Рецензия на роман «Мир на продажу»
Роман, по факту состоящий из четырех очень разных повестей, объединенных одной идеей и одной большой аркой сюжета. Каждая часть подана от лица разных персонажей, играющих ключевую роль в судьбах описанных в книге миров, все части не равноценны по содержанию.
Наиболее интересным мне показалось начало, концентрированно дающее первое представление об онтологическом мире и раскрывающее оригинальную идею романа. Первая повесть - "В начале было слово" - глазами нищесвоя Фила рассказывает о странной и неприглядной жизни в отстойнике. Герой, несмотря на то, что его обессвойствели, обладает четко выраженным характером, он симпатичен - один из по-настоящему симпатичных персонажей книги - и вызывает искренний интерес и сопереживание.
Очень захватывающе выглядит и сам мир Отстойника. Несмотря на обилие авторских терминов - для которых в конце книги предусмотрен отдельный раздел - они все интуитивно понятны. Языковая работа на уровне, все новообразования построены логично, не выглядят надуманными и дешифруются без труда - фантазии автора можно только позавидовать, работа проделана колоссальная. Отдельно радует, что все это языковое богатство органично вплетено в текст:
Он со злости так их обессвойствил, что те стали похожи на пустые мешки, с которыми нищесвои ходят по обвещь.
Персонажи не просто вворачивают в речь заковыристые словечки, они мыслят ими. Это прекрасно.
Механика онтологического мира также раскрывается с первых страниц, и хотя у меня она вызвала целый ряд вопросов, идея сама по себе нешаблонна и хороша уже хотя бы тем, что эти самые вопросы вызывает. Для меня осталась не вполне ясна механика накопления и отбора свойств. Из текста создается впечатление, что закаченные из накопника свойства не тратятся. Например, силы не становится меньше от усталости. Одновременно читатель узнает, что всего за сутки нищесвои могут накопить достаточно разных свойств, чтобы выйти за дозвеленные им рамки. При такой системе описанный мир страдал бы скорее от переизбытка свойств и решал бы проблемы их утилизации, а не накопления.
И, конечно же, при чтении я не могла не вспомнить "Уходящих из Омеласа" Ле Гуин. Мир тотального счастья, полный хороших людей, паразитирующих на несчастье горстки плохих. Более того, не поощряющих преступников становиться лучше - а Отстойник это место, куда попадают именно преступники - но наоборот, отбирающее даже то немногое хорошее, что они успевают приобрести. Это вторая серьезная нестыковка, которая особенно ярко проявится в повести "Прилетел зеленый блум...". Еще на второскладе, куда в конце первой части попадает Фил и его нечаянно приобретенный напарник Герт, мне показалась странной девушка, живущая в свободном мире за пределами Отстойника, имеющая доступ к лучшим свойствам, но явно проявляющая худшие. Во второй части опасения лишь подтверждаются: автор постулирует идеальное общество, но убедительно нарисовать его у автора не выходит. Насколько живо и убедительно выглядят все обитатели Отстойника, настолько картонно смотрится рыжая зеленоглазая противница упаднических стихов и все подобные ей персонажи, призванные символизировать идеальных людей онтологического мира. Условно-положительные персонажи абсолютно беспомощны на фоне обыкновенных, наделенных стандартным набором слабостей людей. Тут автор демонстрирует свое умение прописывать характеры на всю катушку - таких типажей много и они очень разные.
Парочка дилаперов с нашей с вами земли-далекого-будущего разворачиваются тут во всей красе, демонстрируя противопоставленное онтологическому потребительское мышление. Однако к финалу второй части оказывается, что противопоставление это весьма условно. Жители онтологического мира - те же потребители по сути, стремящиеся не к деньгам и шмоткам, а к накомплению свойств. Те же яйца - только в профиль. Это снимает вопрос: как вообще может существовать Отстойник в обществе, где есть сверх-добрые люди? - однако и низводит конфликт на уровень ниже, изрядно упрощая его. Мне, как читателю, совершенно все равно, какой из миров выйдет победителем в этом конфликте, поскольку между ними нет принципиальной разницы.
Третья повесть - Занимательная юриспруденция - показалась мне самой слабой, ибо представляет собой обычные бандитские разборки с силовиком Марти-Сью, которому постоянно невероятно фартит, а из каждого куста выезжает рояль в виде что-нибудь да задолжавших ему бандюков. Кажется, тут фантазия автора изменяет ему напрочь, поскольку земля-далекого-будущего больше всего напоминает Россию девяностых с паспортными столами, бумажными корочками, где отсутствуют биометрические данные, а для удачной конспирации достаточно лишь грима, и бумажными архивами, которые преступники жгут в каминах и носят с собой в объемистых сумках. Это даже не прошлый век, это прошлое тысячелетие. В силу этого данная часть не работает и как прием, призванный провести параллели с нашим настоящим, поскольку все описываемое - уже далекое прошлое, а преступные схемы сейчас проворачиваются не на уровне бандюков, но на уровне госкорпораций.
И, наконец, финальная повесть - На круги своя - представляет собой явную отсылку к "Пикнику на обочине" и самими описываемыми событиями, и идеей происхождения Лепеста и Изобры. В романе вообще очень много отсылок к Стругацким - и это отдельная интрига текста, искать и находить эти явные и неявные параллели. Поклонники Стругацких получат особое удовольствие.
В последней части в десятикратном объеме возвращается легкая сумасшедшинка начала романа. Здесь сходятся все сюежтные линии, стреляют развешанные ружья и подвязываются концы. Здесь собраны все ключевые персонажи истории, включая симпатичного романтика Фила, и финал выглядит неожиданно трогательно и душевно.