Рецензия на роман «Охотник на творцов»

— Как нынче лобио удалось! — радуется Данилов.

— Ты вот салат этот желтенький попробуй, — спешит в усердии Муравлев, — тут и орехи, и сыр, и майонез.

— Соус провансаль, — поправляет его Данилов, а отведав желтое кушание, принимается расхваливать хозяйку, как всегда, искренне и шумно.

Хозяйка сидит тут же, краснея от забот, готовая сейчас же идти на кухню, чтобы готовить гостю новые блюда.

И вот является на стол узбекский плов в огромной чаше, горячий, словно бы живой, рисинка от рисинки в нем отделились, мяса и жира в меру, черными капельками там и сям виднеется барбарис, доставленный из Ташкента, и головки чеснока, сочные и сохранившие аромат, выглядывают из желтоватых россыпей риса. А дух какой! Такой дух, что и в кишлаках под Самаркандом понимающие люди наверняка теперь стоят лицом к Москве.

Владимир Орлов

«Альтист Данилов»

Ни один уважающий себя Редактор не выдерживает сравнений. К сожалению. Перед тем как сесть и прочесть редакционный роман, я прожил довольно много, много чего зачем-то прочел и кое-что осмыслил, и на многое успел закрыть глаза, сформировав у себя в голове что-то похожее на понимание жизни и смерти, то есть, дофига чего успел, но все же. Ожившие герои для меня не новость, прием известен: его пользуют сейчас, использовали раньше и, скорее всего, будут использовать потом. Но проблема, собственно, не в этом, проблема в переборе.

Попурри из известных мелодий. События сыплются как из дырявого мешка, внимание раздергивается важными и не совсем важными событиями, персонажи выскакивают из темных углов, чтобы явить себя миру, и пропадают бесследно. И чувствуется во всем этом сатира с запахом козломордого Сатира и вся степь с ковылем и перекати-полем, как голограмма, висит перед глазами, а глазу остановится не на чем. Сложно тут всё, рябисто.

Когда с героями ничего не происходит, у автора есть редкая возможность что-то рассказать, что-то важное для него: про книжку, про жизнь и про героев. А когда с героями постоянно что-то происходит, рассказывать некогда, нужно бежать, мочь и превозмогать перманентную революцию воображения, и автору ничего другого не остается, как использовать авторскую речь, чтобы объяснять с серьезным видом несуразности и необходимость их появления на страницах своей книжки.

Есть у великого Василия Шукшина такая комедь в лицах «До третьих петухов», известная в народе также под названием«Как Иван-дурак за справкой ходил». Все персонажи на месте, сидят на своих полках. И если кое-кто до третьих петухов не успеет, то будет, как вчера!

Как-то в одной библиотеке,вечером, часов этак в шесть, заспорили персонажи русской классической литературы. Еще когда библиотекарша была на месте, они с интересом посматривали на нее со своих полок — ждали.

Библиотекарша напоследок поговорила с кем-то по телефону...Говорила она странно, персонажи слушали и не понимали. Удивлялись.

Да нет, — говорила библиотекарша, — я думаю,это пшено. Он же козел... Пойдем лучше потопчемся. А? Нет, ну он жекозел. Мы потопчемся,так? Потом пойдем к Владику... Я знаю, что он баран, но у него «Грюндик» — посидим... Тюлень тоже придет, потом этот будет... филин-то... Да я знаю, что они все козлы, но надо же как-то расстрелять время! Ну, ну... слушаю...

Ничего не понимаю, — тихо сказал некто в цилиндре — не то Онегин, не то Чацкий — своему соседу, тяжелому помещику, похоже, Обломову.

Обломов улыбнулся:

— В зоопарк собираются.

— Почему все козлы-то?

— Ну... видно, ирония. Хорошенькая. А?

Есть в собачьих вальсах своя неизбывная прелесть, есть. Принтер, потершийся об ногу и распечатавший смайлик, живой. Он, ласковый и трогательный, как щенок. Он настоящий. Он — герой. А остальные? А остальные придуманные, очень хорошо придуманные и даже иногда что-то там чувствующие и алкающие, но в сущности своей — свежеоцифрованные зомби. Сложно сочувствовать едва знакомым людям и едва понятным обстоятельствам.

Драконы, пони, НЛО...

Святители и свидетели...

Вера и очки...

Трупы...

В этой толпе сложно выделить нуждающихся в пасторском слове и всепрощении от Творца. Все чего-то хотят и на что-то надеются, все чего-то просят, надо-не надо. И всё как-то понарошку что ли.

Автор говорит нормальным языком, но из главы в главу ничего не меняется: какие-то странные обстоятельства, странные персонажи, наполовину байкеры, а на другую половину оборотни, и на самую чуточку воробьи с пшеном. Каша наварилась нажористая, ее много, а книжки не получилось.

Однажды я потерял рубль, случилось это возле дома, но пока я не осознавал свою потерю, к дому успели привести грузовик песка и высыпать его. Большая гора, а под ней целковый. Сначала я бодро подхватился и стал разгребать, но песка хватало на детство, отрочество и юность, и меня не хватило даже на сотню ведер. Увы, но не все читатели одинаково упертые, хотя рубля все равно жалко всем. Только, как бы не хотелось, овчинка выделки не стоит, проще купить готовое.

• Общее впечатление от книги — фрагментарное.
• Сюжет — лихо закручен, но зачем он так лихо закручен, ясно не вполне.
• Повествование — монотонное. Динамики полно, но за всей этой движухой теряется смысл и идея.
• Герои — фрагментарны, шаржированы, диалоги и характеры карикатурны. Персонажи избыточны.
• Язык и стилистика — вообще, в контексте поставленной задачи, метафоричный, емкий и довольно точный язык.
• Достоверность и вообще, и в деталях не достоверна, если задуматься, что не трудно.
• Фантдопущение — в пределах авторского мира есть несколько допущений, фантастических по своей сути, и абсолютно нереальных, с точки зрения той реальности. в которой мы живем.
• Психология отношений — у персонажей есть внутренняя мотивация для поступков, герои ведут себя однообразно, что утомляет, жестокая рука автора-кукловода за спинами марионеток-героев чувствуется всегда, как в любом карикатурном стебе и в лучших традициях сатиры и юмора.
• Основная мысль текста — все можно превратить в представление и постоянно действующий филиал цирка, если есть желание и талант.
• Отображение — автору удалось воплотить свой замысел в явной форме, читатель это чувствует. Идею автора из текста можно вычленить с первого прочтения, но не всем она понравится, а многие ее попросту не поймут.
• Оригинальность — идея известна, но автор нашел иной путь и способ, использовал его, как хотел, внутри построенного им мира. Новый жанр или направление книга не открывает, но это и не нужно.
• Ошибки и ляпы присутствуют, но весьма умеренно.
• Общественное значение — возможно.
• Востребованность — книга рассчитана на определенный возраст.
• Свои ощущения — мне не понравилось, как это сделано. Но я получил удовольствие от разбора этого произведения. Книгу можно рекомендовать. Или не рекомендовать.