Рецензия на роман «Я уничтожу мир»

Purposeless survival

Now there's nothing left to die for

So don't struggle to recognise

Now they call it "Heart-felt suicide."

Can't you see it's over?

Because you're the god of a shrinking universe

Muse

Дайте же нам довериться вечному духу, который только  потому разрушает и уничтожает, что он есть неисчерпаемый  и вечно созидательный источник всякой жизни.

Страсть к  разрушению есть вместе с тем и творческая страсть! 

М.А. Бакунин

У вас есть план на случай зомби-апокалипсиса? А если зомби будет не отличить от «нормальных людей»? У меня вот теперь – есть. Я буду поступать так же, как главный герой романа «Я уничтожу мир» – и будет мне счастье (нет).

Если серьёзно, то роман произвёл на меня сильнейшее впечатление: я ездила в метро, уткнувшись в телефон, и периодически соскальзывала в реальность набирающего обороты конца света, которая причудливо сочеталась с обрывками новостей и моими собственными тревогами и страхами. 

Вообще, тема конца света (не только в его «прямом», событийном значении) – одна из моих любимых. Для меня существует труднообъяснимая «апокалиптическая эстетика», и она удалась автору отлично. Книг, сюжет которых основан на конце света, его приближении или последствиях, немало. Но часто, как мне кажется, апокалипсис становится фоном для действий героев, средством создания динамичного сюжета, «необычными обстоятельствами», призванными удержать внимание читателей. Редко где конец света показан как самоценное событие, как мироощущение автора. И как раз от романа «Я уничтожу мир» остаётся это терпкое послевкусие, немыслимое сочетание восторга («А он, мятежный, просит бури») и цепенящего ужаса, который охватывает, когда бездна всматривается в тебя…

Как только начала читать, мне вспомнились нежно любимые мной в юности Паланик и Коупленд, и я погрузилась в ностальгию, благо прекрасный стиль автора легко позволил это сделать.

Рискую впасть в тавтологию и неоднозначное понимание, но скажу о том, что книга написана «стильно». Очень ровно, с хорошим балансом диалогов-описаний-действий. По всему тексту удачно рассыпаны детали. Те самые, классические, которые как «горлышко от бутылки, отражающее свет луны» – необходимые и достаточные для описания лунной ночи. Автор отлично умеет это делать, правда. Причём это детали, которые имеют не только повествовательное, но и смысловое значение, позволяют не только «увидеть», но и «понять».

К «динамизму» я равнодушна, но он тут есть, о да. Для меня как раз прекрасно, что в пылу смены событий автор не забывает о том, что нам нужно многое рассказать-показать. Также можно отметить живые диалоги и умелое использование «разговорной» речи и сленга (лично я очень такое люблю – возможно, потому что сама не умею обращаться с этими пластами языка).

Ещё один плюс книги – это система героев. Все действующие лица романа, даже эпизодические персонажи, играют свои роли отлично. И каждый помогает не только в движении сюжета, но и в раскрытии смысла.

Люди в целом в романе – весьма неприглядные. Прекрасно показано, как паника, экстремальные ситуации, страх, вседозволенность превращают и без того не особенно приятных персонажей в чудовищ. Но в то же время нет такого авторского «взгляда свысока» на «этих людей», скорее исследовательское вглядывание, что мне тоже симпатично. А взятые отдельно герои, выхваченные камерой авторского внимания из толпы, тут же обретают плоть и душу (с помощью тех же деталей, воспоминаний из детства, отношений с другими героями – все они, даже самые отъявленные, хоть кем-то/чем-то дорожат).

В предисловии автор даёт характеристику образу действий своих героев – «Что ты творишь?» Когда я прочитала это, то окончательно перестала волноваться по поводу того, что именно они делают, и сосредоточилась на том – как.

К слову о «достоверности»: я не знаю, как поступают главари мафии, наркодилеры, торговцы оружием, солдаты… да и, в общем, о том, как поступают и о чём думают «обычные люди», знаю исчезающе мало. Мне не так важна психологическая или иная достоверность, нет особой разницы, больше или меньше условный мир литературного произведения пытается походить на реальный. Лишь бы герои хорошо устроились в пространстве-времени произведения и были правдоподобны именно как герои. А с этим, как я уже отметила, в романе всё в порядке.

Главный герой Тейт Джозеф отличается, как мне показалось, от всех остальных мотивами своих действий: он не строит долгосрочных планов, не рассчитывает, часто действует спонтанно – но во всех его действиях, тем не менее, прослеживается какая-то внутренняя логика. Он, скажем так, «положительный герой» в фильме Тарантино. Весь в белом крови, разумеется. Но обаятельный ужасно. Пассивно-агрессивный, не вполне… хм, адекватный? Но именно он в центре авторского и нашего внимания – и не просто так.

