

Далее Катя закатывает симпозиум, на котором Мойшу стараниями этой самой Кати забривают в армию. Тут присутствует такой вот важный пенис:

Одним из наиболее почётных гостей оказался Императорский легат Джоув, под чьим руководством процветал Итхаль и формировались новые легионы.

И он немного рвет мне шаблон. Автор очень часто использует вроде бы знакомые термины, но выворачивает их наизнанку, ничего не объясняя. То есть полагается на мои познания, но мои познания постоянно диссонируют и конфликтуют с пониманием автора. В массовом сознании легат это генерал, грубо говоря. И по контексту видно, что Джов — сугубо военный. Но в одном этом предложении у него чуть ли не проконсульские или пропреторские полномочия. И такое встречается действительно часто. Вот сам Мойша. Когда его забривают в армейку, он во всю глотку орет, что думал только о карьере Всадника. Всадники с конца существования республики и в эпоху Римской империи, которую местная империя старательно косплеит, — это сословие, которое занималось торговлей и ростовщичеством, а Мойша вообще-то патриций, из провинциальной знати. Зачем ему понижать социальный статус? — подумал я, но быстро понял, что он в буквальном смысле — хочет забриться в кавалерию.

И это странно.

Всю первую книжку муссировалась тема, что Мойша болен волшебным спидораком и ему нельзя проливать кровь, иначе проснется Ктулху, кошки начнут сожительствовать с собаками и мир пойдет по манде. Я сперва подумал, что это такая хитрая и ловкая интрига Катьки. Не зря же она в первой серии подавалась как сучка крашеная, стерва и блядь. Не зря же она на Мойшу обиду затаила и активно занимается пальцесуйством с его сестрицей. И не зря же она на симпозиуме шушукается с Джовом, мол, хороший сладкий мальчик, возьми в корнеты, не пожалеешь. Нет. Катька во второй серии в принципе не особо и нужна. Она низведена до роли ахающей и охающей подружки Виолы, которая пытается научить уму-разуму и жить в столице провинциальную дуру. К чему в первой серии были намеки на ее связь с сектой Паука, например, честно говоря, не знаю. Они все равно никакого результата не дали. Нет, возможно, в голове автора это есть, но вот в тексте нет вообще.

Наутро чуть ли не сразу после симпозиума Мойша с Олегом шкондыбают в местный Castra praetoria, куда их просто пускают и где они просто шляются. По военному объекту, да. Такая вот здесь дисциплинка, да.

Здесь же Мойша знакомится с парой близнюков, чуть позже с заикой и Платоном. Не тем Платоном, другим. А еще с нумидийско-египетским (тут в культурном плане Нумидия с Египтом объединены) прынцем, который тоже решил забриться в ымперскую кавалергардию по обмену. Так у них и складывается шайка малолетних дебилов-приятелей из семи, что ли, тел. Большинство из них внимания не стоят, т.к. 3-4 приятелям осталось 2 дня до пенсии — в этом вся их роль и заключается. Важен, по сути, только прынц Египта из Абессинского уезда Нумидийской губернии по имени Сефу, но он покажет себя несколько позже.

Таким манером оформляется первая из трех сюжетная линия про учебу Мойши. И у меня такое чувство, что автор сам не понял, что хотел сказать.

Сперва по всему видно, что Мойшу действительно забрили в кавалерийскую турму преторианского легиона, ну то есть в рядовой состав гвардии. Однако учат их так, как будто реально в Суворовском молодых корнетов, а по выпуску требуют, словно прошли офицерские курсы. Хотя дрючат их вообще по методике корпуса морской пехоты США. Тут даже свой сержант Хартман имеется, тот самый мимо проходивший солдатик — декурион то ли Креол, то ли Кретин.

Учеба тоже очень странная. Чтобы поступить в гвардию, нужно сперва сдать экзамен — двухэтапную зарницу. Ну ладно, допустим. Но! Если первый этап худо-бедно вписывается в логику происходящего — надо верхом на лошади дротики кидать, с лука стрелять и на полном скаку, исполняя боевой гопак в седле, шашкой бутылки рубать, чтоб показать, який ти лихий козак, то второй экзамен это штурм учебной крепости. И да, они идут штурмовать форт. Верхом.