Его трогательная болезненная любовь к брату покорила меня с самого начала. Тейт способен любить и заботиться, ему удаётся избегать откровенной подлости. Наиболее ярко это проявляется, мне кажется, в эпизоде с парализованным стариком Винсентом: мало того, что Тейт заботится о чужом человеке (это ещё можно объяснить тем, что старик был нужен ему для «эксперимента»), но, обладая абсолютной властью, всё-таки предоставляет Винсенту выбор. И такое поведение нельзя объяснить ничем, кроме внутренней убеждённости в том, что «так правильно», которая, в силу особенностей воспитания (точнее, его недостатка) и жизненных обстоятельств Тейта, не сложилась в стройную систему, а проявляется в виде «порывов» и эмоциональных, внешне нелогичных поступков. Исключительно положительно характеризует героя и его любовные отношения с приёмной матерью Лидией (приёмной матерью! Да, это было для меня каждый раз как кружка холодной воды за шиворот – но автор честно предупреждает, что просто не будет :) Тейт относится к Лидии, в меру своих сил, внимательно, не злится на неё (даже когда есть повод), прощает предательство. К слову, она тоже делает для Тейта немало, да и сама по себе – яркий сильный характер, но я не смогла до конца проникнуться этим персонажем по уже обозначенной выше причине.

Показательным, по-моему, является стремление Тейта к свободе и независимости, которое каждый раз встречает жёсткий отпор мира. Поэтому по ходу сюжета герой совершает немало бессмысленных, наивно-отчаянных и, казалось бы, не вполне «умных» поступков. Но как ещё противостоять сошедшему с ума миру, который, даже стремительно падая в пропасть, по инерции пытается связать людей никого не спасающими правилами? Так, к примеру, построены «качели» отношения Тейта с его «боссом» Биллом. (Возможно, в некотором смысле это бессознательная проекция отношений отец-сын с неизбежными уходом и возвращением, подростковым бунтом и попытками «воспитания»; кстати, роль матери-Лидии в этих отношениях только усиливает эту гипотезу, но я не буду углубляться, потому что мои знания психоанализа слишком поверхностны; в любом случае, возможность таких размышлений показывает глубину раскрытия автором основных героев).

К слову, да, в романе собрана целая кунсткамера разных девиаций и очень-неприятных-вещей. Мы следуем за автором, как дети в аттракционе «пещера ужасов», ожидая появления вампиров, ведьм и «чёртиков из коробочки» – в их отвратительных «взрослых» вариантах. Я, к примеру, весь текст с тревогой ожидала анонсированный автором в предисловии «аутоканнибализм».

Но странное дело: всё то пугающее, что мы слышим и читаем в новостях, доведённое до максимальной концентрации в художественном мире романа, совершает «количественно-качественный» переход и совершенно неожиданно переплавляется в надежду. Известный древний метод: не скрывать то, что страшит, а встретиться с ним лицом к лицу на карнавале, довести до абсурда и тем самым преодолеть.  Этот мотив – преобразования через разрушение, как катарсис в древнегреческих трагедиях, служит единственной реальной возможностью для спасения и прекрасно передан в романе.

Один из самых сильных образов, по-моему – описание разграбления города после того, как отключается электричество. Эта постепенная смена страха, любопытства, проверки «границ дозволенного» и пьянящей безнаказанности. Как жители, ещё вчера – добропорядочные граждане, совершают неожиданные для себя действия, превращаются в толпу мародёров. Перед угрозой уничтожения люди ведут себя, словно дети, которые остались одни дома, только вместо мороженого на обед и боя подушками – бесплатный дорогой алкоголь и глумление над более слабыми. Интересно, как, к примеру, происходит деконструкция власти городского пространства: огромные торговые центры, супермаркеты, которые были средоточием желаний и потребительской иерархии горожан, теряют всю свою власть. И бывшие послушные покупатели начинают не просто грабить беззащитные магазины, но и совершать, казалось бы, бессмысленные акты вандализма, вместе с агрессией освобождаясь от власти агонирующего миропорядка.

Таким образом, на всех уровнях человеческой реальности: индивидуальном, межличностном и социальном, – происходит очищающее разрушение.

«Я это не моя смерть», – говорит главный герой, укатывая в нирвану эпилога. А мы остаёмся наблюдать коллапсирующий в замедленной съёмке мир и задавать себе все те же вопросы. Что остаётся от человека, когда его искорёженное тело складывают, как вещь, рядом с другими такими же? Что остаётся тем, кто любил его, когда они выходят из помещения для опознания? Что такое личность – только ли набор уникальных воспоминаний, которые можно попытаться удержать, как умершую любимую собаку – сделав из неё чучело? Верите ли вы в переселение душ? Нет, ну правда? Какие объединения людей устоят, когда выключат электричество и закончится вода?.. 

Структурированный, рассказанный кому-то кошмар теряет часть своей силы. Поэтому роман имеет ещё и терапевтический эффект (во всяком случае, для читателя), несмотря на звучащее лейтмотивом самое реалистичное «ни хрена не будет хорошо».