Так. Во-первых, нахуя? Они ж кавалеристы, у них другие задачи. На стены лезет пехтура. Кавалерия пригодится при штурме только в том случае, если откроют ворота, тогда можно влететь на улицы и всем лихо по жбану сверху раздавать. Но весь «экзамен» это не отработка взаимодействия разных родов войск. Участвуют только претенденты в корнеты.

Во-вторых, у форта стены. А на стенах сидят злые челики, которые будут стрелять в набегающих пидорасов из луков, кидать дротики, швырять камни, лить кипяченое говно и масло. И даже в сцене экзамена на стенах сидят злые челики и кидают учебные дротики в учебно набегающих пидорасов. Но Мойша, гордый, как Д'Артаньян, штурмует форт на любимой лошади. Лошадь, доложу я вам, это здоровенная дура, у которой вот такая здоровенная жопа. Попасть в такую мишень проще, чем промахнуться. Через 5 секунд твоя лошадь превратится в противотанкового ежа, а ты станешь пехотинцем, если повезет. Если не повезет, тебя придавит, и тоже станешь противотанковым ежом.

В-третьих, у лошади лапки. В смысле копыта. Она не умеет по стенкам ползать. Даже если обуешь ее в нано-подковы с альпинистскими шипами, она все равно не поползет, как Спайдер-павук. В этом просто нет никакого смысла.

Но сдает Мойша экзамен, после чего начинается настоящая учеба. Ладно, не стану опять задавать вопрос «зачем?». Тут аристократия тоже странная, по большей части почему-то даже не военная, а Платон так и вовсе сын вольноотпущенника. А чего бы сразу бомжей с рабами в преторианскую гвардию не забривать? Нет, если бы у него прапрапрапрадедушка какой-нибудь был вольноотпущенником, а с тех пор род поднялся, разбогател и стал влиятельным, тогда схема рабочая, но так — прям перебор с социальными лифтами. И это только начало.

Да и муштруют Мойшу и Ко так, словно с гражданки по спецнабору взяли кучку студентов-растаманов-анимэшников, которые ничего тяжелее собственного пениса и косяка в жизни не держали. Тут впервые и выступает декурион Кретин, который люто-бешено дрочит Мойшу на физо, заставляя его по 40 раз отжиматься. И у меня пара вопросов.

Кто такой этот Кретин? Автор дает ему только одну характеристику буквально одним предложением, мол, Кретин даже спит, вытянувшись по уставу. Хотя нет, по уставу он ничего не делает, а ведет себя как агрессивный гомосек, который просто доебался сладкого мальчика. Это все, что можно сказать о нем и о его мотивах. Но конфлитик, хлебнув спидов, стремительно развивается и вдруг достигает пика, когда любимый коняжка Мойши, попив волшебной водички с ебипетским антифризом, отбрасывает копыта. Олег берет всю вину на себя, а Кретин тащит его к позорному столбу на порку, хотя кто ты такой, чтобы распоряжаться чужим имуществом. Сефу, этот прынц Ебипта, мгновенно вычисляет антифриз, и все разом указывают на Кретина. В отместку Мойша, не имея никаких вменяемых доказательств вины, устраивает подстилке Кретина прилюдный сеанс БДСМ, прогоняя ее голой по улице и хлеща плеточкой. В ответ Кретин, имея неоспоримые доказательства вины, вместо того чтобы капнуть куда следует, на церемонии принятия присяги режет Мойшу ножичком, но их разнимают и... И все. В следующий раз Кретин появляется только в самом финале, где его забарывает даже не Мойша, а Олег. Если думаете, что я что-то упустил, что есть какие-то сцены, объясняющие мотивы и цели, есть хотя бы финальная злодейская исповедь, то нет. Это буквально все, что есть в тексте. Нафига этот конфликт был нужен, на что повлиял и к чему привел, я вообще не понял.

Оставим Мойшу на время, пока он занят тем, что корешится с прынцем и скрепляет с ним клятву дружбы и верности путем закадровой коллективной ебли шлюх до девяти раз за ночь (честно говоря, не завидую). Перейдем к сюжетной линии Олега.

В перерывах между учебой и завязкой сюжетки плавленого сырка все дружным скопом заваливаются на игры в честь чего-то. Пока Виола блюет, а Мойша сбегает, чтоб отпежить какую-то Гонорею, Олег дивится на львов, отрабатывающих на зеках приемы, которыми ИРЛ ранние христиане отправлялись к Иисусу на свидание. И это почему-то его так угнетает, хотя в первой серии он сам вонзался на арене и ему было норм, что Олежа отправляется шляться по городу, размышляя

что раб не способен защитить себя от ярости хозяина, как приговорённые к жуткой казни преступники не могли ничего противопоставить афарским львам.

Так порешили Боги. Справедливые и милосердные.

Откуда это взялось? Вроде бы всю первую книжку автор выстраивал отношения Мойши и Олега, довел их до состояния забрата и братзабрата, на бережку все обнимались-целовались и говорили, что они семья, а теперь вот уже не семья? Так они ж буквально перед этим готовились с Мойшей к экзамену и полуголые тянули за конец... В смысле кидали палку... Блядь, короче, античность, им можно.

Забредает Олег в местное Купчино, где его обрабатывают сектанты Паука, например, и приобщают к своей шизофреничной вере. И с этим все опять же очень странно.

Во-первых, автор в предыдущей серии показал, что попасть в храм Паука, например, можно только в том случае, если поручится прихожанин и лично за ручку приведет. А здесь Олегу просто «иди туда». Паукопоклонники в поисках новых членов (хе-хе, членов)? Или у них правила от города к городу разнятся?

Во-вторых, Олега встречает натурально какой-то иегонутый. Ну там, «Здравствуйте. Не хотите покушать сладкого хлебушка... то есть поговорить о боге?» Олег, конечно, дурачок. Наивный бэ-э-э, благородный бэ-э-э, влюбленный бэ-э-э, но не дебил. Хотя такую лоховскую разводку увидел бы даже дебил.

В-третьих, иеговый начинает пороть душеспасительную чушь про справедливость, рабов и хозяев, что хозяева жертвуют больше, чем рабы... Короче, какая-то муть. Тем более муть, что в первой серии Мойша с Олегом ходили в хадж, и Мойша вписывался за Олега перед божьей крышей. Почему у Олега башка на 180 повернулась, я опять же не понимаю.

Разводят Олега как чай в стакане и дают попить винишка с псилоцибином, от которого Олежа прозревает. И ву-аля — он уже фанат Паука, например.

Ладно, я понимаю, зачем это в драматическом плане. Но подано это... да никак не подано. Переобувается Олег за 5 секунд. И я просто не вижу, из-за чего. Где причина, алло? Мотивация, ау? Логика, ты где? Из-за Виолы? Так он еще в первой книжке смирился, что им не быть вместе, и согласился симпить своей королеве, и ему тоже было норм. К тому же, она ему подрочила, а в его положении это более чем ачивка. Хотя в этом романе вся любовь куда-то пропадает. Олег больше Мойшу любит настоящей мужицкой любовью. Да и некогда ему.

Окей, если бы он впал в депру, начал потрахивать левую бабу, а та в ответ начала бы потрахивать ему мозги, мол, иди к нам, паучок тебя за ручку подержит, еще куда ни шло. Но, сука, одна сцена, 5 секунд!

И к чему же это приводит? Ну в задумке вроде как к сложным моральным выборам, драматизму, неоднозначности и противоречивости фигуры Олега. Но на практике Олег просто вступает в банду аутистов-террористов и становится биполярщиком.

Он на полставки продолжает бегать за Мойшей, а по ночам — режет людей. Ну, как Тит Пулло в сериале «Рим», только тупо и постоянно вызывая вопрос «Это че за еб вашу мать?» Потому что психологически Олег вообще никак не меняется. Он как был верным придатком Мойши, так им и остается. Только теперь еще и людей убивает по ночам.

Первый подобный прецедент происходит почти как в советской комедии небезызвестной

https://www.youtube.com/watch?v=45PN_vYIm5Q

Просто в бомжатню, где Олег тусуется с паучьими бомжами, заваливается стремный хуй и говорит:

— Кто сегодня пойдет молиться Пауку, например?

Вместе с бомжами вызывается и Олег. Ему дают на лапу, а ночью раздают дубье и устраивают фанатский махач на храмовой площади. С фанатами Паука, например. Что там происходит понять сложно: экшоний, как и во многих подобных книжках, сумбурный, невнятный, да и персонально здесь — под дичайшими спидами, но по очкам Олег завалил 2-3 граждан. После чего сныкался в храме Паука, например.

И окей, наняли его не фанаты Паука, например, а фанаты ТУроса — местного Марса, только с рогами, как я понял. И это типа... ловкий заговор? Нанять фанатов Паука, например, чтобы отпиздить и как-то скомпрометировать фанатов Паука, например? Простите, а как это работает? Учитывая, что все паучьи бомжи выставлены натурально безмозглыми, агрессивными фанатиками-шахидами, которые за паука и двор режут в упор? И нет, даже не надейтесь, вам не объяснят. Этот заговор просто спускается на тормозах.

А утром Олег, в кровище по ноздри, заваливается к похмельному Мойше, который валяется после попойки, и все ему рассказывает. Оцените реакцию Мойши. Не конкретно в этой сцене, а на протяжении всего романа.

— Хозяин, я уверовал в Паука, например.

— Да похуй, хоть говном обмажься.

— Хозяин, можно я буду в храм ходить?

— Да пиздуй куда хочешь.

— Хозяин, я убил трех человек!

— Ой, не душни, они все равно были пидорасы.

— Хозяин, меня затянули в террористическую группировку и заставляют убивать всех политических противников нового правительства империи!

— Блядь, заебал! Хоть всех перехуярь — все равно отмажу!

Но при этом в финальной сцене после всей кульминационной движухи Мойша Олегу еще и предъявы кидает, мол, тот его обманывал.

А знаете, как Олега удерживают в явно деструктивной секте?

А ему рассказали про какого-то челика, которого в местной Африке в пещере покусали пауки, он прозрел и основал секту Паука, например. А потом этот челик, весь облепленный пауками, просто побеседовал с Олегом, которого до сих пор волнует диагноз волшебного спидорака Мойши.

Вот он и спрашивает:

— Доктор, есть надежда?

— Надежда, конечно, есть, — отвечает «доктор», — но сперва Мойша должен отпустить то, что больше всего любит.

На Автор-Тупейчике принято попрекать одного небезызвестного графа без графского, зато с полосатым достоинством. Но в сравнении с этим восьмижопым гуру Вишенка да просто обсос на поприще инфоцыганства. Это так ловко развести лоха общими словами да вообще без конкретики — натурально мега-скилл. И ведь Олег это хавает. Ладно, если бы гуру пересказал сюжет первой книжки, тут можно уверовать, что Паук, например, реально всезнающ и за всеми подглядывает. Тем более даже повод для этого есть: в концовке первой серии была какая-то девка, которая хотела вступить в секту. Еще и Катька бегала шушукалась... Но нет же. Я понимаю, античность типа, религиозно-магическое сознание, но это же не синоним клинического дебилизма!

— А теперь, душа моя, — говорит доктор, выписав охуительный рецепт, — будешь мочить кого прикажут.

С этой архиважной инфой Олег бежит к Мойше, на что получает закономерный ответ: «Ты че, ебанутый?»

Ну и пока Олег страдает биполярным расстройством и мочит кого прикажут, перейдем к Виоле.

Тут на самом деле все довольно скучно и скупо. Первая книжка закончилась тем, что стараниями Мойши расстроилась ее свадебка. И вот плавленому сырку ищут нового женюшка, с прицелом посвататься самому анператору. Хотя Мойша между делом еще пытается сбагрить ее своему корешу ебипетскому, но — спойлер — не срастется.

С целью посвататься Катька и тащит Виолу во дворец, но Виола, будучи дурной дурой на всю дурную башку, через 5 секунд садится жопой в лужу.

Есть во дворце некий Варрон, у которого репутация личного заднеприводного партнера императора Клаши по играм на заднем дворе, и здоровкаться с ним зашквар. Виола с ним здоровкается.

Этот Варрон уже 5 лет при императоре, и в тексте нет ни одной сцены, которая хоть как-то намекала бы, что они любят месить глину. А ближе к финалу так и вовсе Варрон раскрывается, что вообще-то дядя Клава чуть ли не на замену его себе готовил. Да и по всему повествованию видно, что гэй-хлопец это что-то среднее между Варисом и Поской. Короче, секретарем на полставки ишачит. Да так ловко, что хочется спросить: А где ты этому научился? Тебе ж, по сценарию, 19 годков всего, а шаришь, как будто уже лет 15 в этом котле варишься. А, ты книжки читал... ну да, ну да, это все объясняет.

При этом все 5 лет он безвылазно живет во дворце (ах да, Варрон, конечно же, тоже чуть ли не из крестьян), но челядь, все как один, говорят лишь одно: что они с Клашей ебутся в жопу. И ведь особо-то никто и не скрывает, Варик занимается государственными делами, но нет, наделают своих государственных дел, а потом ебутся в жопу.

Собственно, и предстает Варронис как умный, циничный ублюдок, который сперва ловко троллит сельскую понаехавшую дуру, а потом вдруг, внезапно, наверно, блюющая от вида крови девка — дюже романтишно, у него к ней начинается любооофь. Тошнотворная, приторная, лырная любооофь с першего погляду. Он обиделся на ровном месте, она обиделась на ровном месте, она не так поняла, он не так понял, она 100 раз извинилась, он 1 500 покаялся, прости, мы не можем быть вместе, я люблю тебя, но я тебя недостоин — в полном комплекте. Так что опустим всю эту сопливую, банальную и скучную чушь.

Куда интереснее те рудименты дворцовой и политической жизни, которыми автор, в великой милости своей, иногда делится. Император у них уже малость зажился и одной ногой в вечности. При этом у него есть еще 2 брата-акробата: один — агрессивный, злобный дегенерат с четвертью мозга, а второй — мордой в пол, намаз до ночи. Он вообще в монастыре на покаянии по собственной воле. В общем, положение с преемственностью власти такое себе, однако Клаша даже завещания не оставил, но как бы оставил. И это, конечно же, играет свою роль.

На осенних идах, или типа того, закатывают банкет/смотрины невест. Виола, поскольку дура, а значит, по определению мерисьюха, по ходу развития своей невероятно оригинальной, увлекательной и непредсказуемой, как мои обзоры, сюжетки примелькалась пред ясными очами Клаши, и он типа глаз на нее положил и покладил. Но на самом деле Клаша не разлучник, а очень даже сводник, потому что все понимает. Он тут вообще выставлен как дедушка со странностями, которого уже все заебало. И вот, в разгаре симпозиума Клаша говорит:

— Сынку, поди опробируй манду перед введением в эксплуатацию. Впечатлениями поделешься.

И Варик, прихватив охреневшую дуру, уединяется с ней в кулуарах. Но не подумайте, нельзя ж так сразу в живого человека писькой тыкать, да и вообще Варик девственник. Угу, живя 5 лет во дворце, да. Поэтому ложится на диванчике.

А под утро в кулуар вваливается Джов и оповещает, что Клаша рипнулся, а ты, пидор грязный, Варик то бишь, его и погубил! Собирайся, гомосек, пойдешь, гомосек, на дыбу, гомосек! И Варрон такой: ну ОК. Это вообще фишка всего романа: чуть кому что предъявят — ну да, виноват, ну расстреляйте меня, что ли. То ли черновик читали, то ли знают, что им ничего за это не будет.

На дыбу, кстати, за Вариком паровозиком подтягивается и плавленый сырок... Ну как подтягивается. Варик сныкал ее за занавеской, наказав: «Стой здесь, дура, молчи, дура». Но едва Джов вламывается в кулуар, как дура выпрыгивает и истерично вопит: «НЕ ВИНОВАТЫЙ ОН!!!!!1» Видать, тоже черновик читала.

И ведь да, им ничего не будет. Потому что вдруг нарисовывается очередной хрен по имени Руф. Он то ли первожрец, то ли второжрец в секте Паука, например, короче, тоже очень важный пенисуар. И у меня в который раз уже за две книжки возникает один и тот же вопрос: каков правовой статус секты Паука? Буквально каждый персонаж отзывается о ней, как о шайке дегенератов и ублюдков. В местной Африке за паукопоклонство сразу без суда-тройки расстреливают. Да и по повествованию видно, что это шайка террористов, откровенно занимающихся террором. Как хашишины, только еще более лоховатые — этих даже гашишем на халяву не заряжают. Да и потом, в какой мировой культуре (а фантастика это всегда калька с реальности, порой доведенная до абсурда в силу авторского незнания, замененного на «я так вижу») пауки ассоциируются с разумным, добрым, вечным? Пауки ассоциируются с темными углами, говнищем, грязищей, ложью и заговорами. Но каким-то образом это сборище мудил умудрилось стать чуть ли не государственной религией. По крайней мере Руф состоял при императоре в должности статского советника.

В общем, этот Руф, подержав за ручку откинувшегося Клашу, вдруг все понял (но тебе, читатель, знать не надо) и телеграфирует Джову «abort the misson». И Джов, который действовал, как заговорщик, заметающий следы, просто подчиняется и отводит Варика с Виолой на покаяние в храм Паука, например. Они там и просидят вплоть до развязки. Попутно признаются в любви и будут пежиться как угоревшие кролики. А я напоминаю: они оба девственники. Но ябуться минут по 20, с невероятным мастерством и неописуемым блаженством. А дурак еще и регулярно кончает в дуру. А дура еще и прыгает радостная: «У нас будут дети, да?!» Ну тупая баба, чего с нее взять? Страна разваливается, а ей лишь бы залететь повыгоднее...

И ведь да, страна внезапно начинает трещать по швам и разваливаться. Только что все было хорошо, а тут — раз! — и все пошло по манде. Да так, что пришлось выводить на улицы легион и гвардию. Рабы вдруг режут хозяев, устраивают поджоги, а там и до уличных боев дело доходит. И почему? Потому, что Клаша преставился? А что, у вас раньше императоры не умирали? Их не убивали? Автор, конечно, парой предложений оправдывается. Ну что где-то там в Африке местной легион мудрым руководством какого-то Сурена помер, а Сурен — сволочь и мразь. И вот этим вот еще:

— Я знаю, что сановники опустошили казну, нобили погрязли в ростовщичестве, а легионы на грани смуты.

Но этого мало и оно не работает. Если бы автор показывал напряжение в столице, тогда да. Но показывал-то благолепие и посконность. А во время бунта вдруг начинается ангст таких масштабов, что даже вызванные в охранение легионеры дезертируют. В городе. Куда вы, полудурки, бежать собрались? Вас же каждая собака знать должна. Ладно, если б вы мародерить побежали, но дезертировать... в городе...

Тут-то и выступает Мойша и показывает, чему его на спецкурсах кавалериста-курсанта-офицера научили. Судя по действиям, ничему хорошему. Он депрессирует, а в свободное время патрулирует и почему-то командует манипулами когорт легионеров и вигилов. Это потому, что он на лошади? Так он же просто гвардеец. А даже если и типа офицер, то он кавалерист. Пехтурой командует центурион, он для этого и нужен. Но, так или иначе, Мойша подряжается почетным пожарником и спасает детей. Ну что ж, герой, что тут скажешь.

Олег тем временем, по-прежнему страдая биполяркой, бегает то в храм Паука, то в расположение гвардейской части по соседству. И пока Мойша героически борется с огнем, Олег в компании приятелей-фанатов Паука, например, выполняет приказ 66 и втихую режет всю легионную обслугу. Зачем-то. И ведь Мойша его почти сразу впаливает. Какова реакция? Правильно, похуй.

Потому что он устал. Потому что между делом его заманили в ловушку и перебили почти всех его приятелей-корнетов в уличном бою. И все почему-то уверены, что это дело рук Руфа. Но прочувствовать этот момент автор не дает, потому что уже все закончилось. Вообще все: бунт, недовольство и т.д., и т.п.

Хоронят Клашу (порвали два баяна) и вдруг приезжает брат-дегенерат с понтом «я теперь тут власть». Даже выступает в сенате, или типа того, и демонстрирует весь свой недюжинный интеллект, чтоб даже дошколенок понял, что брат — натуральный дегенерат. Ну там, хуесосит покойного братца, декламирует великолепную предвыборную программу, например, задушить налогами провинцию. Да ты просто кандидат года, блядь. Хотя, с другой стороны, по крайней мере честно признаешься, чем займешься после выборов...

Но тут Руф достает завещание Клаши, которое прилюдно и зачитывают: Руфа главным по коммерческой части. Джова — по силовым структурам, Варика вообще на трон, а брату-дегенерату — хуй понюхать. Брат-дегенерат, конечно же, негодует, называет маляву липой, и я с ним согласен. Такую маляву из жопы достать нельзя. Она должна храниться в храме весталок или аналога местных овец-девственниц, что гарантирует ее подлинность. Но тухлую разводку все хавают, а брат-дегенерат уезжает, в мрачной злобе своей напоследок обозвав всех козлами и пидорасами.

И вот чернь, только что резавшая друг друга и легионеров, чтоб два раза не вставать, уже орет «Аве, цезарь!» В убийстве императора сознался главный по Туросу, ну, тот, который подрядил Олега устроить махач на храмовой площади. Как? Зачем? Почему? Так по воле Паука, например. Это, наверно, все объясняет. А Мойша недоволен. Потому что кореш ебипетский отказывается присягать Варику. Наверно, потому, что Варик — типа гомосек. А к Олегу подваливают кореша-фанаты Паука, например, и такие:

— Олежааа!

— Че?

— Пора мочить кого прикажут...

И Олег такой:

И мочит брата-дегенерата. Прям на людях. Прям в толпе. После чего спокойно уходит.

А следом Мойша, Сефу ебипетский и еще пара малолетних дебилов, напялив дурацкие маски, мочат пару советников. Тоже прям на людях. Прям в толпе. А за кадром гвардейцы-корнеты поднимают бунт, и их всех режут. Смиритесь с сумбуром и с тем, что я уделяю всему по предложению, потому что сам автор уделяет всему по 2-3 абзаца по 2-3 предложения, не считая реплик. И скачет примерно так же.

Правда, в одном моменте он все же притормозит, чтобы объяснить, что вообще произошло. Оказывается, это действительно Руф все устроил и подстроил, чтобы прижать к ногтю местную Африку, где правит дядя ебипетского прынца.

Именанд захочет пересмотреть старые договоры, особенно в части спорных условий. Эбиссинию нужно было прижать к ногтю. Но сделать это не топорно, а изящно. Кто подойдёт для такой роли лучше, чем молодой и своенравный Сокол?

Руф стал портить ему жизнь, бил исподтишка. Понемногу. А потом втянул в эту историю двух своих подхалимов — Фирма и Неро.

Где и кто его кошмарил? Кошмарили только Мойшу, и то это осталось без объяснений. А эти два поца если и упоминались, то только в одном предложении где-нибудь, которое легко пропустить.

Нехен быстро рассекретил негодяев и в отместку организовал заговор Всадников, чем, увы, подставил под удар многих, в том числе родного дядю.

Знаете, как он их рассекретил? А вот так:

— Братья! Соратники! — громко обратился к молодым аристократам Сокол Инты. — Я буду говорить с вами и назову имена тех, по чьей милости наши друзья погибли в проклятом «треугольнике»!

Нереус хотел послушать, что расскажет о заговоре царевич, но не успел — старший из Ядовитых подал условный знак.

Я бы тоже послушал, но автор решил, что мне это неинтересно.

Если бы Сокол погиб на улицах, Именанду пришлось бы долго извиняться за мятеж племянника и клясться в верности Империи.

Да с хуя ли? Он бы помер до того, как поднял мятеж, а значит, это Империи пришлось бы извиняться перед дядей и умолять на коленях с открытым ртом, чтобы не прекратили поставки зерна. Сдается, Руф не настолько умен, каким его пытаются выставить. Или автор уже сам запутался, что там было первее: бунт на улицах или бунт корнетов.

Бегство царевича ставит его в худшие условия: эбиссинцу придётся убить любимчика, чтобы доказать свою преданность венцу, жезлу и мерилу.

А давайте на секунду представим, что дядя не такой еблан, как Руфик. Что, если он хотя бы в теории сказал бы примерно следующее:

— Вы втираете мне какую-то дичь. Я вверил вам жизнь и здоровье своего любимого племянника по всем законам обмена знатными заложниками. А вы мало того, что пытались его ебнуть, так еще и шьете участие в каком-то заговоре. Не пойти-ка бы вам на хер, дорогие мои? А пока идете, я вам хлебные санкции впаяю (калька с Египта, как-никак) и джихад до кучи объявлю. Вот и посмотрим, чье кун-фу сильнее, особенно на голодный желудок.

Автор, извини, но я сломал всю твою ловкую интригу за 30 секунд. И нет, отмаза, что все не так, как выглядит, не проканает. В тексте нет иных точек зрения на события, кроме этой. Есть только сухое перечисление самих событий, из-за чего они выглядят немотивированными и бессмысленными. А раз даже намека на другое объяснение нет, это объяснение является единственно верным. По элементарнейшим законам драматургии.

После этого опять выступает Виола и истерично вопит «НЕВИНОВАТЫЙ ОН!», когда Варик доносит до нее, что братец-дебилок подался в бега, надо его сыскать и укоротить на ненужные части тела. Более того, просит помиловать его. У нее весь роман с братцем были довольно биполярные отношения. Она ему то по ебальнику съездить хочет, что взасос лезет целоваться. Этот конфликт и противоречия наметились еще в первой серии, но там они были уместны. Здесь же конфликт просто стоит на месте, не получает никакого развития, особо не влияет на повествование. Разве что характеризует Виолу как дурную бабу-истеричку, которая вызывает только раздражение. Если оно так и задумывалось, ну ладно, хотя я и в первой серии все уже понял.

 Варик же внезапно говорит вполне разумную вещь:

— Он — мятежник, душегуб и клятвопреступник, — строго произнёс Варрон. — А его раба следует схватить и вывернуть наизнанку. Я уверен, что геллиец замешан и в других злодеяниях. Тебе и сару Макрину лучше публично отречься от Мэйо, лишить его семейного имени до того, как начнутся судебные разбирательства.

И знаете, а ведь даже не поспоришь. Мойша — мятежник, потому что участвовал в заговоре корнетов, хотя причин у него не было, а побежал только потому, что ебипетский кореш побежал. У них даже обсуждения этой темы не было. Он — душегуб, потому что просто так убил чиновника. И он — клятвопреступник, потому что нарушил присягу. Его даже жертвой обстоятельств не получается выставить. У него за весь роман были терки разве что с Креолом-Кретином, да и то, конфликт с ним разрешился в пользу Мойши. Или причина в том, что чернь пришлось резать? А чего с ней еще делать, раз она взбунтовалась? Он сам видел, что рабы творили с хозяевами и лично участвовал в тушении устроенных ими пожаров, спасая детей. А про его раба ни убавить, ни прибавить. Олег весь роман мочил людей как робот-термирнатор, а Мойше было похую. Было похуй даже когда Олег покусился на честь легиона, перерезав обслугу, что, во-первых, диверсия, подрывающая боеспособность, а во-вторых, для легионера, тем более гвардейца, как красная тряпка для быка. Привело ли это к моральному выбору? Нет. Вообще-то это и особых последствий не имело. Мойша даже ни разу не попытался вытащить другана из блудняка, в который тот по дурости своей вписался.

Поэтому да, узнайте родителей этих ублюдков, узнайте этих ублюдков, переверните там все вверх дном, но накажите! НАКАЖИТЕ ЭТИХ МРАЗЕЙ! Это животные, которые недостойны жить!

И это плохо. Я должен быть на стороне протагониста, а не антагониста. Даже несмотря на явную противоправность его действий. В первой серии Мойша тоже творил хуйню и дичь, но у него было моральное оправдание его позиции. Странное и глуповатое, т.к. либерах-народник-гуманист в рабовладельческом обществе смотрится нелепо, но тем не менее было. Здесь же автор ни на секунду не останавливается, чтобы объяснить его мотивы. Кроме одного момента, когда отравили любимую лошадь Мойши, а он на эмоциях пошел обмазывать медом лярву Кретина и стегать ее плеточкой. Это было преступно и аморально, но мотив у него имелся. Все, что Мойша творит в последней четверти, мотива не имеет, даже наглядного. И даже волшебный спидорак, о котором автор вдруг вспомнил, но наличие которого вообще под большим вопросом, не помогает.

Поэтому я на стороне Варика.

В финале смурной Олег, замочив Кретина и поплутав по столичным улицам, с которых вперед ногами выносят последствия инаугурационных гуляний, находит Мойшу. Он-то думал, что Мойша рипнулся, ан нет, живой. Только почему-то с корешем ебипетским в Ебиптию поехать не захотел. Выхватив до трех раз по еблу, Олег радуется, а Мойша говорит:

— Теперь, Олежа дорогой, мы с тобой как Сид и Нэнси, как Бонни и Клайд, как Тарапунька и Штепсель, как левое и правое яичко одни против мира! Ай да бухать!

Я, как читатель, по идее должен закрепить, зазернить в катарсисе этот момент. Но вот читаю и надеюсь, что их поймают побыстрее да вздернут повыше. Хотя... там еще две книги... да и вообще это приквел большой истории, если ничего не поменялось... Зря надеюсь, в общем.